Вечерний тихий звон.
Цикада ткет печаль.
Изломы тонких рук.

Лишь песни тихий тон.
И тонкую вуаль
Ласкает нежный звук.

А вечность на ветвях
Танцующей сосны.
Скользящий тонкий стан.

И в каменных цепях,
Лаская валуны,
Ручей бежит в туман.

Но нежно-белый цвет
Парящих лепестков
Не тает в полутьме.

И песни сладкий бред
Из жизни мотыльков
Течет на душу мне.

Распахнуты на мир
Печальные глаза,
Дыханье затая.

И в вечности клавир
Вплетается слеза.
Как жаль, что не моя.

Хокку утренних снов

Утренний туман.
Погост.
Плывут кресты.

Всплеск в тишине
Разбивает на части
Хрупкую музыку
Утренних снов.

Все пробуждается
Божьею властью,
Веря в незыблемость
Первооснов.

Только на миг
Затихает волненье
На рубеже
Полу-«нет», полу-«да»

И озаряется
Все просветленьем,
И отражается
В небе вода.

Время прозренья
И мудрых решений-
Только мгновенье
И снова все в дрожь.

Вот и послышалось
Птичее пенье:
В сердце Иллюзии
Воткнутый нож.

Утренний туман.
Погост.
Плывут кресты.

Хокку осеннего янтаря

От музыки дождя
Остались только лужи.
А в них зоря.

И ветви теребя,
Безмолвием простужен,
Бушует ветер зря.

А ты окунешься в холодную осень,
Напившись смолистою мудростью сосен,
Слезами янтаря.

От запаха сосны
Осталась только память.
И тихий сон.

И вечность до весны
Идет под руку с нами.
А, может, сон.

И чашка янтарного крепкого чая
Тебя у камина, дымяся, встречает,
Как мудрый Харон.

От ветреной весны
Осталась лишь усталость.
И свет свечи.

И тихий звон сосны
Струит на землю жалость
В сырой ночи.

И ты улыбнешься, глаза закрывая,
И будут струится, меж пальцев играя,
Живые ключи.

В морщинках запляшут алмазные капли
И взмоют в зенит белоснежные цапли
С озерной парчи.

Хокку в оконном проеме

Диск розового солнца
Трепещет на ветру
И тихо над землей плывут вершины.

А в глубине колодца,
Качая тишину,
Мелькают бесконечные картины.

В пруду поет лягушка
На лотосном листе,
Сплетая ночь и утро воедино.

И розовое ушко
На голубом холсте,
Как центр композиции картины.

Перебирают пальцы
Жемчужин хоровод,
Танцующих на веере бумажном.

И вечные скитальцы
Прозрачно-темных вод,
Блестят глаза, подведенные сажей.

Как быстро и светло
За мигом миг течет,
В рисунке чье-то кисти возникая.

А душу обожгло:
Вдруг Время бег прервет
И мысли улетят, как птичья стая.

Хокку зимних картинок

Сосны душистой ветки
Кружатся на снегу
И разрезают Солнца диск на части.

Кусты сплетая в сетки,
Гоняет по двору
Бродяга-ветер с папироской в пасти.

Листает прелых листьев
Одутловатый хмель
Февраль в коротком и непрочном царстве.

И небеса очистив,
Красавица метель,
Лежит, блаженно нежась, в томном барстве.

Прищурившись, ворона
Бросает вниз орех,
Надеясь на златую сердцевину.

А на развилке клена,
Вынашивая грех,
Пушистый кот застыл, прогнувши спину.

Куют на наковальнях
Из голубого льда
Синицы стрелы огненные Солнца.

И кружат в платьях бальных
На тонком льду пруда
Печально ивы, косы свивши в кольца.

Бал цветенья сливы
Ирине

Лепесток цветущей сливы
Так беспечен, мил и мал,
Меж ветвями он легко порхает;
Как приливы и отливы,
Кружит в танце звездный зал,
Музыка звучит, не затихает.

Этот бал расплескал
Все бокалы до дна,
Лес в ущелье, как зал,
Опоен до пьяна;
Звезды-свечи горят
Вокруг люстры Луны
И плывет аромат,
Тоньше первой струны.
И летит лепесток,
Оторвавшись с цветка,
Сквозь лучи, на Восток,
Розоватый слегка.

Боже мой, какие звуки
Музыки и что за взгляд
Глаз миндальных, темных, словно бездна.
И бровей тугие луки
Над той бездною парят,
И улыбки ямочки прелестны.

Этот бал для тебя,
Золотой лепесток,
Свечи сосен горят
И мерцает поток.
На мгновенье замри
В отраженьях зеркал,
Вспыхни светом зари
Над изгибами скал.
И цветущая слива
Тебя в полный рост
Нарисует мотивом
Сверкающих звезд.

Сны о Японии

Черепаховый гребень в смоли волос,
Из-под век, словно вишни, мерцают зрачки,
Тайной вязью йероглифов выстлан утес,
И на плечи садятся в саду светлячки.

Шелк шуршит от шагов в вихре желтых песков,
Белоснежная кожа, лиловый ирис;
Мелодично вплетаются в бег облаков
Запах терпкого чая и белый нарцыс.

Не тревожь этот сон,
Дай умерить тоску
И в цветущей стране
Пробежать по песку,
Не оставив следов,
Пролететь на заре
Сквозь безмолвность сосны
В золотом янтаре.
Не тревожь этот сон,
Отгони суету
И цветы дикой вишни
Наполнят мечту.

Сложен зонт, нет дождя – лишь недавно прошел,
Блески капель на зелени листьев и трав,
Разбиваются волны, стекая за мол,
Будто пряча лицо за широкий рукав.

А тропинка бежит меж больших валунов,
Там, где дремлет в тиши, как игрушечный, храм,
Разрывая в душе вековечность оков,
Заживляя рубцы кровоточащих ран.

Не тревожь этот сон,
В чашу высыпан рис,
Белоснежный, пушистый,
Как утренний бриз.
За бумажною ширмой
Звучит сямисэн,
Пляшут тени изящною
Древностью сцен.
Не тревожь этот сон,
Отгони суету
И цветы дикой вишни
Заглянут в мечту.

Из «Бусидо»
(или посмертная песня старого самурая)

Раз юный принц меня спросил:
«Сэн-сэй, как жить мне в этом мире?»
Я, как ответ, в живот всадил
Кривой свой нож для харакири.

Всего лишь несколько движений
И ты всех сразу победил:
Врага, себя и отраженье
В воде сверкающих светил.

А юный принц был непоседа,
Он без умолку вопрошал.
«Сэн-сэй, скажи, что ты изведал
от острой прелести ножа?»

Мой смех поверг в оцепененье,
Ведь больше жизни я любил
Врага, себя и отраженье
В воде сверкающих светил.

И принц, прикрыв глаза рукою,
Когда уж начал я неметь,
Спросил: «Скажи мне, что такое
Вот так красиво умереть?»

И хрип, прервав Земли вращенье,
Вдруг зазвучал и освятил –
Врага, меня и отраженье
В воде сверкающих светил.