Реквием
Венок сонетов
Моему отцу,
май 2000 года
1.
Я в Смерти лик смотрел, не отрываясь,
Калины горькой надкусивши плод
И знал: Она ко мне еще придет,
Хоть не за мной пока явилась. В мае
Цветов перебирая хоровод,
Хрусталь прозрачных пальцев заломила,
И крылья распустивши над могилой,
Сдержала струи поднебесных вод.
Погостов и ристалищ древних жрица,
Имен безвестных и великих череда,
Глаза закроешь – и во сне Она явится,
Накрыв плащом леса и города.
И вдруг, на древо Жизни сядет птицей,
Сорвав печать запретного плода.
2.
Сорвав печать запретного плода,
Раскрыл пожар небес свои зеницы
И над Землей поплыли чьи-то лица,
Сквозь мысли, расстоянья и года.
Разорван саван меркнущей весны,
И маски сорваны, развеяны заклятья.
На нас глядят меньшие наши братья,
Чуть опьяневшие от серебра Луны.
И вдруг ударил пульса бой в виски,
Взыгравши на расстроенных ладах,
И скрылися из глаз материки,
И утонула в Вечности вода.
А в небо уходили старики;
Шептали губы: «Это навсегда...».
3.
Шептали губы: «Это навсегда...»,
А разум разрывало от сомнений,
И местности неоспоримый гений –
Полз старый Змий, затерянный в годах.
Стоял вопрос, мерцая и звеня,
Хотя вопросом вовсе не казался,
Он будто бы чего-то опасался,
Но не понять – себя или меня.
И ветер гнал пушистые стада,
По небу вширь беспечно растекаясь,
Не верилось, что вот грядет беда...
В Безвременьи, под дланью Жизни маясь,
Спросил: «Дано мне это навсегда?»
«На время лишь...» – Она мне улыбаясь.
4.
«На время лишь...» – Она мне улыбаясь,
Промолвила, - «тебе нести сей крест».
И я побрел сквозь тьму пустынных мест
Куда глаза глядят. Греша и, нет, не каясь.
Как грустна и бездонна Пустота
В душе, которой нет уже возврата,
Ее кристалл не весит ни карата,
Цена ей – суета и маета.
Разорвана канва связи времен,
Исчерпаны пределы пониманья,
И долгий, долгий колокольный звон
Предшествует прощению прощанья.
Паря душою, таю среди крон,
Вдруг ощутив непрочность Мирозданья.
5.
Вдруг ощутив непрочность Мирозданья
Мой мозг опору в мысли потерял,
И в памяти безудержно искал
Он искры уходящего сознанья.
Незримых уголков моей души
Касались нежно неземные руки
И, обретя надежду в огне муки,
Я душу безнадежно иссушил.
Мелькали образы, картины и виденья,
Не связанные мыслью и умом, -
Доведенный до светопреставленья
Стремительно летящий черный ком.
И осознал я все это в мгновенье,
Скорее не умом, а животом.
6.
Скорее не умом, а животом
Мы познаем пути Судьбы земные, -
В мечтаниях рисуются иные,
Чем наяву – Гоморра и Содом.
Но светлых судеб яркие зарницы
Бывает озаряют все на миг,
И будит душу пенье или крик
То соловья, то сойки, то синицы.
И медлим мы листок календаря
Сорвать, дыша, подобно рыбе, ртом,
Рукой дрожащей что-то ищем зря,
Меняя такт, не попадая в тон.
И увлекает за собой Заря,
Прощанья миг оставив на потом.
7.
Прощанья миг оставив на потом,
В бескрайность Мрака дух мой устремился,
Но, словно птица, судоржно забился
В сетях, которые поставил Метроном.
В теченьи Времени широкими шагами
Он шел, смущая души и умы,
Со Смертью весело прядя из кутерьмы
Нить Мирозданья ловкими руками.
Разбив в осколки чашу Бытия,
Воссоздавая новой Жизни зданье,
Они, блестя, как два лесных ручья,
Поили Мир водой непониманья.
И чтоб не слышать криков воронья,
Я погрузился в волны подсознанья.
8.
Я погрузился в волны подсознанья,
Рискуя затеряться в темноте,
Но маяком вдали светили те,
Кто нас хранит любовью и вниманьем.
Я шел по залам гулким и пустым,
Где тишина змеей вползает в уши,
Где души неземная жажда сушит,
Где не понять: ползем мы иль летим.
Где проступают лики, числа, знаки
На разноцветной мраморной стене,
Как в поле ржи вдруг зацветают маки
И реют в золотистой глубине.
И несмотря, что я стоял во мраке,
Светился Мрак в бескрайней Тишине.
9.
Светился Мрак в бескрайней Тишине,
И вдаль манил, как будто обещая
Свет тихой радости в садах беспечных Рая,
Что затаились где-то в синеве.
И этот свет, из ничего возникший,
То гас, то разгорался, то мерцал;
Он вел сквозь темень лабиринтов зал,
И был наполнен смыслом истин высших.
Раскрыты двери сумрачных надежд,
Настало время горечи успенья
И на глаза спустилась тяжесть вежд,
Чуть притупив души усталой зренье.
И тронулся торжественный кортеж –
Умерших звезд крылатые виденья.
10.
Умерших звезд крылатые виденья
Ласкают щеки, вьются возле глаз,
Между колон и люстр, между ваз,
Стоящих по-над стенкой, в полутени.
Сплетая из неведомых цветов
Венки и подлогая их под ноги
Идущих по невидимой дороге,
Утративших азы первооснов.
Но свет Зари уже не увидать,
Потерян звук оборванный в струне,
И остается только замолчать,
Плетя узоры в звездной пелене.
И сквозь века, кого лишь мог я знать,
Из далека стремилися ко мне.
11.
Из далека стремилися ко мне
Ушедших души. На их плечи руки
Легли печально-нежно, но без муки, -
Так мы грустим ночами при Луне.
В плащах, что сотканы из золота и света,
Их бесконечен путь и чередой
Плыли легко, как чайки над водой,
Парящие на крыльях светлых ветра.
И погружая губы в лоб горячий,
Мелькнув перед глазами быстрой тенью,
Все знавшие меня, так иль иначе,
Шептали на ухо. И, преклонив колени
Я перед ними, захлебнулся в плаче,
А из небес лилось над Миром пенье.
12.
А из небес лилось над Миром пенье
Под ровный гул больших колоколов,
Где у ворот с ключами Рыболов
Поглядывал на реку в нетерпеньи.
И Лета мимо, водами играя,
Неслась неслышно, гордо и бесстрастно,
Но лишь на вид была она опасна –
Бояться нечего стоящему у края.
Но, показавшись вдруг из-за колон,
Челнок скользнул по призрачной волне
Наперерез потоку, напролом
Стремился он к несбыточной весне.
Но лишь вода, - и сзади за веслом,
И впереди, - в туманной пелене.
13.
И впереди, - в туманной пелене,
Раскинувшись от края и до края,
Плыл над водой, огнем во тьме мерцая,
Огромный Мир. Он не знаком был мне.
Но не было ни знаков, ни указок,
Лишь что-то говорило тихо мне:
Здесь все, кто пал на праведной Войне
И отошел на веки в мир из сказок.
И благостно над волнами звучал
Незримый голос неземного пенья,
Светился, приближаяся причал, -
Конец пути к бессмертью от успенья;
А впереди, меж блещущих зеркал,
Шел кто-то ввысь, по призрачным ступеням.
14.
Шел кто-то ввысь, по призрачным ступеням
И сыпались цветы с его одежд –
Цветы любви безмерной и надежд,
Цветами Путь был весь его усеян.
За Ним идти безмерно далеко,
Но сказано, что нет Пути иного:
Лишь отдавшись на волю Всеблагого,
Глаза закрывши, воспарить легко...
Вставал рассвет усталый за окном,
И птицы щебетали, надрываясь.
Стоял один. И думал об одном
В тот миг за все грехи уже раскаясь.
Была весна. Был яркий свет. Был дом.
Я в Смерти лик смотрел, не отрываясь.
15.
Я в Смерти лик смотрел, не отрываясь,
Сорвав печать запретного плода.
Шептали губы: «Это навсегда...»,
«На время лишь...», - Она мне, улыбаясь.
Вдруг ощутив непрочность Мирозданья
Скорее не умом, а животом,
Прощанья миг оставив на потом,
Я погрузился в волны подсознанья.
Светился Мрак в бескрайней Тишине,
Умерших звезд крылатые виденья
Из далека стремилися ко мне,
А из небес лилось над Миром пенье...
И впереди, в туманной пелене,
Шел кто-то ввысь, по призрачным ступеням.
|
