Барон Фальц-Фейн - рыцарь русской культуры
17.10.2002
живая легенда
Барон Фальц-Фейн - рыцарь русской культуры
Беседовала Надежда ДАНИЛЕВИЧ.
На днях известному меценату русской культуры барону Эдуарду Александровичу Фальц-Фейну исполнилось 90 лет. Можно сказать, что барон - живая легенда. Юлиан Семенов под именем графа Ростопчина сделал его главным героем "Аукциона", посвятил ему книгу "Лицом к лицу", в 2000 году вышла биография "Барон Фальц-Фейн. Жизнь русского аристократа", которая продается не только в России, но и в Берлине, Париже, Цюрихе. Его не оставляют в покое тележурналисты - из Германии, Швейцарии, Австрии и даже Японии.
Предлагаем нашим читателям беседу, которая состоялась на его знаменитой вилле "Аскания-Нова" в княжестве Лихтенштейн.
- Эдуард Александрович, как вы себя чувствуете?
- Как будто мне двадцать лет. Мои ровесники с палочками ходят, ничего не видят, не слышат, они каждый день глотают пилюли и надоедают докторам. Я же всю жизнь плачу за медицинскую страховку и ни разу ею не воспользовался. У меня два сувенирных магазина - один в центре княжества, другой на границе с Австрией. И в туристический сезон я работаю каждый день, с утра до вечера, - иначе как бы я мог помогать русской культуре. Церковь строю в бывшем имении Фальц-Фейнов "Аскания-Нова" в Херсонской области. В Петербурге занимаюсь реставрацией церкви в бывшем Пажеском корпусе, где директором был мой дедушка генерал Епанчин. Теперь там находится Суворовское училище, и я думаю, что вырастить новое сословие военных без духовного воспитания нельзя.
- Как вам удается оставаться таким бодрым и жизнерадостным? В чем секрет?
- Секрет?! Много работаю и ем, как птичка. Мама запретила мне курить и пить алкоголь, а я - послушный мальчик.
Я все делаю сам и нахожу в этом большое удовольствие. Видите, какие чудные у меня розы и зеленые газоны в саду. Я закончил школу садоводства в Ментоне и агрономический институт под Парижем. Какой садовник может мне угодить? Я также бывший гонщик и не могу жить без автомобиля. Недавно опять посетил в связи с этим врачей: сердце в порядке, зрение на том же уровне, и мой доктор сказал: "Эдуард, ты здоров, убирайся вон!"
- Почему ваш герб украшает изображение лошади, а вилла называется "Аскания-Нова"?
- Фальц-Фейны - русские немцы, которые до революции владели двумя десятками образцовых имений на юге России - в Херсонской губернии и в Крыму. Валентин Пикуль восхищался предпринимательским талантом моей бабушки Софьи Фальц-Фейн, хотел написать о ней книгу как о Екатерине Великой местного значения, но не успел. Моя бабушка владела фабриками, виноградниками, построила собственный незамерзающий порт Хорлы, в котором стояли торговые суда под флагами разных стран мира.
Она строила не только дворцы, но и дома для рабочих, школы, больницы, дороги. Все Фальц-Фейны были социальные люди: жили не только для себя, но и для других. Самое знаменитое наше имение было "Аскания-Нова", на территории которого мог бы разместиться весь Лихтенштейн. Там мой дядя Фридрих Фальц-Фейн, просвещенный помещик, занимался селекцией - разводил новые породы скота и получал золотые медали на всемирных выставках. Он создал заповедник с нетронутыми кусками дикой степи и уникальный зоопарк с тем же названием "Аскания-Нова". Все свое громадное состояние он тратил на научные экспедиции в целях сохранения вымирающих видов животных. Так, например, благодаря ему была спасена дикая лошадь Пржевальского. Вот почему профиль лошади украшает наш фамильный герб.
Пятьдесят лет назад я построил свою виллу и назвал ее "Аскания-Нова" в память о России. Я же не мог себе представить, что произойдут такие невероятные события - исчезнет СССР и "Аскания-Нова" окажется уже не в России, а в Украине.
- Расскажите о ваших предках по материнской линии.
- Моя мама Вера Николаевна принадлежала к старинной русской фамилии Епанчиных, которые произошли из одного родового гнезда с Романовыми, Шереметевыми, Яковлевыми. А если заглянуть в самую глубь веков, то найдем на вершине родословного древа Епанчиных святого Прокопия Устюгского, который спас город Великий Устюг от ужасной гибели Помпей. Об этой удивительной истории рассказывается в его житии.
Два года назад по приглашению губернатора Вологодской области Вячеслава Позгалева я был на Севере, нашел в деревушке Поповка три могилы Епанчиных. Побывал в Великом Устюге, где стоит чудный храм Прокопия, поклонился мощам этого святого. Я убедился, что это не легендарный герой, а историческое лицо.
При Петре Великом Епанчины из поколения в поколение служили на море. Три адмирала было в нашей семье! Их портреты висят в адмиралтействе в Петербурге. Там же я видел картину Айвазовского, которая изображает Наваринский бой, в результате которого русские уничтожили турецкий флот. На первом плане среди морской пучины и порохового дыма видны фрегаты "Елена" и "Проворный", во главе которых стояли два брата - адмиралы Епанчины. Они похоронены в Александро-Невской лавре.
Я горд, что сумел восстановить имя Епанчиных в России, передав весь свой семейный архив в Санкт-Петербург. Издал мемуары моего дедушки генерала Епанчина "На службе трех императоров", привел в порядок заброшенные могилы.
- А как вы впервые попали на Родину?
- Я годами старался получить визу, но из Советского посольства меня гнали, не хотели разговаривать. Я же был врагом народа. Но благодаря Московской Олимпиаде мне удалось это сделать. Я был президентом Олимпийского комитета Лихтенштейна и в этом качестве получил визу.
- О ваших поисках российских сокровищ за границей и о возвращении их на Родину много написано. Расскажите, пожалуйста, как вам удалось перевезти прах Шаляпина на Родину?
- В конце 70-х я подружился с Юлианом Семеновым. Он только начал работать в Бонне как специальный корреспондент "Литературной газеты". Он часто приезжал и подолгу жил у меня. Вместе с ним мы создали Международный комитет по поиску Янтарной комнаты, куда входили также Жорж Сименон, Джеймс Олдридж, Георг Штайн. Я покупал на аукционах и у антикваров русские ценности, а Юлиан Семенов передавал их в советские музеи. А однажды он приехал с неожиданной просьбой: "Эдуард, ты будешь герой, если поможешь вернуть прах Шаляпина в Россию. Со мной сын Шаляпина и разговаривать не захочет, а ты его друг. Тебя он послушает".
Федор Федорович Шаляпин был очень колючий человек, сердился ужасно, вспоминая, какую травлю отца устроили советские газеты. Но я его уговорил, а он смог убедить сестру Татьяну. Юлиан Семенов дошел до генерального секретаря Юрия Андропова, и тот обещал поддержку, если Париж не против. Я ахнул, когда он мне это сказал. Зачем беспокоить главу государства или правительства? Я хорошо знал мэра Парижа Жака Ширака, поехал к нему и сказал: Шаляпин для русских - святое имя. Сын и дочь согласны, а я готов в Париже установить мемориальную доску на его доме: "Здесь жил Шаляпин". Ширак сказал, что ничего не имеет против, если семья так решила.
И вот я лежу на пляже в Монте-Карло и читаю газету "Nice Matin", на первой странице написано: сегодня в Москве, на Новодевичьем кладбище, состоялось перезахоронение праха великого русского певца Федора Шаляпина. А меня и Юлиана Семенова чиновники "забыли" пригласить. Он был зол, как черт. А я не могу хранить обиды. Я был очень рад уже тому, что после этого мой друг Федя Шаляпин стал часто приезжать в Москву, дарить семейные реликвии Театральному музею имени Бахрушина. После его смерти я выкупил у его подруги Бэллы Левенсон чемоданчик документов семьи Шаляпиных и привез их в Петербург, в Музей Шаляпина.
- Когда вы собираетесь снова приехать в Россию?
- В будущем году, на празднование 300-летия Петербурга. Я надеюсь, что увижу открытие новой Янтарной комнаты в Царском Селе, подлинник которой мне показывал мой дедушка, когда мне было пять лет.
Парламентская газета :: www.pnp.ru :: Архив
Номер 198(1077) 17 октября 2002 года
Постоянный адрес статьи: http://www.pnp.ru/archive/10770942.html
