Картины перемен

Венок сонетов

«Вначале сотворил Бог небо и землю.
Земля же была безлюдна и пуста,
и тьма над бездною; и Дух Божий
носился над водою.
И сказал Бог: да будет свет..»
( Бытие. Глава 1 ) 

1.
Виски томит неясная печаль,
Забытая беспечными богами,
Лежащая незримо между нами,
Как на веранде брошенная шаль.

Тропинками дурманящих лесов
Глаза бредут в надежде безответной,
Склоняясь над ромашкой незаметной,
И открывая солнечный засов.

Но и в туманной густолистой сени
Печаль плывет меж веток и стволов,
Туда, где затаил болиголов
Порыв к существованья перемене.

И, посягнув на суть первооснов,
Змеей вплетается, рисуя полутени.

2.
Змеей вплетается, рисуя полутени,
Вьюнок на фоне мха седых камней,
Где затаился маленький ручей,
Предвестник и глашатай перемены.

Случайный луч блуждает и скользит,
Пробившись сквозь мерцающее небо
От колесницы быстрокрылой Феба,
Стремящейся в сверкающий зенит.

И судоргой Икар забился в крене,
Остатков крыльев пальцы распустив;
Но огненный безжалостный порыв
Его навеки скрыл в пушистой пене.

И в этот миг ручей, глаза закрыв,
Кого-то молит, преклонив колени.

3.
Кого-то молит, преклонив колени,
Куст дикой розы, сыпя лепестки
На зелень трав, на камни и пески,
И храма полустертые ступени.

А в воздухе полыни терпкий дух,
Безвременья и древности ваятель,
И храмов опустевших настоятель,
Нам тишиною услаждает слух.

Дрожит в безмолвье тонкая вуаль
Слезы небесной на границе зрака,
И тонет луч в глубинах тихих Мрака,
Где тает даже кованная сталь.

И ставит все, чем обладает, на кон,
И лёгкой дымкой убегает вдаль.

4.
И лёгкой дымкой убегает вдаль
Ночной туман под ясноглазым небом,
Проплыв над бесконечным полем хлеба,
Он исчезает, превращаясь в марь.

Поет свирель беспечно ветру в такт,
Покачивая чувства в колыбели;
В горнилах душ заваривает зелье,
Краснеющий между хлебами, мак.

И в сердце тишины воткнувши нож,
Из-за зубастой кромки тополиной
Вдруг вывалил изгиб спины звериной
Вал облаков, со стадом чем-то схож

И выпуская стрелы в простор синий,
Раскаты грома предвещают дождь.

5.
Раскаты грома предвещают дождь
И в небо устремляются молитвы;
Как воины перед началом битвы,
Колосья в небо устремила рожь.

Вселенной закипает круговерть,
Прозрачность уступает завихренью
И, подчиняясь вечному движенью,
На поле боя выступает Смерть.

Оскалив перламутровые зубы,
Улыбки свив змеиное кольцо,
Она склонила бледное лицо
С елейною улыбкою Иуды.

И, как волчата к роскоши сосцов,
Деревья в мареве сухие тянут губы.

6.
Деревья в мареве сухие тянут губы,
Забыв росы прохладный перезвон,
И ужас притаился между крон
Под крыльями кружащейся Гаруды.

Кузнечики два счастья на троих
Куют из лепестков святых мгновений;
И даже Смерть склонилась на колени,
Слезу восторга уронив на них.

Предчувствуя с дождем грядущим убыль,
Картинно развалившись в свете дня,
Ворчат, грохочут, вспышками маня,
Строй серых туч – домов небесных срубы,

И вскачь пустив крылатого коня,
На горизонте небо скалит зубы.

7.
На горизонте небо скалит зубы,
Заглядывая в чашечки цветов;
На фоне нежно-белых лепестков
Его движенья безудержно грубы.

В тени на Мир белесый пялит глаз
Дурман, осоловевший в ожиданьи
Чего-то, что привиделось в мечтаньи,
Того, чего не видел отродясь.

В небесном стане появился вождь:
Наваливаясь, серые громады
Все поглощают. Грохот канонады
Клонит к земле воинственную рожь.

И лес стоит в предчувствии осады,
От ветерка не сдерживая дрожь.

8.
От ветерка не сдерживая дрожь,
Осина ветви трепетно взметнула
В изменчивость небес. И свежестью подуло
Из далека, где разразился дождь.

И прислонясь к осиновой груди,
Сатир глаза закрыл в самозабвеньи;
Подыгрывая лиственному пенью,
На тростниковой дудочке гудит.

Переваливши пенистый порог,
Разлив прозрачность желто-голубую,
Свисающих ветвей листву целуя,
Смирив свой норов у скалистых ног,

По отмелям пустивши стрелы-струи,
Вода лениво трется о песок.

9.
Вода лениво трется о песок
Прозрачных заводей, меж валунов и веток,
Не оставляя ни следов, ни меток,
Стремится в никуда ее поток.

Но с небом связь ее отражена
В голубизне стремительного гона,
Как у подножья царственного трона,
Свивает кольца, ластится она.

И преломляют свет ее эмали,
Финифть и золото, янтарь и бирюза,
Слезами умиленья на глазах,
И дымкой припорошенный хрусталик.

Не смея повернуть лицо назад,
Подергивая гладь, косит зрачок на дали.

10.
Подергивая гладь, косит зрачок на дали,
Беспечных трав зеленый хоровод.
И в ожиданьи ласк небесных вод,
Как перед действом в полутемном зале,

Притихло все. Разверзнулась пучина...
И каждый звук, значенье обретя,
Нашел в пространстве, если не себя,
То, в крайнем случае, свою первопричину.

И даже птицы в ветках замолчали,
Почуяв значимость звенящей тишины,
Перед величием которой все равны.
И как бы мы ее не величали,

Она как звук от девственной струны,
Но в глубине своей таит печали.

11.
Но в глубине своей таит печали
Цветок, раскрывший радостно на мир
Свой нежный лик. И как бы не был сир
Его убор, совсем иные дали

Ему открыты, нежели чем нам.
Мгновенье радости сменяется испугом
В тот час, когда над задремавшим лугом
Последний лепесток падет к ногам.

И никакой не сбудется зарок, -
Суров Закон и царственно диктует,
Во всей Вселенной Он лишь торжествует,
Перстом незримым подводя итог.

И в чары погружен, сизарь воркует,
Развеять их не может даже Бог.

12.
Развеять их не может даже Бог,
Туманов, что окутывают сушу
И лоно вод, и трепетную душу,
И бесами кружатся возле ног.

Глаза раскрыть желанья нет и мочи,
И хриплый голос ворона звучит,
Но Солнца первозданные лучи
Плывут сквозь тьму необозримой ночи.

Подобно свету свеч в старинной зале,
Где полутень скрывает вечный мрак
Лишь отраженье света, как маяк,
Обозначает контуры печали,

А темнота и друг ее, и враг...
Так, видимо, случилося в начале.

13.
Так, видимо, случилося в начале,
Когда из вод поднялись берега
Скалистых гор и тучные луга
Над бурною пучиною восстали.

Конец Начала, апогей Творенья,
Симфония, кантата – все слилось;
Никчемны чувства. Суета и злость
Растаяли в безмерности мгновенья.

И устремились взгляды на Восток,
Приветствуя парящее светило,
И пряный дым, струящий из кадила,
Разбередил в сознании Порок:

Гордыни распустив над Миром крыла,
Мрак Бездны в водах затаится смог.

14.
Мрак Бездны в водах затаится смог,
Коварно сети по Земле расставив,
Беспечность Доброты во век прославив,
В водовороты закрутив поток.

Бросая в заводи кристальные обломки
То бурных чувств, то тянущей тоски,
Объял водою все материки,
Рыча и пенясь у прибрежной кромки.

И зацветает горечью миндаль,
Соединяя Смерть и Жизнь въедино.
Мы не приемлем чистоты жасмина,
Стремясь всегда в неведомую Даль.

Воспоминанья нам сгибают спины,
Виски томит неясная печаль.

15.
Виски томит неясная печаль,
Змеей вплетается, рисуя полутени;
Кого-то молит, преклонив колени,
И легкой дымкой убегает вдаль.

Раскаты грома предвещают дождь,
Деревья в мареве сухие тянут губы,
На горизонте небо скалит зубы,
От ветерка не сдерживая дрожь.

Вода лениво трется о песок,
Подергивая гладь, косит зрачок на дали,
Но в глубине своей таит печали,
Развеять их не может даже Бог.

Так, видимо, случилося вначале, -
Мрак Бездны в водах затаиться смог.