on-line с 20.02.06

Арт-блог

13.05.2015, 09:45

May

Random photo

Voting

???

Система Orphus

Start visitors - 21.03.2009
free counters



Calendar

    123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031

News

01.08.2015, 13:17

Crazzzy Days

13.05.2015, 09:52

den-evropyi-v-hersone---2015

> People > Literature > Cvetkova Irene Sergey > "Золотой медальон короля"

 

Золотой медальон короля

Ирина Цветкова

 
Романтическое повествование о событиях, несомненно, имевших место, но затерявшихся в анналах мировой истории

 
Эту историю рассказала мне бабушка, ей – её бабушка, а той бабушке – её бабушка.
По семейному преданию, моя прапрапра…бабушка была посвящена в тайну, которая через много поколений пришла и ко мне. Я искала подтверждение этой истории в научных трудах и литературных произведениях, но они молчали.
И тогда я решила сама рассказать о том, что мне известно. Мне кажется, что за давностью лет я могу открыть эту тайну, не ущемив при этом ни чьих интересов.
К сожалению, с течением времени многие подробности потерялись, исчезли. Не могу ручаться за историческую точность излагаемых событий, поэтому у героев будут мною данные имена.
Итак, дорогой читатель, в твоих руках ещё одна тайна минувшего. Если ты любознателен и не ленив, мы пойдём с тобой – шаг за шагом, страница за страницей – по извилистым тропинкам судеб наших героев.


ГЛАВА 1.

Король Людовик нервничал. Он ждал свою супругу, молодую королеву Гортензию. Им предстоял серьёзный разговор. Король намеревался поставить супругу перед одним очень неприятным для неё фактом, и, хотя не сомневался в её послушании и согласии с каждым его решением, всё же не знал, какова будет реакция королевы. Тема предстоящего разговора была весьма щекотливая. Король мысленно подбирал слова, готовя речь, но всякий новый вариант казался ему хуже предыдущего, и он отбрасывал задуманное, ища что-то новое. Но для столь деликатной темы не так-то уж много находилось у него слов. «Конечно, если она будет негодовать, – она будет права, - думал он. – Но ведь и меня надо понять, я должен блюсти в первую очередь государственные интересы, а не семейные. Такова доля августейших особ, в первую очередь мы монархи, а потом уже мужья». Король для себя искал оправдания, понимая, какой удар подготовил женщине, с которой они друг другу дали обет взаимной верности в лоне святой церкви; женщине, союз с которой был освящён церковью, а значит, и Богом. Король настойчиво гнал от себя эти мысли, думая о другом. Он даже не услышал шагов и поэтому вздрогнул, когда увидел вошедшую королеву. Она была молода, всего двадцати одного году от роду, но звание королевы носила так, словно была ею с рождения. Грациозность и величие были и в её поступи, и в осанке, и в умении держать себя, и в искусстве нести на себе драгоценности. Красота королевы соответствовала её королевскому чину. Рядом со своим слегка потрёпанным мужем она сверкала, как бриллиант.


- Садитесь, дорогая, я давно вас жду.
Обычно Людовик целовал ей руки, а сейчас этого не сделал, чем насторожил Гортензию. Она поняла, что разговор будет не из приятных.
- Я должен уведомить вас о своём решении. Попрошу выслушать меня без эмоций. Поверьте, мне самому нелегко было прийти к этому решению, но что поделать, я – государственный человек, в первую очередь должен думать о государстве, о народе, о будущем.
Гортензия нахмурилась. Вступление ей совсем не понравилось.
- Дорогая моя, мы женаты уже два года, а у нас нет наследника, - Людовик отвернулся к окну, чтобы, не видя жены, говорить спокойно. – Я на пятом десятке, у меня нет больше времени ждать.


Ободрённый тем, что за спиной не слышалось ни звука, он продолжал:
- Возможно, я сам виноват в том, что раньше не задумывался над этим вопросом. В молодости меня интересовали охота, скачки, поединки, но только не женщины. Время шло, годы уходили, о а женитьбе я не думал. Лишь находясь на смертном одре, отец мой взял с меня слово, что по истечении не более чем одного года после его смерти я приведу во дворец молодую жену. Я сдержал слово. И стал ждать наследника. Но вы не торопитесь осчастливить меня и мой народ. А я не могу больше ждать. С каждым прошедшим днём я понимаю, что становлюсь всё ближе и ближе к роковой черте. Я должен успеть не только дать жизнь наследнику, но и многому его научить. Я должен знать, кто останется после меня во главе государства. Короче говоря, если вы сами не хотите выполнить эту миссию, это сделает другая женщина.


Сказав это, король обернулся. Гортензия сидела, опустив глаза. Она молчала. Гордость не давала ей возможности высказать всё, что бушевало в ней вулканом. «Не хотите» - это как пощёчина. Да разве она не хочет?! Она только и думает о ребёнке, она со дня своей свадьбы только и мечтает о малыше, которому бы посвятила себя. С того момента, когда она увидела человека, за которого должна выйти замуж – немолодого, лысоватого, то поняла, что девичьи мечты о счастье разлетелись, как одуванчик. Гортензия мечтала о высоком, с чёрной шевелюрой и чёрными усами молодом человеке. Почему-то он ей представлялся в военном мундире и на коне. Таков был её идеал, который она лелеяла в девичьих грёзах. А тут – старый, лысый, низкорослый. Все дни до свадьбы провела в слезах. Но, став женой, воспитанная в лучших традициях дворянства, явила собой идеал супружеской дружбы, верности и долга. Не пригубив чаши любви, не знала она ни мук её, ни наслаждения, она была верной женой, движимой чувством долга и заботой о муже, но и чувствовала в себе какую-то незанятую нишу. Ей хотелось кого-то полюбить, но не так, как мужа, а по-другому. Мыслей об измене у неё не было. Только сыну или дочери она могла отдать свою любовь и ласку. Гортензия чувствовала, что и придворные поглядывают с ехидством оттого, что у неё нет детей. Но она не падала духом, зная, что ещё очень молода. И вдруг такой удар! Не её, а чей-то чужой ребёнок сядет на трон Франции. Но возражать королю бесполезно: он всё равно осуществит задуманное.
- И кто же должен выполнить эту миссию? – глухо спросила королева.
- Я сам найду кандидатуру, - сухо ответил Людовик.


Несколько дней назад народу было объявлено, что король и королева ждут наследника. Но Её Величество плохо себя чувствует, доктора советуют ей морской климат. Поэтому королева Гортензия со свитой приближённых покидает столицу и вернётся сюда уже с наследником.
Во дворце царила суматоха, все были заняты подготовкой к отъезду королевы. Но она сама заперлась у себя и никого не допускала в свои покои. Она не могла сдержать слёз: перед многомесячным расставанием король пожелал видеть не её, а свою «кандидатуру». Да, конечно, она должна выполнить «миссию», но… «Но ведь я ему жена, а она всего лишь моя придворная дама». Обида душила её, но не ревность. Не познав любви, не знала она и ревности.


В двери стучали, напоминая, что экипажи уже ждут. Но Гортензия не открывала. Ей казалось, что торопиться некуда. Возможно, она была права: король ещё не отдал последних распоряжений отъезжающим. В это время он прощался с Марией, которая должна была стать матерью его ребёнка. Выбор пал на Марию не случайно. Король искал женщину, не имеющую никаких родственников, чтобы не иметь в их лице недоброжелателей. Мария была сиротой, воспитывалась в монастыре в строгих правилах. Каким именно образом оказалась она при дворе, монарх не интересовался. Знал, что она не имела ни имени, ни состояния. «Это всё ерунда. Имя и состояние ребёнку дам я». Зато она была хороша собой и, не обученная должным образом придворному этикету, она была образцом хороших манер, словно природой в ней было заложено то, чему годами обучают людей, близких к высшему свету, что и помогло Марии встать на одну ступень с отпрысками богатейших семей Франции. Это и оценил Людовик. «В ней всё естественно, и это мне нравится. Эти качества она может передать наследнику».
- И вот ещё что, Мария, – король достал из ящика письменного стола коробочку, обшитую бархатом, а из неё вынул золотой медальон. – Этот медальон оденете наследнику сразу же после рождения. Это мой именной медальон. С этим медальоном он должен прибыть во дворец.
Король вложил медальон обратно в футляр и отдал Марии.


- Можете идти.
Мария сделала реверанс и исчезла. Через некоторое время в дверях появился офицер Королевской охраны Александр де Карамболь. Его тоже вызвал монарх для точной инструкции.
- Итак, вы отправляетесь в качестве сопровождения королевы и её свиты.
На столе уже лежала карта.
- Вы будете двигаться в направлении Руайана.


Король не обладал красноречием, необходимом для столь высокого лица. Особенно он терялся, когда чувствовал, что ум и образованность собеседника на порядок выше его собственных. Сейчас была именно такая ситуация, король понимал, что не может объяснить подданному, что именно он от него хочет. «Надо будет убрать его подальше, когда он вернётся», - подумал он и, собрав все свои мысли, продолжил:
- Вы будете старшим в свите сопровождения. Вы отвечаете головой не только за жизнь королевы и её подданных, но и за все бытовые… ну, в общем, за всё. Далее. По прибытии в Руайан с вами должны остаться лишь самые необходимые для королевы люди, остальные должны покинуть вас и вернуться в Париж. Список я подготовил. Оставшиеся переправятся на остров Святого Антуана. Там находится наш замок, правда, давно в нём никто не живёт, не знаю, в каком он состоянии. Там и должен появиться наследник. Теперь самое главное: никто не должен покинуть остров, кроме королевы и наследника. Все до единого должны остаться там. А вы лично должны позаботиться, чтобы после переправы королевы с наследником всякая связь с островом была прекращена. Да, забыл сказать: ваши люди из охраны должны неотлучно находиться при королеве и они тоже останутся в замке, а вы будете ждать мою супругу в Руайане. Вам я не разрешаю находиться на острове. На обратный путь я пришлю других людей для охраны.


Людовик был доволен собой. Так блестяще всё продумать, составить такой замечательный план: все, кто будет посвящён в эту тайну, никогда не вернутся в Париж, а те, кто вернётся, ничего знать не будут. И вообще, в последнее время Людовик ходил окрылённый: известие о скором наследнике было причиной тому. Король стал необычайно добрым, подписывал все прошения, никого не казнил. Не замечал лишь изменившегося отношения Гортензии. Да и виделись они только во время трапезы. Пробовал он ещё раз заговорить с ней о том, что будь он не коронованной особой, а простым гражданином своей страны, он бы никогда не позволил себе подобного поступка, был бы примерным супругом, добропорядочным семьянином. Но в данной ситуации – интересы Франции требуют. Нельзя оставить страну без законного наследника, иначе начнётся борьба за престол, распри, гражданская война. Нельзя этого допустить. Король не сомневался в своей правоте, но супруга не разделяла его уверенности.


Экипажи давно поданы, лошади в нетерпении перебирают ногами. Все ждуткоролеву. Она заняла своё место последней. Её нездоровый вид, круги под глазами присутствующие расценили по-своему. Она чувствовала себя обречённой, словно собиралась в последний путь. Молодая королева подняла глаза, опухшие от многих дней слёз…о, боже! что это? Призрак, видение? Неужели она сошла с ума? Она увидела красивого молодого офицера на коне. Его фигура, его лицо и даже усы были знакомы ей. Именно таким когда-то воображение нарисовало ей человека, которому она могла бы отдать свою любовь. Она сама придумала свой идеал, с мыслями о нём ложилась спать и вставала, только с ним представляла себя перед алтарём. Только его ждала, и горько разочаровалась, когда жизнь повернула иначе. А потом успокоилась, поняв, что каждая девчонка, будь она крестьянкой или принцессой, мечтает о молодом усатом красавце. Но на всех красавцев не хватит, кому-то надо разбирать и остальных. И вообще, все эти усатые идеалы существуют только в воображении наивных девушек. Гортензия давно убедила себя, что этот бред надо забыть и жить реальной жизнью. И вдруг она видит наяву человека, который снился ей едва ли не каждую ночь. «Неужели я потеряла рассудок?» Но происходящее мало походило на умопомешательство: офицер давал распоряжения, а потом куда-то ускакал.
- Кто этот человек? – спросила она ненавистную Марию, с которой ей предстояло весь путь провести в одной карете.
- Точно не могу сказать, но, по-моему, он будет сопровождать нас в пути.
Гортензия о чём-то задумалась, и Мария заметила, что мрачные складки исчезают с лица королевы.
 

 По прибытии в Руайан королевский кортеж разделился. Большинство сопровождающих лиц должны были вернуться, а королева, Мария, бабка-повитуха, кухонные работники и несколько мужчин охраны продолжали путь дальше. Куда – никто не знал, кроме королевы Гортензии и Александра де Карамболя.
За время пути королева не раз беседовала с де Карамболем и каждый раз, забыв о своём королевском звании, робела, стеснялась и смущалась. Но женским своим чутьём она понимала, что сумела заинтересовать его как женщина. Видела, что и он слегка теряется, беседуя со своей королевой. Королева не имела опыта любовных интриг, помимо того, что приблизила его к своей особе, просто не знала, как увлечь мужчину. Но она уже не представляла свою жизнь отдельно от любимого. «Ничего, - думала она, - у нас много времени впереди. Там, на острове, я никуда его не отпущу от себя». Некоторое время её ещё терзали сомнения; совесть, гордость не давали забыть о себе, а потом как-то сразу она отринула все сомнения. «Я отомщу королю за всё. За измену, за ссылку на остров и за чужого ребёнка, которого должна выдавать за своего. Пусть на троне Франции восседает рогатый король!»


Когда она готова была взойти на корабль и отправиться на остров, когда забилось сердце и закружилась голова от запаха моря и ожидания счастья, вдруг оказалось, что Александр должен остаться в Руайане.
- Но почему, Александр?
- Таков приказ короля. Я должен ждать вас здесь.
По его голосу Гортензия поняла, что и он сожалеет о разлуке. Это и придало ей решимости.
- Здесь нет короля. Здесь есть королева, которая приказывает вам следовать за ней. Вы не имеете права оставлять королеву на полпути.
Видя, что он колеблется, она металлическим голосом произнесла:
- Следуйте за мной. Выбора я вам не даю.
Королевский корабль отдал швартовы и взял курс на остров Святого Антуана.


Остров Святого Антуана лежал вдали от путей торговых и военных кораблей. Именно благодаря этому обстоятельству предки Людовика облюбовали этот остров для сооружения здесь своей тайной резиденции. На случай мятежа, военной осады или народного восстания здесь был выстроен замок для августейшей семьи. Впрочем, он ни разу не использовался по назначению, хотя члены королевской семьи иногда прибегали к услугам замка в различных щекотливых ситуациях. Стены замка хранили немало тайн. Да и сам замок был государственной тайной – о его существовании обычно знал лишь глава королевской семьи. И только в случае необходимости посвящались члены семьи.
Вот и сейчас старый замок должен был принять под свои своды ещё одну тайну. Когда он приблизился настолько, что можно было его рассмотреть, все пассажиры были очарованы увиденным. Небольшой остров, весь поросший лесом, а сквозь него как будто пророс замок и тянулся вверх. Королевский замок смотрелся гордо и величаво, и королеве Гортензии, впервые увидевшей его, даже показалось, будто от башен и куполов замка идёт сияние.


На острове не было настоящей пристани или она уже разрушилась за долгие годы, что ею не пользовались, поэтому капитан, чтобы не сесть на мель вблизи острова, предложил спустить шлюпку. В лодке они могли бы добраться до берега. Но когда шлюпка направилась к берегу, королева Гортензия, дочь дворцовой роскоши, захотела прикоснуться к стихии, давшей жизнь всему живому на земле. Она готова была броситься в море и вплавь добраться до острова, забыв, что не умеет плавать. Лишь призывы челяди к благоразумию остановили её. Но уже совсем близко от берега она всё же прыгнула в воду. Глубина была небольшая, чуть выше колена, но в лодке все ахнули. И тут же красивая статная фигура скользнула из шлюпки за борт и подхватила королеву на руки. Гортензия обнаружила себя на руках де Карамболя и, взглянув ему в глаза, поняла, что отныне он принадлежит только ей.


Замок встретил пришельцев неприветливо. Много лет здесь никто не жил, во всём чувствовались запустение и разруха. С северной стороны стены обросли мохом.
Королева обошла замок, хотя это и трудно было сделать не столько из-за его больших размеров, сколько из-за хитроумности переходов. Неведомый архитектор постарался на славу. Не имея плана замка, можно было в нём заблудиться. А уж найти какое-либо нужное помещение и вовсе было почти невозможно.
Подозвав к себе Марию, Гортензия направила её в дальний конец замка, выразив пожелание не видеть её до тех пор, пока не появится младенец. Глядя ей вслед почти с ненавистью, королева подумала о том моменте, когда ей придётся принять из рук Марии новорождённого. Эти мысли не приносили радости, и она поспешила переключиться на другие.


Старый замок Ла-Виньон, в котором отшельники должны были провести несколько томительных месяцев, постепенно принимал облик жилого помещения. Вновь прибывшие приводили в порядок эти старые стены. Хотя работы было много, требовалось оборудовать жилые комнаты, кухонные помещения, камины, а также обновить мебель. Надо было подумать и о топливе. Но эти заботы мало занимали королеву, ей было на кого положиться. Почти все дни напролёт она проводила на прогулках в сопровождении молодого офицера.


Остров, почти безлюдный, не считая нескольких рыбацких семей, был очарователен. И его берег, омываемый ласково набегающей волной, усеянный самыми разными камнями – от огромных валунов, высящихся над гладью моря, до мелкой гальки. И лес, переливающийся птичьими перепевами, журчащими лесными ручьями. И стены старой крепости, укрывающей за собой королевский замок Ла-Виньон. Всё это казалось неправдоподобным, словно пришедшим из чудесной, но забытой сказки, которую в детстве кормилица рассказывала маленькой Гортензии.
День за днём летели для Гортензии. Здесь она почувствовала себя другим человеком. Словно не было в её жизни ни Версаля, ни дворцовых церемоний, ни супруга Людовика. Всё это осталось в далёком сне, а здесь, на острове, она сменила пышный наряд королевы Франции на самое обычное платье, словно рыбацкая дочь. Конечно же, всё происходящее в её жизни казалось прекрасным оттого, что рядом был Александр. Вдвоём они регулярно совершали морские прогулки по берегу, прыгая с камня на камень, слушая голос моря, наблюдая за чайками. Частенько они сидели на камне, беседуя о чём-то своём. Морской прибой, ветер, трепавший волосы, крики чаек – что ещё нужно для счастья двоим? А когда возвращались в замок через лес, Александр показывал своей спутнице шустрых белок, которых она никак не могла углядеть, они так ловко сновали с дерева на дерево, что она успевала заметить только шикарные пушистые беличьи хвосты. И лишь один раз, притаившись, они наблюдали, как маленький зверёк с удовольствием грыз орешек. А потом, опустив глаза с верхушек деревьев под ноги, они искали лесную ягоду землянику и клали друг другу в губы…


Среди многочисленных тайных ходов, переходов, ответвлений и вообще непонятных помещений замка, Гортензия облюбовала нечто вроде кельи. Она не имела окон, вход и выход из неё был сложен. Стены и пол проросли какой-то растительностью, но королеве нравилось сидеть здесь при свечах с Александром. Он принёс сено на холодные плитки то ли комнаты, то ли кельи. Сегодня они решили встретиться здесь, на море разыгрался шторм, страшный ливень обрушился на остров. А здесь было тихо, тепло и уютно. Даже не слышно непогоды, разбушевавшейся за стенами замка.
- Последний поцелуй, и пора расходиться в свои апартаменты.
Свеча медленно догорала, капая воском. И потухла совсем. Воцарилась кромешная темнота. Двое узников тьмы сначала молчали, потом Гортензия сказала:
- Без свечи нам не выйти из этого лабиринта. Придётся здесь остаться до утра, пока где-нибудь не пробьётся лучик света.
…Весь следующий день королева провела в молитве.

Всё для Гортензии отступило на дольний план. Только теперь она поняла, что её брак был фикцией, уродством, что всё должно быть по-другому между двумя любящими. Когда она приходила из кельи, падала на колени в своей комнате перед иконой Божьей матери и шептала:
- Но ведь я же люблю его. А тот совсем для меня чужой человек. Я ничего не могу с собой поделать…
И вот наступил момент, когда она всё для себя решила. Она не вернётся в Париж. Она откажется от престола, от мужа, она останется здесь с любимым. Гортензия ставила крест на всей прежней жизни ради одного человека. Только одно лицо, одно имя заставляли её трепетать, а всё остальное ушло, забылось. «Только он один должен быть рядом, а весь остальной мир пусть хоть сквозь землю провалится».
Королева приказала найти де Карамболя, чтобы сообщить ему о своём решении. Они навсегда останутся вместе, даже гнев отвергнутого мужа её не пугал. Если Людовик захочет им отомстить, то она готова принять смерть и примет её с большей радостью, чем разлуку с любимым. «Но где же он? Почему его так долго не могут найти?» Нетерпение достигло предела. «Мы должны сегодня же решить нашу судьбу. Возможно, придётся бежать с острова, взять рыбацкую лодку, выйти в открытое море. Нас найдёт какой-нибудь корабль и увезёт далеко отсюда. Мы будем жить в одной из дальних стран, и никто никогда не узнает наших настоящих имён».


Гортензия в нетерпении ходила в своей спальне, то прижимая ладони к горящим щекам, то сжимая их в кулаки. Сегодня должна решиться их общая судьба, надо решить всё окончательно и бесповоротно и сейчас же осуществить свой план. Нынче же ночью бежать, пока никто не прознал об их планах. До короля нескоро дойдёт известие о побеге. Отсюда, из замка Ла-Виньон до Парижа эта новость доберётся, пожалуй, не раньше королевского наследника. И тогда поздно будет искать беглецов, они растворятся в этом огромном мире. Поэтому не надо терять времени… Дверь отворилась, и на пороге появился де Карамболь.
- Ну где же вы были, Александр, - с лёгким укором, но и с облегчением бросилась к нему женщина. – Я вас так давно жду.
- Прошу прощения, Ваше Величество, - смущённо произнёс королевский офицер. – Но дело в том, что я должен немедленно отправиться в Париж. Таков приказ короля.


Королева ошеломлённо молчала. Ни извержение вулкана, ни падение солнца на землю, ни живой дьявол не смогли бы привести её в такое состояние. Пожалуй, сейчас она не смогла бы вспомнить собственного имени. Поэтому Александр решил продолжить разговор самостоятельно.
- Я нарушил приказ короля, не оставшись в Руайане. Возможно, кто-то из сопровождающих лиц, вернувшись во дворец, поставил короля в известность. И он требует меня к себе. Я должен отправляться немедленно.
Гортензия постепенно обретала дар речи.
- Но это невозможно, Александр, - белыми губами произнесла она.


- Увы, я не могу ничего сделать. Я давал присягу на верность Его Величеству, нарушить её не могу. Не могу поставить под сомнение свою честь и честь моих предков, которые были верными подданными королевской династии. Я – дворянин и честь для меня превыше всего.
- Откуда вы узнали о приказе короля? И как собираетесь добраться до материка?
- Взгляните в окно, и вы увидите тот кораблик, что привёз нас сюда. Теперь он пришёл за мной. Капитан ждёт меня.
Гортензия подошла к окну спальни. Александр был прав.
- Ваша честь и ваша клятва для вас превыше всего? Даже… превыше меня?
- Да, Ваше Величество. Тем более что вы принадлежите другому.


Они простились без слёз и поцелуев. Он ушёл, а она всё стояла у окна, глядя на кораблик. Она видела, как к нему подошла шлюпка, маленькая фигурка перебралась на корабль и тот, покачивая парусами, стал медленно удаляться. Вот он уже исчез за горизонтом, а Гортензия всё стояла у окна. Человек, ради которого она хотела отказаться от короны, так хладнокровно отказался от неё самой. Она готова была на любые жертвы, лишь бы быть рядом с ним, готова была бросить всё, стать нищенкой, готова была идти за ним куда угодно, хоть в преисподнюю, а он… Вот уже второй раз ею пренебрегли. Первый раз это сделал человек, который в церкви дал ей обет верности. Второй раз – человек, которого она любила больше всего на свете, ради которого она могла отдать свою жизнь, не колеблясь. Ну что ж… Зато она остаётся королевой Франции. Не так уж много она потеряла. Всего лишь одного из своих подданных. Одного из миллионов.
Всё, ради чего она жила ушло, кончилось. Осталась обыденная жизнь, ожидание королевского наследника. Не будет больше безумства, мыслей о побеге, не будет его губ и объятий. Всё растаяло, исчезло, осталась обожжённая душа. Гортензия прислонилась головой к стене. Теперь вся жизнь казалась пустотой. Впереди только сверкающая лысина и морщинистая шея Людовика. 
 

Что-то изменилось в календаре. Море, прежде ласковое, подарившее влюблённым столько счастливых минут, непрерывно штормило. Оно стало страшным. Огромные валы жадно набрасывались на остров, словно желая потопить его. Исчезла прозрачная синева моря, сейчас оно стало грязно-серым и разъярённым. Гортензия давно не выходила из замка, её пугала бушующая стихия. Она целыми днями сидела у камина в своей спальне, не сводя глаз с потрескивающих угольков. Утром ей принесли новость: к вечеру ожидается появление королевского наследника. Значит, она должна принять его в свои руки, назвать сыном или дочерью, допускать Марию к ребёнку только в качестве кормилицы, а потом, когда начнётся лето, ребёнок окрепнет, море позволит отбыть им во дворец, оставив здесь всех, в том числе и Марию. Так было условлено с королём. Но Гортензия уже знала, что так не будет. Всё будет иначе. Она никогда не возьмёт на руки чужого ребёнка и не назовёт его своим. Потому что… Потому что она давно поняла, что скоро станет матерью. Её ребёнок, плод её запретной любви, уже стучался в ней ножками. Чувствуя каждое его движение, она уже любила его и ждала момента, когда возьмёт на руки своего малыша и будет искать в нём черты его отца. Ведь это единственное, что осталось у неё от любимого. А как же ребёнок короля? Он останется на острове. Со своей родной матерью. Мысль о том, чтобы навсегда оставить здесь, на острове, своего малыша, а с собой взять чужого, казалась ей абсурдом.
- Ваше Величество, у Марии сын, - сообщил ей кто-то из слуг.


Гортензия даже не обернулась. Сын так сын. Ей-то какое до него дело? А если у неё будет дочь? И король узнает о подмене? Да откуда же он узнает, если все, кроме королевы и наследника останутся на острове и унесут эту тайну в могилу.
На следующий день королеве сообщили, что Мария просит аудиенции.
- Просите, - ответила Гортензия. Она подошла к окну, встречая соперницу, не оборачиваясь к ней лицом.
Мария вошла к королеве и сразу упала ниц.


- Ваше Величество, пощадите! – запричитала она, заламывая руки. – Не забирайте у меня сына! Не разлучайте нас! Я не могу с ним расстаться! Я была глупа, когда согласилась на эту авантюру. Я не знала тогда материнских чувств, это пришло только сейчас. Я согласна на всё, только быть с ним рядом. Я не отдам его! – рыдания прервали этот монолог.
Выждав паузу, Гортензия сказала:
- Успокойся, Мария. Никто не отнимет у тебя твоего сына. Он мне не нужен.
Мария, приготовившаяся к долгому сопротивлению, от изумления замолчала.
- Правда? Но для чего же… Почему…


- Потому что Францией будет править сын королевы, а не сын простолюдинки. - Гортензия обернулась, и Мария по её изменившейся фигуре всё поняла. – Мой супруг думал, что я не могу иметь детей, потому и затеял всю эту историю. Я почувствовала свою беременность уже здесь, на острове. Так что твой сын нам не нужен, у нас будет свой ребёнок королевской крови. Живите с ним здесь, на острове, вас никто не потревожит.
Обливаясь слезами, Мария целовала руки своей королеве и говорила слова благодарности. Гортензия впервые почувствовала к ней симпатию.
- Иди, Мария, и будь спокойна. Я не возьму твоего сына.
Проводив Марию взглядом, королева задумалась. Ведь она находилась в том же положении, что и Мария. Ведь это её незаконный тайнорождённый ребёнок должен остаться на острове, а королю она обязана привезти его собственного сына. Измена – это ещё не так страшно, а вот подмена детей… Король будет в страшном гневе. Стоит ли испытывать ярость Людовика?


Гортензия вышла на свежий воздух. Промозглая сырая погода, серое небо не улучшили настроения, не придали уверенности. Зябко кутаясь в свои одежды, она медленно шла вдоль крепостных стен. Вокруг пустынно, серо, голо… Ничто на острове не напоминало о тех счастливых днях, которые она не могла вспомнить без боли в сердце. В те счастливые дни безоглядной любви она не боялась сплетников и завистников, зная, что все они останутся здесь. А теперь в её душу стали закрадываться сомнения. Может, кто-то из слуг специально приставлен следить за ней. Ведь почему-то король забрал от неё Александра. Только его одного, единственного из всех присутствующих на острове. Неужели среди окружающих её людей есть информатор? Хотя даже если он есть, королева не допустит его возвращения во дворец. С этого острова никто не уйдёт. Но, может, всё же не стоит рисковать? Своего ребёнка оставить Марии, а с собой забрать королевича. Ведь младенцы все одинаковые, можно привыкнуть и полюбить чужого. Так она скроет свою порочную любовь и незаконнорожденного ребёнка.


«О, Дева Мария, что за мысли! Я уже схожу с ума потихоньку. Какая разница Людовику, что за ребёнка я ему привезу. К тому же, он лучше разбирается в жеребцах, нежели в младенцах, вряд ли он отличит двухмесячного от пятимесячного. Тем более что я могу сказать ему то, что говорила Марии, что это наш общий ребёнок, что обнаружила свою беременность, уже прибыв на остров».
Но, поразмыслив, Гортензия поняла, что эта версия никуда не годится. Король поймёт, что помимо привезённого ребёнка, на острове остался ещё один его ребёнок. Возможно, он захочет приблизить его, взять во дворец. К чему присутствие рядом соперника, претендента на престол? А если у неё будет дочь, шансы бастарда увеличатся. Нет, её ребёнок должен быть единственным ребёнком королевской четы. Если обнаружится другой наследник, кто даст гарантию, что этот другой со временем не уберёт со своей дороги её ребёнка и не встанет на трон Франции. Значит, всё должно соответствовать придуманной легенде. В глазах короля она никогда не будет родной матерью собственному ребёнку.


За окнами замка стояла чёрная ночь, лил дождь, в спальне королевы жарко потрескивая камин, а Гортензия металась по постели, запутавшись в простынях.
- Убейте меня, - простонала она бабке-повитухе, - лучше убейте, я больше не могу.
Вцепившись зубами в простыню, она сдерживала крик. Но старуха улыбалась.
- Всё идёт очень хорошо. Ещё полчасика, и мы будем держать твоего малыша на руках.
«Вот и пришло время умирать. Наверное, это расплата за мой грех». Гортензия приготовилась к смерти - избавительнице от мучений. И когда она увидела в руках повитухи ребёнка, заходящегося от крика, это не вызвало у неё никаких эмоций. Она молча смотрела на него, убирая с лица спутанные волосы.
- Мальчик, - старуха была довольна так, словно это она родила мальчика.
- Принесите мне что-нибудь поесть. А потом я буду спать. Я очень хочу спать, - тихо сказала Гортензия.
- Сначала покорми сыночка, - бабка дала ей в руки сына и королева неумело приложила его к груди.


Вот и настал час отъезда королевы во дворец. Париж ждал свою королеву и наследника. По всему их пути были вывешены национальные флаги, народ готовился приветствовать королевскую семью. Но Гортензия пока этого не знала. Тот же кораблик доставил её с наследником с острова Святого Антуана в Руайан. Всё пережитое осталось позади, в замке Ла-Виньон. Впереди её ждала всё та же обычная жизнь королевы: приёмы, балы, светские сплетни и интрижки. Изменилось только одно: королева стала матерью. И многое теперь будет по-другому. Для неё, во всяком случае.
Итак, королева опустила вуаль и зашла в карету. Королевский кортеж двинулся в Париж. Сын королевы отправился во дворец. Сын короля остался на острове.


Долгое путешествие подходило к концу. Утомлённая королева рассеянно смотрела в окна кареты на толпы ликующих людей. Она даже не опасалась встречи с Людовиком. Знал ли он что-нибудь о её похождениях на острове – это уже не имело для неё никакого значения. Ей хотелось только одного – выспаться на своей роскошной кровати, где нет изнурительной тряски.
Карета подъехала ко дворцу. Людовик выбежал, встречая семью. По его совсем некоролевскому поведению было видно его нетерпение.
Он провёл королеву в свои покои. И сразу же развернул простынки, разглядывая малыша. На лице его отразилось разочарование.
- Но где же мой золотой именной медальон?
Гортензия сразу насторожилась.


- О каком медальоне вы ведёте речь?
- Я давал Марии золотой медальон для наследника. Его должны были одеть мальчику при рождении.
Будучи умной женщиной, Гортензия сразу всё поняла.
- Вы поступили неосмотрительно, Ваше Величество. Вы должны были отдать медальон мне. Эта низкая плебейка, весьма вероятно, польстилась на золото. Она могла ещё в пути его продать или обменять на какую-нибудь тряпку. Неизвестно, где теперь гуляет ваш медальон. Вы должны быть готовы к тому, что в один прекрасный день во дворце появится какой-нибудь самозванец с вашим именным медальоном.
- Вы правы, - согласился король. – Я поступил необдуманно. И больше не совершу таких ошибок.
- И примите жесточайшие меры к тому, чтобы у острова с миром не было никакой связи. Кто знает, может, медальон ещё у Марии, так пусть он и остаётся вместе с ней на острове.


- Я полностью согласен, дорогая. А теперь давайте займёмся нашими проблемами. Я бесконечно благодарен вам за то, что привезли мне моего сына.
Они склонились над малышом. Людовик обнял Гортензию.
- Вот он, будущий король Франции. Я даю ему имя Филипп.


ГЛАВА 2.

Королева Гортензия хмурила брови. Новый замысел короля ей совсем не нравился. Хотя она и знала, что возражать бесполезно – он всё равно поступит так, как пожелает, но пыталась бороться, взывать к благоразумию.
- Бесполезно, дорогая. Вопрос о браке нашего наследника уже решён.
- Но наш мальчик ещё совсем юн. Ему только семнадцать лет. Да и что это за невеста, которой всего пятнадцать. Какая же это семья? А какие из них могут получиться родители?
- На этот счёт я могу сказать одно: лучше слишком рано, чем слишком поздно. – Людовик стоял, держа руки за спиной. Он заметно постарел, а на фоне своей блистательной жены выглядел просто дряхлым. – Вы же помните своё путешествие в замок Ла-Виньон. Вряд ли вы хотите, чтобы эта история вновь повторилась с кем-либо. К тому же, я хочу увидеть внуков.


- Мой король, прошу вас, подумайте ещё. А если они не подойдут друг другу? И будут страдать с таких лет всю жизнь…
- Да я вам тысячу раз объяснял, а вы никак не хотите понять, - король явно терял терпение. – В основе этого брака лежат государственные интересы. Мне нужна прусская принцесса, потому что нужен союз с Пруссией. Тогда мы будем самыми сильными в Европе. Если мы упустим эту девочку, мы упустим Пруссию, а значит, потеряем покой. Если какая-либо другая страна укрепит своё могущество союзом с Пруссией, мы можем потерять мир. Тогда моя держава должна будет увеличивать армию, а, следовательно, увеличатся расходы на неё, потребуется увеличить выпуск вооружения, причём самого современного. Всё это тяжким бременем ляжет на мой народ. Я хочу мира и спокойствия, поэтому мы должны заполучить прусскую наследницу, пока этого не сделал кто-то другой.


Но королеву не столь волновали государственные интересы, сколько интересы её сына. Хотя и знала она немало примеров заключения не только ранних, но и самых нелепых браков, всё же она считала, что её сына это должно миновать. Её собственный неравный брак был для неё лучшим аргументом. Да, монархи всегда женятся по государственным соображениям, но её-то мальчик должен жениться по любви, он должен выбрать невесту сам, а не брать ту, которую ему подобрал папа. А вдруг она окажется некрасивой или сварливой, неряшливой или дурно воспитанной! Она же отравит жизнь её сыну. И тут же память услужливо воскресила давно прошедшие дни на острове Святого Антуана. Эти воспоминания обжигали сердце и грели душу. «Только таким должно быть счастье человеческое», - Гортензия искренне желала сыну счастья и не хотела слышать ни о каких обстоятельствах, побуждающих к обряду бракосочетания.
- Сир, - робко начала она, - но Филипп совсем ребёнок, он ещё боится женщин.


- Милая моя супруга! – король высокопарно повысил голос. – Вы всегда были образцовой матерью моему сыну, поэтому я никогда не упрекал вас и не напоминал об этом, но сейчас вы меня принуждаете заявить вам, что я решаю судьбу своего сына, а отнюдь не вашего, и я имею на это больше прав, чем вы. Я ему отец, а вы – никто.
У Гортензии от этих слов сузились глаза и поджались губы. Ах, как ей хотелось бросить ему в лицо: «Знал бы ты, где сейчас находится твой сын: на острове, окружённом на многие мили водой, в замке Ла-Виньон, безо всякой надежды когда-либо оттуда выбраться». Но так нельзя было сказать. Поэтому королева, скромно опустив глаза, ответила:
- Хорошо, Ваше Величество. Я согласна с вами.


Придя к себе, она устало опустилась в кресло. Она уже поняла, что придётся смириться, что все эти разговоры бесполезны, ведь народу уже объявлено о помолвке, мало того, юная невеста уже следует в Париж. Гортензия в мыслях уже ругала себя за сегодняшний разговор. Не стоило раздражать короля, не стоило заводить разговор на эту тему, зная заранее, что король откажет. Ведь существует официальный договор о браке молодых людей, подкреплённый документально, и юная Алиса на днях прибудет во дворец – к чему ещё дискуссии? И тут Гортензия поняла, что она ревнует. «Мой добрый ласковый мальчик теперь будет принадлежать другой. Раньше он мне всегда рассказывал обо всём, что произошло с ним за день – теперь он будет исповедаться другой. Теперь он всегда будет рядом с другой. Эта Алиса украдёт у меня сына». Гортензия нервно зашагала по комнате. Столько любви вложила она в сына за семнадцать лет, столько усилий – и вдруг появится девчонка, которая разом завладеет его сердцем. Гортензия вспоминала, как в дни болезни сына она сама ухаживала за ним, не доверяя слугам, вспоминала, как пыталась помешать обучению сына фехтованию и верховой езде – ведь это так опасно! Но король запретил ей вмешиваться. Напрасно королева уверяла, что мальчику лучше читать книги, чем драться и скакать. «Мой бедный Филипп! Он такой домашний, эти мужицкие штучки не для него». А теперь эта девчонка…


Гортензия приказала позвать Филиппа. В ожидании сына она перебирала какие-то побрякушки на туалетном столике и собиралась с мыслями. Когда на пороге появился Филипп, королева-мать с удовлетворением окинула его взглядом. Сын был высок, строен, черноволос. Он походил на своего родного отца, и уже по этой причине мать находила его необыкновенным красавцем. Она тут же кинулась к нему и прижала его к своей груди.
- Ах, сыночек мой! Как мне хочется спрятать тебя ото всех! Скоро к тебе приедет невеста, ты станешь мужем, начнётся совсем другая жизнь. Мне кажется, ты ещё не готов к этому. Как мне хочется уберечь тебя от ошибок!
Сын усадил мать, взял её руки в свои и поцеловал. Гортензия прослезилась.
- Сын мой, я сделаю всё, чтобы ты не стал несчастным. Пока я жива, надейся на меня. Я буду всегда твоим лучшим и верным другом.


Королевская процессия выехала для встречи принцессы Алисы. Встреча должна была состояться, по расчётам, где-то в семидесяти километрах от столицы.
Король, королева и наследник ехали в своей фамильной карете, которую можно было с полным правом назвать произведением искусства. Она была украшена лепниной, позолотой, сиденья обшиты красивейшим нежнейшим атласом. В такой карете приятно мечтать, покачиваясь под цокот копыт. Но юный Филипп чувствовал беспокойство. Хоть и был он наследным принцем, а развивался, как и все мальчишки его возраста, по тем же законам природы. У него ещё не прошёл тот период, когда все подростки стесняются противоположного пола. Но ему уже снились по ночам обнажённые женщины. Однако он безумно стеснялся и сейчас терзался мыслью о том, что весь двор будет наблюдать за его встречей с невестой. Особенно его смущало присутствие родителей. Филиппу хотелось, чтобы встреча с наречённой прошла без свидетелей.
Филипп очень удивил всех, когда приказал остановиться и подать ему коня. Королева Гортензия, всякий раз видевшая сына верхом, хваталась за сердце. Так она поступила и в этот раз. А король, который всё понял, лишь посмеялся и приказал сделать остановку в пути.


Принц летел навстречу своей судьбе. Сердце выскакивало из груди. «А вдруг она мне не понравится? Или я ей не подойду?» Эти последние минуты неизвестности завершали один этап его жизни и открывали другой. Какая она, его суженая? Полюбят ли они друг друга?
Вот уже вдали показались первые лошади, вот уже и вся кавалькада видна, видна и карета принцессы. Филипп дал знак всем остановиться, сам же, невзирая на охрану, подскочил к карете и распахнул её. Он увидел лишь женский силуэт и подал руку для выхода. Когда маленькие девичьи пальчики оказались в его руке, он почувствовал себя большим и сильным мужчиной. Принцесса Алиса, оперевшись на руку жениха, которого видела первый раз в жизни, вышла из кареты. Они стояли, глядя друг на друга. Филипп был очарован невестой. Она, как маленький беззащитный воробушек, доверчиво смотрела на него, а он, кляня себя за нерадивое отношение к урокам немецкого языка, едва наскрёб два немецких слова:


- Вы прелесть!
Да, она была прелестна – юная принцесса Алиса, невеста французского принца. Очарование молодости сочеталось с природной красотой. Красота бывает разная: бывает холодная с абсолютно правильными чертами лица, а бывает и совершенно другая. Эта другая красота, как солнышко, притягивает к себе взгляды других людей и заставляет улыбаться даже самых хмурых и неулыбчивых. Своим светлым взглядом и милой улыбкой Алиса могла обезоружить кого угодно. Филипп почувствовал необыкновенную нежность, ему хотелось защитить девушку от какой-нибудь грозящей ей опасности. Ему казалось, что он давным-давно знает Алису, что именно такой он и представлял свою невесту.
Алиса, увидев молодого человека, тоже с первой минуты почувствовала необычайное расположение к нему. Они оба почувствовали, что понравились друг другу.


Филипп начал разговор:
- Вы говорите по-французски?
- Да, я могу говорить по-французски, - Алиса говорила с небольшим акцентом.
- Замечательно! А вы ездите верхом?
- Да.
- Не хотите ли вы совершить прогулку верхом?
- С удовольствием, но моё платье…


Её белоснежный наряд, состоящий из длинного платья, отороченного мехом, белых перчаток и белой шапочки не позволял сесть верхом.
- Если позволите, я переоденусь.
Исчезнув в карете, принцесса вскоре вышла оттуда в костюме амазонки. Она распорядилась подать ей коня.
- Вы не против, если мы отошлём всю эту кавалькаду? – спросил Филипп. – Пусть они едут навстречу моим родителям, а мы вдвоём совершим прогулку по окрестностям.
- Да, конечно, с вами хоть на край света, - ответила Алиса, не сводя восхищённых глаз с жениха.


В стане французского короля получился большой переполох, когда они, встретив прусских посланников, обнаружили, что карета пуста, молодых нет. Король негодовал – срывается торжественная церемония встречи.
- Как можно быть таким легкомысленным? Куда он мог отправиться без охраны? А вы куда смотрели, бездельники?
- Ваше Величество, Его Высочество приказали нам оставить их вдвоём, приказали отбыть к вам навстречу, - ответил кто-то, но король не слушал, он уже обратился к герцогу Орлеанскому, который ездил в Берлин за невестой для принца, сопровождал её в пути и должен был передать Алису её будущей семье. – Вы отдаёте себе отчёт, что будет с вами, если принцесса пропадёт? Вы же потеряли её в пути, не довезли до королевского дворца, это же международный скандал!


Тем временем молодые отыскались. Посланные на поиски нашли их мирно воркующими, как два голубка. Похоже, они уже нашли общий язык. Им было хорошо вдвоём. Над ними огромное небо, слева – голубое озеро с зеркальной гладью, где-то, наверное, были стога сена – запах свежего сена кружил голову. С другой стороны начинался хвойный лес, он дарил свои ароматы: хвои, смолы, земляники. Вокруг было прекрасно и тихо, свежий воздух опьянял, душа купалась в покое.
Торжественность встречи была скомкана. Начало оказалось не таким, как предполагалось. Впрочем, так думали лишь участники французской и прусской делегаций. Алиса и Филипп думали иначе.


Все заняли свои места, страсти улеглись, королевский кортеж направился во дворец, где уже вовсю шли приготовления к обеду, который король давал в честь прибытия прусской принцессы и сопровождающих её высоких лиц. Обед давался на 1200 персон, приглашены были члены знатных семей государства, дипломатический корпус, почётные гости. А вечером был назначен бал, героиней которого была Алиса.
Парижане сердечно приветствовали королевскую семью и принцессу Алису. Улицы были полны людей, которые что-то кричали и размахивали национальными флагами Франции и Пруссии. Раскрасневшаяся и улыбающаяся Алиса махала рукой, а потом стала бросать цветы в толпу. Она была счастлива от горячего приёма парижан и от того, что рядом с ней находился человек, которого она полюбила с первого взгляда. Филипп тоже не скрывал своего счастья. Ещё утром сегодняшнего дня он был один, а сейчас они были вдвоём с любимой.


…А в это время на западное побережье Франции дельфин вынес бездыханное тело юноши. Волны отхлынули от берега, вместе с ним дельфин ушёл на глубину, а юноша остался лежать на морской гальке, омываемый волнами Бискайского залива.


Сегодня ровно в полдень должно состояться венчание принца с его юной очаровательной невестой. А потом будет свадьба, которую король Людовик собирался сделать самой пышной в Европе. «О моём наследнике должны заговорить уже сейчас, - думал король-отец. – Надо работать на свой авторитет, мой мальчик, если хочешь, чтоб с тобой считались, когда ты станешь королём». Людовик был доволен ходом событий. Уже давно ничто не омрачало августейшее чело. Король был спокоен и благодушен. За несколько дней до бракосочетания в ознаменования столь значительного события он издал указ, в котором выпустил на свободу многих обитателей тюрем, отменил все смертные приговоры.


- Пусть все радуются вместе с нами. В эти дни не должно быть недовольных и несчастных, - так говорил он.
Королева Гортензия, напротив, была очень озабочена. В последние дни перед свадьбой она выбивалась из сил и не давала вздохнуть спокойно своим придворным. Праздничное оформление дворца, меню, список гостей, наряды – всё лежало на ней. Она не доверяла никому, сама лично всё контролировала, что отнимало у неё массу сил и времени. Сегодня с утра она посетила модельера, приняла от него новые платья, побывала на кухне, чтобы убедиться, будут ли готовы блюда к назначенному часу, а теперь в Хрустальном зале, где были расставлены столы, она заставила ещё раз пересмотреть и пересчитать все приборы. Вряд ли кому-либо это доставило удовольствие, ведь приглашённых было четыре тысячи человек и пересчитать, не сбившись, все тарелки, вилки ложки, ножи, бокалы, фужеры, рюмки, а также стулья было делом очень трудным.


- Смотрите у меня, - пригрозила королева своим слугам, если не хватит хоть одного прибора, это для всех вас будет приравнено к государственной измене, ведь вы опозорите французский королевский двор перед всеми гостями.
- Ваше величество, экипажи поданы, - доложил лакей.
- Ах, господи! – королева всплеснула руками. – Уже? Молодые готовы? Где Людовик?
Показался сияющий Людовик, а следом шла молодая чета. Окружающие невольно залюбовались ею – она стоила того. Гортензия же ревнивым взглядом оценивала будущую невестку. Да, она была хороша собой в ослепительно белом платье невесты. Изумительной красоты фата с маленькой вуалькой, белые длинные перчатки, длинный шлейф, который сзади несли два маленьких пажа – невеста была неотразима. Под стать ей был стройный подтянутый жених.


Королева окинула их удовлетворённым взглядом и напомнила, что надо торопиться. Опоздать было нельзя. Венчание проводилось в знаменитом соборе Нотр-Дам самим Папой Римским. Он как раз совершал инспекторскую поездку по Франции и любезно дал согласие обвенчать молодую пару.
…Брачный кортеж подъехал к месту назначения, и Алиса увидела огромные своды собора, рядом с которыми все они казались муравьишками. Сердце её замерло в изумлении и восхищении – разум отказывался верить в то, что это – творение человека. И она с гордостью подумала: «Сегодня Нотр-Дам ждал меня. Именно к встрече со мной он готовился сегодня».
Алиса об руку с женихом шла по ступеням собора, украшенным красивой ковровой дорожкой, а под ноги им бросали цветы. Алиса приготовилась быть внимательной и запомнить церемонию бракосочетания и сопутствующие ей детали на всю жизнь. Но когда процедура окончилась, Алиса поняла, что не запомнила ни единого слова. Перед глазами стояло только лицо Папы, который что-то говорил, да королева Гортензия, на которую Алиса изредка бросала взгляды – та время от времени прикладывала платочек к глазам.
Алиса и Филипп вышли на улицу, и огонь обручальных колец брызнул им в глаза. Они посмотрели друг на друга и рассмеялись.

 В Хрустальном зале собирались гости, они стояли группками, каждая группка обсуждала что-то своё. Слуги разносили прохладительные напитки. Атмосфера была самая тёплая и непринуждённая.
Королева Гортензия, беседовавшая с жёнами иностранных послов, вдруг почувствовала какую-то тревогу. Она стала глазами искать своего супруга, и тут увидела, что министр полиции уводит короля от собеседников, что-то ему говорит, после чего король ставит недопитый фужер на поднос подошедшему слуге и оба исчезают.


«Что бы это могло быть?» - королева терялась в догадках. Она знала, что король приказал в этот день не тревожить его, значит, случилось что-то архиважное. Ей хотелось бегом бежать вслед королю, но нельзя оставить гостей, нельзя оставить свадьбу без короля и королевы. Гортензия рассеянно слушала дам, а сама думала о другом. Мрачные предчувствия уже терзали её душу.
В это время король вместе с министром полиции шагали по направлению к подземелью королевского дворца.
- Значит, говорите, называет себя королевским сыном? – спросил Людовик, спускаясь по узкой, едва освещённой лестнице.
- Да, Ваше Величество, и к тому же заявляет, что у него есть ваш именной медальон с вашим портретом.


- Медальон изъяли?
- Никак нет. У него при себе нет медальона, он говорит, что держит его в надёжном месте.
Людовик прошёл в помещение, из которого мог наблюдать за узником, будучи сам незамеченным. Он увидел широкоплечего молодого человека с вьющимися кудрями и правильными чертами лица. Однако сколько не присматривался король, не смог определить возраст невольника. Иногда ему казалось, что он – ровесник его сына, а иногда – что он намного старше.
«Вообще-то симпатичный мальчишка. На бродягу и разбойника не похож».


Отойдя от смотрового окошка, король надолго задумался. Потом сказал министру полиции:
- Отпустите его. Пусть он помолится Богу за то, что он послал самозванца ко мне именно в этот день – я сегодня никого не наказываю. И пусть забудет свою глупую сказку о королевском сыне и никогда не попадается мне на глаза. Иначе в следующий раз он окажется не в дворцовом подземелье, а в Бастилии, откуда он сделает лишь один шаг – к эшафоту. А медальон пусть бросит в речку, иначе он принесёт ему много горя.
Сказав это, король вернулся в ярко освещённый Хрустальный зал, где кружились в вальсе дамы и господа. А в это время пьяный тюремный смотритель, еле-еле попав ключом в замочную скважину, отпер дверь камеры и выпустил узника. Два таких же пьяных тюремщика, подхватив его под руки, потащили к выходу. Гогоча, они вышвырнули его в ночную тьму, где он через некоторое время смешался с полупьяной, празднующей свадьбу наследника толпой, и исчез.

ГЛАВА 3.

Вдали от празднично иллюминированного радостного Парижа, вот уже неделю торжествующего по поводу бракосочетания принца, в небольшом провинциальном городке, в котором и был-то один фонарь на центральной городской площади, брёл никем не замеченный одинокий путник. По его платью было видно, что он давно в дороге, оно требовало стирки и ремонта. Сам он, измождённый от голода и усталости, а, возможно, и болезни, едва передвигал ноги. Шаги его становились всё медленнее и короче и, наконец, он опустился на булыжную мостовую и остался лежать недвижим.


Через некоторое время из-за угла выехала карета, лошади в ночной тишине звонко цокали подковами. Вдруг возница, что-то заметив, резко потянул вожжи на себя, кони со ржанием встали на дыбы, карета остановилась.
- Жан, что случилось? – послышался женский голос.
- Да кому-то жить надоело. Разлёгся посреди дороги, - ответил кучер, уже стоя над распростёртым телом. – Не пойму, жив он или мёртв.
Женская фигура выскользнула из кареты. Уже двое склонились над лежащим.
- Вот что, Жан, давай-ка мы перенесём его в карету, отвезём к себе, а там разберёмся.
Вдвоём они занесли пострадавшего в карету и мгновенно умчались с места происшествия.


…Когда лежащий на постели открыл глаза, он увидел, что находится в тёмной комнате, которую едва освещает свеча, стоящая на столике подле изголовья кровати. Кто-то, сидящий в ногах, вскочил и убежал. Вскоре он вернулся не один, рядом с ним была женщина, возраст которой было трудно определить. Она была вся в чёрном и оттого казалась совсем старухой, но когда она подошла ближе и свеча осветила её лицо, оказалось, что она не такая уж старая, а когда раздался её голос, не было сомнений в том, что она ещё молода. Сзади стоял мужичок простоватого вида.
- Что с вами? Где у вас болит? – участливо спросила она.


- Да, пожалуй, что нигде. Голова только кружится, - ответил неизвестный.
Она повернулась к стоящему сзади.
- Ступай. И помни, что молчать о случившемся в твоих интересах. Если кто-то узнает о том, что ты едва не зашиб человека, молва быстро дойдёт до городского судьи, тогда у тебя будет много неприятностей.
Когда тот вышел, женщина подошла ближе к своему гостю и села возле кровати.
- Это мой кучер. Мы с ним ехали сегодня ночью, а вы оказались прямо под копытами лошадей. Кучер едва успел вовремя остановить их. Мы сразу же проверили руки-ноги, кости целы, крови нет, значит, всё благополучно. Как вы себя чувствуете?
- Прекрасно.


- Но как вы оказались на дороге? Почему вы лежали на булыжной мостовой? Вы нездоровы?
- Да нет, в этом отношении всё в порядке. Просто я несколько суток не спал и ничего не ел, поэтому ослаб и очень хотел спать.
Хозяйка вышла из комнаты, а затем вернулась с ужином на подносе.
- Не хочу пока, чтоб мои слуги вас видели. Пожалуйста, подкрепитесь.
Незнакомец, сев в постели, смущённо взял куриную лапку, а женщина продолжала говорить:
- Вы не из наших краёв. Видно, откуда-то издалека. И совсем ещё молоды. Что заставило вас пуститься в путь? Вы можете назвать своё имя?
- Моё имя - Даниэль. Моя родина далеко отсюда, и это, пожалуй, всё, что я могу рассказать о себе.
Женщина задумалась. По её лицу было видно, что она мучительно что-то пытается сообразить, словно ищет какую-то разгадку для себя.


- Сколько вам лет, Даниэль?
- Семнадцать.
- Слушай, Даниэль, давай я буду называть тебя на «ты». Мне так проще, тем более что ты ровесник моему сыну. Согласен?
Даниэль кивнул головой.
- Так вот послушай, Даниэль, я не из любопытства спрашиваю тебя о цели твоего путешествия. Если ты выполняешь какую-то миссию, то у тебя свой путь, и я не смею тебе мешать. Но если у тебя нет определённой цели, то я молю тебя о помощи. Мне нужна твоя помощь, иначе я погибла. Ответь мне, имеешь ли ты возможность помочь мне?
Даниэль даже отодвинул поднос с кушаньями.


- Да, конечно, что в моих силах, я непременно сделаю. Но что произошло с вами, расскажите мне, не таясь.
- Тебя, наверное, мне послало небо, бросив тебя под ноги моих лошадей. Поэтому я доверяюсь тебе и прошу твоего содействия. Теперь мне помочь можешь только ты.


Я – герцогиня Анна де Нораб. Ты видишь, я в чёрном – несколько дней назад умер мой горячо любимый муж. Это и заставило меня одеть траурные одежды, но в душе своей скорбь и траур я ношу много лет. У нас был сын, маленький Артур, твой ровесник, ему сейчас тоже было бы 17 лет. Ему было два годика, когда он пропал. Его похитили, и до сих пор я не знаю, жив ли он. Хотя материнское сердце подсказывает мне, что он жив, но я ещё больше страдаю от того, что не вижу его, не знаю, где и с кем он живёт, не обижают ли его. Но никто, ни один человек в этом городе не знает о нашей тайне. Дело в том, что мой отец и отец моего мужа были очень дружны, а когда мы поженились и стали одной семьёй, они объединили и свои владения. Когда родился Артур, они на радостях составили завещание, в котором указали, что наследниками всего состояния могут быть лица мужского пола. Теперь ты понимаешь, что наш единственный сын был похищен неслучайно. Мы с мужем это скрыли, объявили, что отдали мальчика в пажескую школу при дворе. Мы не теряли надежды на встречу с сыном, но – увы! А теперь, когда умер мой муж, я должна вызвать сына на похороны отца, и если наш сын до похорон не появится, то все поймут, что сына у нас нет, и всё наследство получит кузен мужа – пастор Дикс. В таком случае всё отойдёт церкви, а у меня останется выбор – монастырь или смерть. Теперь ты понимаешь, как я обрадовалась, когда ночью на пустынной улице увидела тебя. Последние дни я металась в поисках какого-то выхода из тупика, но его не было. Благодаря свадьбе наследника, длящейся вот уже неделю, все траурные мероприятия были запрещены, только это и оттянуло развязку. И вот теперь появился ты. Тебя никто здесь не знает, нашего Артура много лет никто не видел, поэтому я смогу представить тебя своим сыном. У меня сохранилась метрика Артура, других документов не надо. Тебя официально назначат наследником, а я буду твоим опекуном, получу доверенность на ведение дел. Нужно выиграть время. Может, и отыщется потом мой сын. Я верю в это. Согласен ли ты сыграть роль моего сына? Я щедро отблагодарю.


- Но если появится ваш сын, как вы объясните, что это совсем не то лицо, которое вступало в права наследования? – спросил Даниэль.
- Мы просто уедем из этого города, продадим здесь всё и никогда сюда не вернёмся. Не стоит, думаю, загадывать на будущее, главное – пережить завтрашний день. Моя судьба в твоих руках. Ты – единственный человек, который может мне помочь. Или завтра я буду вынуждена постричься в монахини, а имя моё навсегда будет покрыто позором.
Даниэль отставил поднос и сказал:
- Дайте мне что-нибудь переодеть. В чём должен приехать королевский паж проститься с отцом?


Наутро Даниэль в прекрасном платье уже расхаживал по владениям герцогини в качестве молодого наследного герцога. Остаток ночи они провели с Анной де Нораб, старательно оттачивая его речь и манеры.
- Запомни: горожане не будут сводить с тебя глаз. На похороны многие придут вовсе не для того, чтобы проститься с герцогом, а лишь затем, чтобы взглянуть и оценить тебя. Поэтому ты не имеешь права на ошибку. Она будет дорого стоить нам обоим. И научись откликаться на имя Артур.


В конце концов, решили так: в день прощания, когда будет наибольшее скопление народа, Даниэль будет молчать, скорбя, что естественно для любящего сына. А дальнейшее покажет время.
Не очень уютно было находиться в комнате рядом с покойным герцогом. Даниэль смотрел на дрожащее пламя свечи в руках покойного и вдруг ощутил точно два буравчика в спине. Он резко обернулся и увидел человека в одежде священнослужителя, не сводящего с него глаз. Поймав ответный взгляд, тот осклабился и затерялся в толпе. Через некоторое время он показался вместе с герцогиней.
- Представьте меня своему сыну.


- С удовольствием. Это мой Артур, а это – пастор Дикс.
- Очень рад приветствовать вас на родной земле. Думаю, мы найдём общий язык, нам есть о чём побеседовать. Сейчас неподходящий момент, но скоро, надеюсь, представится возможность поговорить с глазу на глаз.
Сказав это, он с поклоном удалился, но Даниэль всё время ощущал на себе его тяжёлый взгляд. Он хотел пройтись до официальной церемонии по замку, но в пустынных залах была гулкая пустота и одиночество, стояла зловещая тишина. Даниэлю стало жутковато, и он вышел на улицу, радуясь теплу и свету, и тут же столкнулся с пастором Диксом.
- Вы приехали ночью, Ваша Светлость? – пастор говорил, казалось, с какой-то усмешкой.
- Да, - ответил Даниэль.


- Но у нас никто не ездит по ночам. Лишь только темнеет, горожане запираются на все замки и носа не высовывают. Наша местность кишит разбойниками. А повстречать бандита на дороге – это вам не при дворе короля поклонами обмениваться.
- Я спешил проститься со своим батюшкой. Мне нельзя было опоздать, поэтому приходилось быть в пути и по ночам.
- Ну-ну, ну-ну, - ехидно хихикнул пастор. – Да, а теперь пойдём к усопшему, начинается отпевание.


Вечером уставшая Анна и Даниэль сели за трапезу. Позади был трудный день. Герцогиня перенесла его мужественно. Её юный друг показал себя с лучшей стороны, исполнив свою роль блестяще.
- Оставьте всё здесь и можете идти, - сказала она слугам.
Когда они остались одни, Анна обратилась к Даниэлю:
- Итак, искомый документ на наследство у нас на руках. Теперь я бы хотела знать, каковы твои планы. Может, я могу тебе чем-то помочь? Ты оказал мне неоценимую услугу, теперь я твоя должница. Если тебе нужны средства, ты получишь их в неограниченном количестве. Если тебе некуда спешить, то оставайся и живи здесь, сколько хочешь.


- Скажите, герцогиня, а почему вы доверились мне, неизвестному для вас человеку, встреченному вами среди ночи? А если бы я обманул вас? Если, присвоив ваши богатства, велел бы выкинуть вас из вашего родового замка, ведь теперь здесь всё принадлежит мне.
Анна улыбнулась.
- Я и так теряла всё. Всё моё состояние уплывало у меня из рук, а ты был маленькой надеждой. А теперь я уже твёрдо убеждена, что не ошиблась. Ты не способен на подлость, я это вижу по твоему лицу, по твоим глазам. Поэтому хочу, чтоб ты остался со мной, заменив потерянного сына. Я рано вышла замуж, мне было семнадцать лет, как тебе сейчас, когда у меня появился сын, а в девятнадцать я его уже потеряла. Вот уже пятнадцать лет мне некому отдать свою материнскую любовь и ласку. А теперь не стало и мужа. Если ты уйдёшь, я останусь совсем одна.
- А ваш родственник пастор Дикс?
- Я его терпеть не могу. Мы никогда с ним не общались, я ничего о нём не знаю. Могу сказать, что образование и сан он получил где-то за границей, то ли в Англии, то ли в Голландии.


Даниэль думал о том, что герцогиня де Нораб вручила ему свою судьбу, не колеблясь. А теперь, будучи искренним его другом, обещает свою помощь и поддержку. «Вряд ли я смогу найти опору в своих делах более надёжную, чем Анна. Не стоит играть с ней в прятки, водить вокруг пальца. У меня нет причин не доверять ей, и нет более никого, кому бы мог довериться».
- Да, у меня есть некоторые планы, - начал он. – Но я ещё не знаю, как их осуществить.
Анна вопросительно смотрела на него.
- Я вырос далеко отсюда, на острове Святого Антуана, в замке Ла-Виньон. Этот остров находится в Атлантическом океане. Меня воспитывала одна мать, а сюда я приехал, потому что хочу встретиться со своим отцом. От отца у меня осталась вот эта вещица.
С этими словами он снял с шеи золотой медальон, открыл его и передал Анне. Едва взглянув на изображение и имя под ним, она воскликнула:
- Бог мой! Да ведь это сам король!


Потрясённая герцогиня перевела взгляд с портрета на своего собеседника и отметила, что они похожи. У юноши те же черты лица, те же широкие плечи.
- Но каким же образом… как всё получилось?
- Эту историю мне рассказывала мать. Королева Гортензия не могла иметь детей, и король решил с помощью моей матери заполучить себе наследника. Чтобы сохранить тайну, он отослал мою мать и королеву на остров. Там я и родился. Но и у королевы там же родился сын, принц Филипп. Хоть она и уверяла, что он родной сын короля, но бабка-повитуха заметила, что со времени отъезда из Парижа до рождения принца прошло одиннадцать месяцев. Значит, этот ребёнок не мог быть сыном короля. Злые языки на острове болтали, будто королева имела связь с каким-то офицером. Здесь, я думаю, и лежит ключ к тайне. То есть принц Филипп самозванец, хоть и не по своей вине. Это я должен называться принцем и его свадьба должна быть моей свадьбой.


- А откуда у тебя этот медальон?
- Его дал король моей матери, чтобы она одела его мне при рождении. Она так и сделала, и я всегда его носил. Но королева ничего об этом не знала и повезла королю сына без медальона.
- А что было дальше?
- Людовик обманул мою мать. Он обещал ей за рождение наследника удачное богатое замужество и безбедное существование. Но не сдержал слова. Он сделал нас узниками острова. Мы не могли никуда сделать даже шага. И моя мать настроила меня на борьбу, особенно после того, как наши рыбаки принесли весть о скорой женитьбе наследника. Она уверяла меня, что всё должно измениться, и я должен стать мужем прусской принцессы и наследником французского престола. Она уверяла, что на острове зря пройдёт моя жизнь. И я на рыбацкой лодке пустился в плавание. Попал в бурю, лодка превратилась в щепки, а я уж и не знаю, как оказался на берегу. Меня нашли рыбаки, помогли прийти в себя, встать на ноги.


Потом я попал в королевский дворец. К королю меня не допустили, подержали в камере подземелья и просто-напросто вышвырнули, сказав, что спасло меня лишь то, что именно в этот день была свадьба принца. Сам министр полиции предупредил, чтобы больше не показывался, а то меня ждёт эшафот. Вот теперь и думаю, каким образом я мог бы попасть к королю с медальоном, который он из рук в руки передал моей матери.
- Послушай, Даниэль, но ведь тогда королю придётся объявить, что принц ложный, он должен заменить принца, заменить себе сына, а жене – мужа. Ведь это невозможно. Король не пойдёт на это, даже если убедится в твоей правоте. Чтобы избежать осложнений он постарается… - Анна замялась, не зная, как поделикатнее выразить свою мысль.


- Я понял вас. Когда я шёл неделю куда глаза глядят, голодный, замёрзший, не слыша доброго слова, тогда я понял, как мне нужен отец, как я хочу по-дружески обняться с ним, хлопнуть друг друга по плечу. Хочу, чтобы он расспросил меня обо всём, дал мудрый отцовский совет. Хочу, чтоб за моей спиной всегда было крепкое отцовское плечо, к которому можно прислониться в минуты радости и печали. Хочу, чтоб у меня был отец, который бы меня любил и поддерживал во всём просто потому, что я его сын. Я иду не к королю, я иду к отцу.


Анне нечего было возразить на эти слова, хотя она и понимала, что идея – утопическая. Она протянула руку Даниэлю:
- Считай меня своим другом и помощником. И надейся на меня так, как если бы я была твоей родной матерью.
А теперь у меня есть кое-какие соображения. У меня есть двоюродная тётка, она совсем старая, но бодрая старушка, занимается колдовством, гаданием, предсказанием, лечением. Правда, мне о моём Артуре гадать отказывается. Да, так вот у неё есть связи во дворце. Да-да. Королева с некоторых пор стала держать около себя вещунью. А эта вещунья ещё девчонкой была, училась у бабки её мастерству. Так вот через бабку можно найти ту женщину, возможно, она поделится секретами своей госпожи, я ей хорошо заплачу. А там, глядишь, и на короля выйдем. А теперь давай-ка ложиться спать, уже совсем поздно. Утро вечера мудренее – так, кажется, говорят русские.


ГЛАВА 4.

Принц Филипп объявил о королевской охоте, на которую приглашал своих друзей-сверстников. Его юная жена, ни на секунду не расстававшаяся с мужем, изъявила желание принять участие в охоте.
- Но пойми же, охота – это мужское занятие, для женщин совсем неподходящее, - убеждал её Филипп.
- Я хочу быть рядом с тобой, - Алиса положила свою прелестную головку на его плечо. – Каждый миг, когда я тебя не вижу, я хочу умереть, потому что исчезает радость жизни.


В конце концов, сошлись на том, что Алиса поедет вместе с мужчинами, но во время охоты будет ждать его в охотничьем домике вместе со своим камердинером и любимой собакой.
Оставив Алису, юноши умчались в глубину леса, сопровождаемые сворой охотничьих собак.
Алиса подошла к немолодому камердинеру:
- Надо бы чаю попить, позавтракать немножко, да и жилище согреть, а то замёрзнем здесь. Принесите воды и хвороста для очага.
Слуга сразу вышел, взяв ёмкость для воды. Алиса осталась одна. У её ног сидела верная колли, подаренная ей год назад старшим братом Генрихом. За год подарок из забавного пушистого комочка превратился в гордую красавицу Герду. Покидая родину, Алиса не хотела оставлять свою любимицу и взяла её с собой во Францию. Герда была безумно предана своей хозяйке, порыкивала даже на её законного мужа, не говоря уж об остальных. В обществе Герды Алиса чувствовала себя в полной безопасности.


Вдруг собака подняла голову и насторожилась. Потом с лаем бросилась к двери.
«Кто бы это мог быть? На Жака, нашего камердинера, она так не лаяла».
- Герда, ко мне!
Герда нехотя повиновалась, лениво улеглась у ног хозяйки, сама же в это время не сводила глаз с двери. И, действительно, дверь открылась, на пороге стоял незнакомый молодой человек.
- Кто вы? Что вам здесь надо? Зачем вы сюда пришли? – гневно восклицала Алиса, а собака рычала, готовая броситься, но сдерживаемая рукой хозяйки. Принцессу испугал незнакомец, но ещё больший ужас она испытывала от мысли, во что мог он превратиться, если бы она не удерживала Герду.


- Какие же вы негостеприимные! Может, позволите войти? Не бойтесь, я не причиню вам зла. Я катался верхом, проголодался, устал. Увидел ваш домик, решил зайти, немного отдохнуть. А вы рычите на меня.
Мягкий тон юноши обезоружил принцессу. Она сразу почувствовала симпатию к этому широкоплечему добряку. Он ей кого-то напоминал, но она никак не могла сообразить, кого именно.
- Проходите, садитесь.
Юноша сел на какой-то топчан и снова заговорил:
- Я недавно в этих местах и любуюсь здешней красотой. Вообще-то я привык к другим пейзажам, я вырос на острове среди океана. Честно говоря, мне не хватает сейчас солёного запаха моря и нашего старого замка. Но и здесь мне очень нравится. Кстати, меня зовут Даниэль, а вас?
- А я принцесса Алиса.


- Вы? Вы – принцесса Алиса? – гость чуть не свалился со своего топчана.
Девушка засмеялась.
- Да, я принцесса Алиса, а что вас удивляет?
- Так вот вы какая! Вы – само совершенство!
Алиса благосклонно приняла комплимент, но тут услышала такое, что пришёл её черёд едва не свалиться со стула.
- А ведь вы должны быть моей женой, а не принца Филиппа. Ведь это я родной сын короля Людовика, а Филипп ему вовсе не сын.
- Что?! Что вы такое говорите?!


- Вот, взгляните, доказательство моего родства с королём, - Даниэль подал ей медальон. Алиса внимательно его рассмотрела и вернула обратно.
- А кто же тогда Филипп? Они его усыновили?
- Филипп – сын королевы, но к королю не имеет никакого отношения.
- А король знает об этом?
- Нет.


В это время вошёл Жак с охапкой хвороста.
- Разведите огонь и идите подышать свежим воздухом. Оставьте нас, у нас серьёзный разговор. Я сама сделаю чай.
Пока Жак возился, Алиса собиралась с мыслями. Что это за человек? Авантюрист? Для чего он пришёл сюда? Случайно ли пути их пересеклись? А, может, он говорит правду и тут действительно скрыта тайна? «Посмотрим, как он себя поведёт и о чём будет говорить. Если начнёт склонять меня к заговору, значит, это мошенник, я его задержу разговорами, а когда вернётся Филипп с друзьями, они его арестуют».
Жак ушёл, Алиса заварила чай, достала из сумки бисквиты и подала гостю.
- Что же вы хотите предпринять в данной ситуации? – спросила она.


- Хочу поставить всё на свои места.
- То есть?
- Хочу стать сыном своего отца.
- А как же Филипп?
- С ним будет отдельный разговор.
- Что? – вспыхнула принцесса. – Что вы имеете в виду? Вы хотите избавиться от принца? Но знайте, что он – законный наследник, народ пойдёт за ним, а не за вами. А если вы хотите убить или выслать Филиппа, то же самое вам придётся сделать и со мной, я разделю любую участь, которая выпадет на его долю. Я его жена, и буду ему верна.


Даниэль улыбнулся.
- Вы меня не так поняли. Я вовсе не собираюсь смещать вашего мужа. Я хочу жить возле своего отца и быть братом вашему Филиппу, но захочет ли он этого – не знаю. Поэтому я и выразился о том, что с ним будет особый разговор. Ну ладно, спасибо за чай, Ваше Высочество. Чай из ваших рук – это сказочный сон.
Даниэль встал и поцеловал руку принцессе.
- Надеюсь, мы ещё встретимся, и я не забуду ваш чай с бисквитами. До свидания, Ваше Высочество!
Он потрепал дремавшую Герду и вышел. Алиса перевела взгляд с закрывшейся двери на собаку и только сейчас заметила, что она уже давно не рычит на гостя и даже позволила ему прикоснуться к себе.


«Да, его обаяние повлияло даже на собаку. Он обаятелен, но откровенен ли?»
Вернулся камердинер, и Алиса спросила, есть ли у него деньги. Тот очень удивился и высыпал на стол содержимое своего кошелька. Алиса взяла один золотой и один бумажный франк и стала внимательно рассматривать на них профиль Людовика. Сомнений не было: в профиль Даниэль в точности походил на короля.


После обеда королева зашла к принцессе, она приготовила для неё воспитательную речь и хотела серьёзно поговорить, но увидела, что Алиса куда-то собирается, надевая костюм для верховой езды.
- Могу ли я знать, куда Ваше Высочество собирается?
- Мы с Филиппом едем гулять в Булонский лес.
- А как же послеобеденный отдых?
- Он нам не нужен. Мы хотим побыть вдвоём на природе.


- Но вы же сегодня утром ездили на охоту, были на природе!
- Но мы не были вдвоём! К тому же, у нас серьёзный разговор.
- У меня тоже есть серьёзный разговор, детка. Мне не нравится, что вы с Филиппом говорите друг другу «ты». Это неуважение, да и при слугах нельзя так друг к другу обращаться. И обниматься при посторонних нельзя. Этим вы унижаете себя в их глазах.
- Ваше Величество, у меня нет больше времени, - Алиса подскочила к королеве, поцеловала её в обе щеки и убежала.
- Вот она, современная молодёжь, - покачала ей вслед королева.
 

Прекрасный парижский парк Булонский лес был раем для влюблённых. Здесь можно было насладиться тишиной и одиночеством, побыть наедине, не опасаясь посторонних глаз и ушей. Алиса и Филипп любили выезжать сюда вдвоём. Сегодня Алиса назначила Филиппу свидание в Булонском лесу, но отнюдь не для безмятежной прогулки.
- Филипп, у меня к тебе серьёзный разговор, я не могла об этом говорить ни после охоты, ни во дворце.
И она стала рассказывать о встрече с незнакомцем, называвшем себя сыном Людовика. Она рассказывала очень подробно, описывала мельчайшие детали, попутно высказывая свои личные впечатления. Филипп внимательно слушал. Лошади шли тихим шагом, а Герда то убегала далеко вперёд, то с лаем возвращалась, тормозила так, что задние лапы оказывались впереди передних, разворачивалась и вновь исчезала. Собака устала в тесноте дворца, где вся её жизнь подчинялась командам, а здесь, в лесу, она разминала мышцы и отводила душу.
- Самое главное – кем бы он ни был, но он произвёл на меня очень хорошее впечатление. Даже Герда не только не рычала на него, но даже позволила погладить себя чужому человеку! Другого такого случая я не припомню.


- Видишь ли, Алиса, - начал Филипп, - тут очень сложная история. Недавно мне отец рассказывал, что много лет тому назад он потерял свой именной медальон. И все эти годы ждал, что появится некий самозванец, который будет потрясать этим медальоном и доказывать, что он королевский сын. Так и получилось. В день нашей свадьбы появился молодой человек, заявляющий себя сыном короля. Мой отец приказал его отпустить невредимым только потому, что этот день был национальным праздником, и он не хотел осложнений. Но вот видишь, этот человек появился вновь, теперь уже на твоём пути. Скорее всего, эта встреча неслучайна. Надо обо всём рассказать отцу. Он наблюдал за ним в камере подземелья, мы должны по описаниям сравнить, был ли это один и тот же человек. А что касается обаяния, если он мошенник, то это его профессиональная обязанность.


- Но знаешь, Филипп, он действительно похож на твоего отца – лицом, фигурой, походкой. Я достаточно хорошо знаю короля, так что ошибиться не могу.
- Значит, нужно вывести старого на чистую воду, какие у него были грехи в молодости, - засмеялся Филипп. – Давай-ка посидим здесь.
Они спешились, отпустив лошадей пастись, а сами сели на поваленное дерево на опушке. Возле них примостилась жарко дышавшая, уставшая Герда. Она положила голову на лапы и закрыла глаза. Филипп обнял принцессу.
- А вообще, если говорить серьёзно, я бы очень хотел иметь брата. Даже если бы это был незаконнорожденный сын короля. Я бы сделал его своим первым министром. Своему брату я бы мог доверять, как самому себе. Ведь в государственных делах трудно найти помощника безо всяких задних мыслей, искреннего и преданного.


- Да, я бы тоже хотела иметь близких родственников, мы бы вместе ездили на природу, отмечали праздники, растили детей. А что касается государственных дел – я, наверное, не соглашусь с тобой. Хотя нельзя судить одинаково во всех случаях, но на меня слишком сильное впечатление произвёл дворцовый переворот у меня на родине. Это сделал сводный брат моего отца.
Алиса даже побледнела при этих воспоминаниях.


- У моего отца, короля Фридриха, был младший брат, сын его отца от второго брака. Его звали Август, он был очень нехороший человек, но отец ему доверял, считая, что брат не может обманывать. А Август был завистливым и подлым. Он считал несправедливым то, что коронован именно Фридрих, себя он считал более достойным для этой роли. И вот с помощью нескольких генералов и придворных он осуществил переворот. Отец и мой старший брат, наследный принц Генрих, которому в ту пору было всего десять лет, были посажены в каземат, где ожидали скорой расправы. А мою мать отравили, заставив выпить яд. Мне было шесть лет, это всё произошло на моих глазах.
Алиса замолчала. Через некоторое время продолжила:


- Но, на счастье, вся армия не пошла за Августом, слишком он был нелюбим. Войска встали на защиту законной власти, мятеж был подавлен. Отец и Генрих были освобождены, Август получил своё, а вот маму уже не вернуть… Так что нельзя приближать к себе недостойных людей, а родственники всегда кажутся достойными и заслуживающими доверия, чем кто бы то ни было.
Мы, члены королевских семей, часто становимся пешками в чужих руках, карточной колодой в чужой игре, разные ничтожества нас тасуют, как хотят и меняют местами, как им заблагорассудится. Если кто-то хочет стать тузом, он обязательно выкинет настоящего туза из колоды. Нас убирают со своего пути не потому, что мы недостойные, а потому, что мы кому-то мешаем. В наших руках огромная власть и богатства, но мы сами беззащитны перед подонками. Когда речь заходит о власти, ни у кого не дрогнет рука убить нас, хотя мы такие же люди, как и все, только носим корону.


Карета, запряжённая четвёркой первоклассных скакунов, двигалась по направлению к лесу. На карете красовался фамильный герб герцогов де Норабов: две скрещённые шпаги, увитые розами, а сверху – рыцарский шлем.
На козлах сидел кучер Жан, бурча под нос какую-то детскую песенку. В карете находилось двое: герцогиня Анна и её юный друг Даниэль.
- Наша бабуля со странностями. Впрочем, она не исключение, у каждого из нас свои странности. Всю свою сознательную жизнь моя тётушка прожила в лесу. Говорит, что ей так лучше. Не любит она общество, не хочет жить среди людей. Моя мать когда-то давно рассказывала, что в молодости тётушку чем-то обидели, после чего она уединилась. Стала заниматься колдовством. И ещё она очень не любит мужчин, так что ты уж не показывайся ей на глаза, я сама с ней буду говорить. Да, вот ещё что, я совсем забыла тебе сказать. Последнее время старуха живёт не одна, с ней живёт девочка, наверное, твоих лет. История появления этой девочки, которую нам рассказала бабка, не слишком правдоподобна. Если бы я не знала, какую ненависть тётушка питает к мужчинам, я бы подумала, что это её дочь… Вот мы уже и приехали.


Они остановились рядом с небольшой лесной избушкой. Возле избушки был огород, тут же бегала какая-то живность.
- Я пойду к тётушке в домик, а ты лучше не заходи туда. Подожди меня здесь.
Анна направилась к дому, а навстречу ей вышла девушка, очень грязная, давно не умывавшаяся. Они поздоровались. По лицу девушки было видно, что она обрадовалась гостье.
- А бабушка очень болеет. Уже не встаёт.
Они скрылись за дверью, а Даниэль решил выйти из кареты. Едва ступив на землю, он почувствовал на себе чей-то взгляд. Оглянувшись, он увидел огромного коршуна, который зорко смотрел на него. Даниэль подошёл ближе. Коршун сидел, как петух на насесте. Присмотревшись, Даниэль понял, что птица очень стара.


- Вы приехали вместе с герцогиней? – неожиданно послышался голос. Рядом стояла замарашка и улыбалась. – Как вас зовут?
- Меня… - юноша замялся, не зная, какое имя назвать – старое или новое. Потом решил, что для девчонки это не имеет никакого значения, и твёрдо ответил: - Даниэль. А вас?
- А меня - Люси. А это Жюль, он, правда, теперь стал старым и не может летать, но мы его любим, он для нас как член семьи.
- Ты бабкина внучка? – спросил Даниэль, перейдя на «ты».


- Нет. Много лет тому назад меня принёс сюда вот этот самый Жюль. Так мне бабушка рассказывала. Она увидела, как Жюль несёт в когтях ребёнка, и расценила это как подарок от Господа. Она говорит, что эта умная птица не могла меня украсть, наверное, мне грозила какая-то опасность и меня вовремя спасли. Говорит, что тогда мне было года два, значит, сейчас мне шестнадцать.
- А почему ты такая грязная? Ты давно смотрела на себя в зеркало?
По обезоруживающей улыбке Даниэль понял, что Люси не знает, что такое зеркало.
- У вас есть поблизости речка или озеро?
- Да, есть, но далековато отсюда, я одна боюсь туда ходить.


- Так пойдём вместе, искупаемся.
Даниэля научили грамоте, но в замке Ла-Виньон не было книг, мать тоже не решалась говорить с ним на эту тему, поэтому юноша ничего не знал о взаимоотношениях мужчины и женщины. Бедный Даниэль! Он не знал, как опасно в его возрасте купаться с молодыми девушками.
…Герцогиня вышла очень расстроенная. Она не заметила долгого отсутствия Люси и Даниэля.
- Тётушка очень плоха. Она временами переставала меня узнавать, с кем-то разговаривала, хотя кроме неё и меня в комнате никого не было.
- Ничего, мы будем часто навещать бабушку, - весело откликнулся Даниэль. Он помог Анне подняться в карету, потом обернулся к Люси. Обнял её двумя руками и поцеловал.
- Я ежедневно совершаю прогулку верхом. Я буду приезжать каждый день. Жди меня! – И, уже уходя, шепнул: - А ты, оказывается, красавица!


Наследный принц с супругой совершали поездку по Франции. Всюду они встречали самый тёплый приём. Население с симпатией относилось к молодой красивой паре, в городах и деревнях им устраивали торжественные встречи с цветами, речами, оркестрами, подарками. От обилия впечатлений у Алисы голова шла кругом, все лица слились в одно сплошное пёстрое пятно.
- Филипп, я устала. Давай изменим маршрут, заедем в какой-нибудь маленький городок, поживём в гостинице несколько дней вдали от шума и сутолоки. Я бы даже хотела остаться инкогнито, хотя для нас это невозможно.
Филипп, для которого не только слово жены, но и мановение её пальчика было законом, распорядился прервать запланированную поездку.
- Мы поедем туда, где ещё никогда не были. Мы поедем в… - Филипп склонился над картой, выискивая нужный населённый пункт, который бы находился недалеко от пути их следования, - вот, замечательное название: Шатильон-сюр-Эндр. Судя по обозначениям на карте, это совсем небольшой городок. Надеюсь, там есть приличная гостиница, где мы сможем отдохнуть от суеты последних дней.


…Шатильон-сюр-Эндр оказался действительно небольшим городком, сплошь одноэтажным, единственное трёхэтажное здание выглядело монументальным на фоне маленьких домишек. Это здание и было гостиницей. Вернее, гостиница занимала второй и третий этажи, а на первом располагались ресторан, бильярдная, ателье и цирюльня. Эти заведения посещали не только гости города, но и коренные его жители. Они сюда приходили не только пообедать или заказать костюм, но и пообщаться друг с другом, так как это было единственное место в городке, где это можно было сделать. Тут можно было обсудить последние местные новости, услышать от приезжих о событиях в дальних краях. Сюда приезжали даже из окрестных сёл и деревень. Каждый приходящий не покидал этих стен по несколько часов, с удовольствием находя себе подходящего собеседника или целую компанию. Здесь люди знакомились, а знакомства эти могли закончиться свадьбой или заключением выгодного контракта. Атмосфера доброжелательности царила в этих стенах.


Алиса, Филипп и их свита, прибыв, пообедали в ресторане, после обеда уставшая Алиса решила отдохнуть. Филипп проводил её в комнату, а сам пошёл в бильярдную к ожидавшим его друзьям.
Хорошенько выспавшись, Алиса решила спуститься к мужу. Она встала с кровати, оделась, привела себя в порядок. Глянув в окно, не смогла отвернуться и заняться чем-то другим. Вид из окна был изумителен. Их гостиница стояла на берегу реки Эндр. Она была старинным зданием, как и замок на противоположном берегу реки. Замок стоял обнесённый крепостной стеной, на одной из башенок развевался флаг с гербом владельца замка – две скрещённые шпаги, обвитые розами, а над ними – рыцарский шлем. Крепостные стены со всех сторон обросли диким виноградом. Заходящее солнце освещало замок, он стоял в блеске лучей, отражаясь в водах реки Эндр.


Принцесса вышла из комнаты и пошла по длинному гостиничному коридору. Она с интересом осматривала этот дом, в котором оказалась. Все стены и двери были отделаны натуральным деревом, Алисе казалось, что похоже на дуб. Кругом в вазончиках стояли цветы, а между этажами висели большие картины из жизни Иисуса Христа. Алиса долго стояла у каждой из них. В раздумьях она подошла к лестнице, ведущей на первый этаж. Надо сказать, что в этом здании был один общий вход для всех. В одну и ту же дверь входили клиенты портного и цирюльника, а также желающие пообедать или сыграть партию в бильярд. Войдя, посетитель попадал в небольшой вестибюль, откуда мог пройти в интересующее его заведение, а прямо напротив двери находилась большая широкая лестница со светильниками на столбиках по бокам, это уже для тех, кто желает отдохнуть несколько дней.


Итак, Алиса подошла к лестнице, ведущей на первый этаж. Сверху она увидела, что в фойе стоят, беседуя, несколько человек, среди которых узнала своего мужа. Но что-то её насторожило. Знакомая широкоплечая фигура… Он стоял спиной, Алиса никак не могла разглядеть, он это или нет. Тем временем собеседники попрощались, при этом юноша на какой-то миг повернулся к ней боком, и она узнала знакомый профиль. Пока она обретала дар речи, юноша под руку с женщиной явно старше себя исчез за дверями.
Алиса бросилась вниз по лестнице. Принцессе не пристало при подданных бежать и кричать, а лестница всё не кончалась…


- Филипп, это же он, он! – наконец выкрикнула она.
- Кто «он»? – не понял Филипп.
- Ну он же, он! – видя недоумение Филиппа, она собралась с мыслями. – Помнишь, я рассказывала, в лесу с медальоном…
Филипп тут же распорядился задержать отъехавших, но от тех и следа не осталось.
- Так вот он каков! – Филипп в раздумье сел за столик. – Тогда, в лесу, он тебе представился Даниэлем, а здесь он был Артуром. Жаль, не запомнил фамилии. Алиса, а ты не ошиблась?


- Да нет же, нет! А тебе он ничего не говорил об отце, о медальоне?
Филипп отрицательно покачал головой.
- О чём вы говорили?
- У нас был чисто мужской разговор. Об охоте, о рысаках…
- А кто эта женщина, которая была с ним?
- Сказал, что это его мать. Но теперь я уже в этом сомневаюсь. Наверное, это какая-то его сообщница, авантюристка, того же поля ягода, что и он. Я спросил, почему она в чёрном. Он ответил, что они недавно потеряли отца и мужа. Говорил так: «Моя убитая горем матушка…» Ну хорошо, теперь я его тоже знаю в лицо. Если он хочет стать сыном короля Людовика, он ещё встретится на нашем пути.


Когда Даниэль и Анна отъехали на достаточное расстояние от королевской семьи, Анна спросила:
- Даниэль, почему ты не сказал принцу о себе? Ведь ты мог благодаря ему попасть во дворец. А теперь неизвестно когда ещё ты получишь возможность встретиться с отцом.
- Я не мог подвести вас. Вокруг было слишком много горожан, которые знают меня как вашего сына. Я не мог назвать другое имя, не мог подвергнуть испытанию вашу тайну. Хотя я осложнил своё положение: если я попаду во дворец, придётся объяснять причину перемены имени.
Анна обняла Даниэля и прижала его голову к своей груди.


- Спасибо тебе, мой мальчик. – Она хотела ещё что-то сказать, но вместо этого Даниэль почувствовал её слезинку на своём лице.
- Милая Анна, вы для меня сделали больше! И я хочу просить вас быть моей крёстной матерью. Я не крещён, потому что на острове не было священника, а теперь я хочу окреститься. Будьте моей крёстной!
- Обязательно, сын мой! Только сделаем это вдали от нашего городка, там, где нас никто не знает.


ГЛАВА 5.

Прошла зима. Ничего существенно не изменилось. Даниэль по-прежнему ежедневно совершал прогулки верхом. Он обзавёлся кругом друзей, с которыми можно с пользой и интересом провести время. Кроме того, он регулярно посещал домик в лесу, где его ждала Люси.
Но ни йоту не продвинулось дело с медальоном. Шансы на встречу с отцом таяли, как последний снег за окном. Так, по крайней мере, считала Анна. Как-то раз на исходе зимы она во время завтрака затеяла разговор с Даниэлем.
- Послушай, Даниэль, ты всё ещё хочешь попасть во дворец?
- Да, - вздохнул Даниэль.


Некоторое время они молчали и оба смотрели на большой портрет мальчика во весь рост. Этим мальчиком и был Артур де Нораб. Портрет был сделан незадолго до похищения, это было единственным, что осталось матери на память. Потом Анна осторожно начала свою речь:
- Я бы хотела, мой мальчик, чтобы ты послушал меня как свою родную мать, ведь я твоя крёстная мать и люблю тебя как сына и желаю тебе только хорошего. Откажись от этой затеи. Она не принесёт тебе добра. Оставайся моим сыном. Я уже потеряла надежду найти Артура, носи это имя, ты его не опорочишь. Я в этом уверена, я и своего сына хотела бы видеть таким, как ты. Будь моей опорой в старости, а потом всё состояние перейдёт к тебе. Ты будешь богатым наследником. А когда окончится траур, в годовщину смерти мужа, мы начнём выезжать на балы, будем устраивать их у себя. Выберешь себе невесту. Я обещаю тебе блестящее будущее. Подумай сам, как тебе повезло: со своего острова ты попал сюда, сразу обрёл и стол, и дом, и наследство, и титул.


- А если появится ваш сын? Что тогда будет со мной?
Анна грустно покачала головой.
- Нет. Прошло столько лет… Я его потеряла навсегда. Даже тётушка не хотела мне гадать на него, сколько я не умоляла её об этом. Если б он был жив, ей нечего было скрывать.
- А давайте-ка навестим тётушку. Мы давненько у неё не были, - Даниэль с удовольствием перевёл разговор на другую тему, тем более что ему хотелось увидеть Люси.
Они подъехали к лесному домику. Как всегда, их встретила Люси, но сегодня она была печальна.
- Кажется, бабушка умирает. Попрощайтесь с ней.


Люси заплакала.
- Она меня не узнаёт. Она уже никого не узнаёт и ничего не помнит.
Анна стремительно забежала в домик и опустилась на колени перед кроватью. Старушка лежала с закрытыми глазами. Сзади зашли Люси и Даниэль, дверь хлопнула и колдунья открыла глаза. Она посмотрела чистым ясным взором и твёрдым голосом сказала:
- Очень хорошо, Анна, что ты пришла. Я не могла уйти, не сказав тебе этого. Запомни: в это лето вернётся к тебе твой сын Артур.
И с этим умерла.

Зелёная поросль сменила белый покров. Весна вступала в свои права. Но в душе у Анны было совсем не по-весеннему смутно. Последние слова умирающей тётушки разбередили ей душу, правду ли сказала она или это было лишь предсмертным бредом? Она старалась гнать от себя мысли об Артуре, чтоб не обольщать себя понапрасну надеждами.
- Ты же знаешь, - говорила она Даниэлю, - что тётушка уже давно заговаривалась, была не в себе, а в последнее время вообще никого не узнавала. Так что не стоит воспринимать её слова всерьёз.


- Но ведь она узнала вас. И заговорила с вами именно об Артуре, а не о ком-то другом. У вас есть надежда.
- Прошу тебя, не надо, - Анна со слезами на глазах обняла Даниэля. – Я уже оплакала моего мальчика, не надо возрождать надежду, а потом снова оплакивать. Теперь ты мой сын.
Даниэль намеревался в тот день побывать у своих друзей, которые собирались в Новый Свет на поиски счастья, но прежде надо было навестить Люси. Оставшись одна, она не захотела покидать свой домик в лесу, слишком любила это место. Но в последние дни она приболела, поэтому Даниэль решил перевезти её в замок и, при необходимости, показать врачу.


Зайдя в домик, он увидел Люси лежащей на кровати.
- Как ты себя чувствуешь? – спросил он.
- Плохо. Не могу встать, голова кружится, ноги не держат.
- А что ты ела вчера и сегодня?
- Ничего. При одной мысли о еде меня тошнит.


- Значит так. Сейчас мы поедем в замок. Вместе. Ты там ещё ни разу не была? Анна будет рада, она всегда говорила, что тебе нельзя одной жить в лесу. Вот видишь, ты заболела, а позаботиться о тебе некому, рядом никого нет.
Даниэль взял Люси на руки и вынес из избушки. При ярком солнце он увидел, как изменилась Люси за время болезни: нос заострился, глаза впали, вокруг них были тёмные круги, а лицо напоминало мраморную статую – белое и безжизненное.
Они ехали верхом, Даниэль придерживал Люси одной рукой и чувствовал её слабость. Прибыв в замок, он отнёс её на руках в свободную комнату, уложил в постель и разыскал Анну.
- Я привёз Люси, ей нужен доктор. Позаботьтесь о ней, а меня ждут Виктор, Франс и Эммануэль. Я съезжу ненадолго, нельзя не проститься с друзьями, когда теперь увидимся. Завтра отходит пароход в Новый Свет, сегодня они уже выезжают к пристани.


- Хорошо, Даниэль, к обеду вернёшься?
- Обязательно!
Даниэль умчался на Верном, своём любимом скакуне.
Анна распорядилась вызвать доктора и направилась к Люси. Вид у девушки был плачевный. Анна осведомилась о самочувствии:
- Что у тебя болит?
- Ничего.
Анна подумала, что Люси просто не хочет с ней говорить, и не стала больше расспрашивать.
Когда пришёл доктор, только глянув на больную и услышав, что ничего не болит, попросил оставить их наедине. Анна терпеливо ждала. Когда доктор вышел, она тут же подошла к нему:


- Что с ней, доктор?
- Боюсь, нельзя молодых девушек оставлять одних в лесу. Ничего страшного у вашей подопечной нет, просто она плохо переносит беременность. Могу посоветовать только усиленное питание, свежий воздух и спокойную обстановку.
- Что вы говорите?!! Беременность?
- Да. Кстати сказать, она совершеннейший ребёнок, ничего не подозревает о своём состоянии. Вы должны тактично с ней поговорить, всё объяснить, а заодно выяснить, кто отец ребёнка.
Анна молчала, словно поражённая молнией. Врач ушёл, а она всё стояла, не шелохнувшись. Потом, опомнившись, ринулась в комнату к Люси. Они говорили долго. Выйдя, герцогиня закрыла за собой дверь и в смятении оперлась об неё спиной. Отцом ребёнка оказался Даниэль.
В это время часы пробили четыре раза. Время обеда давно прошло. Даниэль не вернулся. «Почему его до сих пор нет? Он никогда не нарушал своего слова. Почему именно сейчас, когда его ожидает ТАКОЕ известие, он задерживается?»


Анна ходила по столовой, не зная, куда деть руки, с нетерпением глядя то на дверь, то в окно. Ей хотелось как можно скорее сообщить новость Даниэлю, но его всё не было. Да он и не мог вернуться, потому что в это самое время он лежал без памяти на дне глубокой замаскированной ямы в лесу, куда его конь на всём скаку угодил при возвращении в замок герцогини.


Очнувшись, Даниэль увидел, что лежит на каменном полу, на куче несвежей соломы, в помещении, похожем на темницу. Где-то очень-очень высоко было маленькое оконце, пропускавшее дневной свет. Едва он открыл глаза, как, лязгнув засовами, дверь распахнулась и в проёме показался мужской силуэт.
- Наконец-то, - буркнул он, - вставай, иди за мной, тебя ждут-не дождутся, очень поговорить хотят.
Незнакомец привёл Даниэля в совершенно тёмную комнату, усадил на табурет. В комнате кто-то был. Когда сопровождающий ушёл, этот «кто-то» зажёг свечу и Даниэль увидел, что перед ним за столом сидит не кто иной, как пастор Дикс! Куда делась его заискивающая манера говорить, здесь он был спокоен и уверен в себе.


- Ну, здравствуй, племянничек! Наконец-то мы встретились! Давно я тебя ждал, хотел поговорить по душам. Знаю твою страсть к утренним лесным прогулкам верхом, сделал тебе ловушку, а ты всё никак не попадался. Но вот пришёл долгожданный час и ты у меня в гостях.
- Странная у вас манера приглашать в гости, - усмехнулся Даниэль.
- Что поделаешь, добровольно ты бы не пришёл. А ведь я предупреждал, что нам надо побеседовать с глазу на глаз. Надо тебе сказать, что ты везучий человек. Свалиться в такую яму – и без единой царапины! Лошадка твоя та сразу себе шею свернула.
У Даниэля от этого сообщения дрогнуло сердце, но виду он не показал.


- Что вы хотите от меня?
- Хочу, чтоб ты назвал своё настоящее имя. Ведь ты не Артур де Нораб. Когда-то мои люди похитили его у родителей, так что я абсолютно точно знаю, где он сейчас. А ты – самозванец! И ты должен отказаться от этого имени. Иначе ты отсюда живым не выйдешь, и Анна опять потеряет сына. Да ты ей и не нужен, она держится за своё богатство, которое должно по праву перейти святой церкви. Кто ты такой, откуда ты взялся, зачем встал на нашем пути?
- Я – Артур де Нораб, законный наследник герцога Анри де Нораба, о чём свидетельствуют документы.
- Нет, нет, нет! Ты не Артур! Я не знаю твоего имени, но я знаю, кто ты. Вот эту любопытную вещицу мы сняли с твоей шеи, пока ты был без сознания.


С этими словами он взял что-то со стола и показал Даниэлю. Это был медальон короля Людовика! Пастор уставился на юношу своими глазами-буравчиками и зашипел:
- Ты – незаконнорождённый сын короля. И ты хочешь попасть во дворец к королю. Я помогу тебе в этом. У меня везде есть люди, связи, в том числе и во дворце. Назови своё настоящее имя, и я сделаю для тебя всё. Ты станешь членом королевской семьи, богатым и знатным вельможей. Зачем тебе Анна? Будь сыном короля, а не сыном герцогини. Она же нищая по сравнению с ним. Отрекись от неё! Перед тобой откроются невиданные дали. Поди-ка подумай и помни: в любом случае ты Анну больше не увидишь. Если ты станешь тем, кто ты есть на самом деле, ты к ней не вернёшься, ты прямиком окажешься в королевском дворце. Если ты не будешь Артуром, ты ей не нужен. А если ты всё же хочешь остаться Артуром, то на твоей шее окажется не золотой медальон, а удавка от виселицы. Хотя нет, я поступлю иначе с отпрыском короля. Я продам тебя в рабство во французские южные колонии. Не правда ли, замечательная картина: сын французского короля на галерах. Или на плантации под палящим солнцем. Хороша перспектива? Обдумай всё хорошо и не тешь себя надеждами – отсюда тебе не убежать.


Отослав пленника, пастор Дикс взял в руки медальон и задумался. Стоит ли отдавать мальчишке гарантию беспечной жизни, если она нужна ему самому? Даже не столько самому, сколько…
Когда-то давно, будучи молодым и обольстительным, но при этом, имея сан священнослужителя и обет безбрачия, он тайком навещал бедную девушку-прачку, в результате чего на свет появился его сын Альфред. Дикс не имел возможности назвать его своим, но, тем не менее, не терял с ним связь, посещал их дом под видом святого отца, изредка помогал материально. Мальчик рос, а с ним росли и множились проблемы. Учёбу он забросил, даже не научившись чтению и счёту. Никакому ремеслу обучаться не желал, никаких наклонностей не проявлял. Мать-прачка из сил выбивалась, стараясь прокормить теперь уже взрослого сына, он же в свои 24 года не заработал ни гроша. Надежды выгодно женить его провалились: Альфред имел дурную репутацию, поэтому никто не хотел отдавать ему своих дочерей. Всё своё свободное время он проводил в компании таких же лоботрясов, они с утра до вечера пили, играли в карты, портили девок, а по ночам могли ограбить случайного прохожего, раздев его до последней нитки. Отцовское сердце болело за сына. Он понимал, что будущее сына совершенно не обеспечено. За Диксом официально не числилось никакого имущества, которое он мог бы завещать сыну. И вдруг такой подарок судьбы: королевский медальон!
«Всем известно, что Альфред рождён без отца. Отца никто не знает, - рассуждал пастор. – Так пусть им станет король Франции. Его медальон будет подтверждением этой версии. С этим медальоном перед Альфредом откроются любые двери. Вряд ли кто-то осмелится войти в конфронтацию с сыном самого короля, а, значит, и с королём. Итак, медальон, я передам Фреду, а мальчишка пусть пока посидит. Посмотрим, как пойдут дела, а там решим с ним».


* * *

До короля стали доходить дурные вести: некий молодой человек, именуя себя внебрачным сыном короля, творил бесчинства, прикрываясь именем монарха и его золотым именным медальоном. С компанией юнцов он именем короля Франции останавливал на дорогах экипажи и, держа в руках медальон как доказательство своей причастности к монарху, оставлял путешественников в одном исподнем, конфисковывая всё имущество, лошадей, карету в свою пользу. Он позволял себе зайти к ювелиру и именем короля изъять всё, что ему понравится. Он ногой открывал дверь и к городскому судье и к шефу полиции. При этом не встречал ни малейшего сопротивления или недовольства, ибо имя короля действовало магически.
Людовик вспомнил того мальчишку, который был задержан в день свадьбы Филиппа. «Неужели это он? Как к нему попал медальон? Зачем он просится на эшафот? Не стоило его тогда отпускать, да если б знать…»


Король распорядился вызвать к нему министра полиции, принца и принцессу. Когда все пришли и расселись, он начал говорить:
- Вот уже несколько подобных донесений я получил от департамента полиции. В стране появился самозванец, который объявляет себя моим сыном. В своё время я при некоторых обстоятельствах лишился своего именного медальона, который теперь оказался в грязных руках…
Алисе очень хотелось расспросить короля, при каких именно обстоятельствах он лишился медальона, но правила этикета не позволяли ей этого.
-…и грязные дела прикрываются моим именем. Я не могу позволить порочить моё имя и мою честь. Я объявляю войну самозванцу. И очень хорошо, что мы знаем его в лицо. Мы с вами, - обратился он к шефу полиции, - видели его здесь, в подземелье дворца. Мои дети также встречались с ним, они сейчас расскажут об этом, и вы убедитесь, что это одно и то же лицо.


Алиса и Филипп рассказали о встречах с ним, дав подробное описание внешности. Сомнений не было: все четверо видели одного и того же человека.
- Сколько у него имён: Артур, Даниэль и что там, в донесении? Альфред Совиньи. Министр полиции, составьте мне королевский указ, который я подпишу. Объявите в нём о появлении самозванца, никакого отношения ко мне не имеющего, дайте подробное описание его внешности. Брать всех подозрительных, а также тех, кто назовёт себя Артуром, Даниэлем или Альфредом Совиньи. Я лично его опознаю. Самозванца я объявляю врагом французского престола, своим личным врагом. На поимку преступника бросьте все силы: полицию, королевскую гвардию. За поимку государственного преступника обещаю дворянский титул и сто тысяч золотом. Подготовьте в Бастилии «каменный мешок», да и эшафот тоже, разговор у нас будет короткий. Готовьте указ на подпись и объявите народу.


Когда министр полиции ушёл, Филипп обратился к отцу с просьбой разрешить им путешествовать по Европе.
- Пока вы тут ловите самозванца, мы с Алисой желали бы быть подальше от этих событий. К тому же, Алиса хочет навестить отца и брата. Я тоже хочу познакомиться с её семьёй.
- А вы не боитесь в такое смутное время отправляться в путь? Сами знаете, какая нынче обстановка на дорогах.
- Беспорядки происходят к югу от Парижа, а мы поедем на восток, совсем по другим дорогам.
- В таком случае, трогайтесь в путь, я вас благословляю в дальнюю дорогу. А мы тут займёмся наведением порядка. Думаю, к тому времени, когда вы вернётесь, в стране будут царить тишина и спокойствие.


* * *

Пастор Дикс читал королевский указ и скрежетал зубами. «Глупый Фред! Я дал ему медальон для того, чтобы он мог его с умом использовать, завести нужные связи, остепениться. Он мог бы жить безбедно, а вместо этого занялся уголовщиной с дружками».
Пастор внимательно вчитывался в слова указа, где говорилось о государственном преступнике, Бастилии, эшафоте. Надо спасать Альфреда. Но как? Надо вывести его из игры, подставив вместо него другого. Кого? Да того, кто уже много недель спит на гнилой соломе в старой полуразваленной ратуше. Вот он и пригодился! «Хорошо, что не убрал его раньше. Я заберу медальон у Фреда, верну этому псевдо-Артуру его собственность и отпущу на все четыре стороны. Только надо сделать так, чтобы его обязательно поймали, а то ведь ищейки не успокоятся, пока не найдут его, и могут выйти на Фреда. А если схватят одного, то второй им уже не будет нужен».


Пастор Дикс тщательно продумывал все детали. «Он выйдет отсюда с медальоном… А если он сразу направится к Анне? Тогда он станет снова жить в её замке и мой план провалится. Надо сделать так, чтоб он не смог назвать себя Артуром де Норабом. Выход один: вернуть Анне истинного Артура».
Некоторое время Дикс колебался. Он много лет боролся за то, чтобы всё имущество его кузена Анри де Нораба перешло к святой церкви, ему это давало большие льготы в личном плане и продвижение в карьере. И вот теперь, когда цель почти достигнута, надо перечеркнуть все многолетние усилия. Стоит ли игра свеч? Есть ли ещё какой-нибудь выход? «Моё имя никоим образом не должно фигурировать в этом деле, я не могу способствовать обнаружению этого королевича, не могу сдать его властям, он должен сам попасть в ловушку». Прикинув так и эдак, пастор вздохнул. Что ж, сын дороже. Значит, надо собираться в дорогу.


Пастор приехал в мужской монастырь …кого аббатства. Будучи своим человеком, он был беспрепятственно пропущен и попал к аббату Лорану. Они встретились, как старые друзья, поговорили об общих знакомых, о погоде, о видах на урожай, при этом причастились красным вином, после чего пастор перешёл к делу.
- Помнишь ли ты, дорогой друг, как я много лет назад привёз тебе мальчика, потерянного родителями. Где он сейчас?
- Он здесь, послушник монастыря, в скором времени готовим его к пострижению.


Аббат мог ничего не говорить, потому что Дикс прекрасно знал, что отпрыск герцога де Нораба до сих пор в этом монастыре.
- Так вот, дорогой друг, я нашёл его родителей. Вернее, мать. Отец в прошлом году умер. Я хотел бы поговорить с ним, может, он захочет вернуться к матери, она до сих пор его ищет и ждёт.
- Какие могут быть проблемы? Сейчас мы его позовём. Пока он не принял постриг в монахи, он может вернуться в мирскую жизнь.
Аббат распорядился вызвать послушника. Через некоторое время в дверь вошёл бледный юноша с настороженным видом. Дикс поздоровался с ним как только мог приветливо, усадил возле себя и начал говорить:


- Мой юный друг! Много лет назад я нашёл тебя в лесу, покинутого всеми и, не имея возможности найти твоих родителей, привёз тебя сюда, чтобы здесь тебе не дали умереть. При этом я поклялся отыскать твоих родителей. Все эти годы мне это не удавалось, но вот недавно я оказался в одном доме, где увидел портрет мальчика, в точности похожего на тебя в то время. Осторожно расспросив хозяйку, я узнал, что она действительно потеряла ребёнка именно в то время, когда я тебя нашёл. Но самое главное – на портрете мальчик был одет именно в тот самый костюмчик, в котором я тебя встретил. И этот костюмчик сохранился как вещественное доказательство. А теперь подумай хорошо и скажи: вернёшься ли ты к своей родной матери, которая все глаза проплакала за эти годы, или же хочешь посвятить себя служению Богу?
- Конечно, конечно, я вернусь к матери! Как мне благодарить вас за то, что вы для меня сделали? – юноша был готов лобызать пастора, но тот брезгливо отодвинулся. – Я буду молиться за вас до конца дней своих.


Дикс не сомневался в исходе дела. Сирота в одно мгновение обрёл мать и отчий дом и вряд ли после этого остался бы в монастыре.
- Давайте договоримся так: Сначала надо подготовить твою мать, я ей заранее не говорил о тебе. Между прочим, она герцогиня. А сам герцог уже умер, не дождавшись светлой минуты. Я поеду сегодня же к твоей матери, с ней и решим, когда и как забрать тебя отсюда.
Через несколько дней у ворот монастыря остановилась карета с фамильным гербом герцогов де Норабов. Было видно, что карета приехала издалека, проделала долгий путь. Взволнованная женщина, не обращая внимания на проливной дождь и суетящегося вокруг пастора, в нетерпении стучала в ворота. Ей казалось, что монах, открывающий ворота, слишком медлителен. Войдя, она почти бегом устремилась туда, где, как ей подсказывало сердце, должен был находиться её сын. И она его нашла. После многих лет разлуки Анна, обливаясь слезами, обняла сына. Предсказание старой колдуньи сбылось.


В это время вдали от Франции произошла другая встреча. В Берлине король Фридрих встречал свою дочь Алису и её супруга принца Филиппа. Весь двор вышел приветствовать свою любимицу. Алиса, не скрывая слёз, упала на грудь отцу, горячо обняла и поцеловала брата, наследного принца Генриха. Потом поискала глазами в толпе ещё кого-то и, найдя, обняла и расцеловала в обе щёки пожилую женщину.
- Милая няня, как я скучала без вас! – Алиса прижалась к ней щекой. – Больше я вас не оставлю здесь, вы всегда будете со мной, будете нянчить моих детей, как когда-то нянчились со мной. Вы для меня как мать…
…Вскоре в Париж пришла весть о том, что принцесса Алиса в ожидании наследника не может отправиться в дальний путь, поэтому они с Филиппом пока остаются в Пруссии и вернутся во Францию уже втроём.

 

ГЛАВА 6.

Пастор давно не интересовался своим узником, а тот, обследовав свою темницу, понял, что убежать отсюда невозможно и стал ждать решения своей участи. Проходил день за днём, неделя за неделей… И вдруг явился пастор Дикс:
- Ну вот, всё решилось само собой. Наш друг Артур де Нораб вернулся к своей мамочке, на радостях она распродала своё имущество, даже фамильный замок и уехала с отпрыском в неизвестном направлении. Так что наша проблема исчезла, я тебя отпускаю, возвращаю твою игрушку. - Дикс игриво опустил медальон в руки Даниэля. – Понимаю, как тебе будет трудно, Анна тебя предала, уехала со своим сыном, забыв о тебе, о той услуге, которую ты ей оказал. Тебе, наверное, и идти-то некуда. Что ж, не забывай о своём медальоне, он тебе поможет. В любом трактире стоит тебе предъявить его, как тебя тут же обслужат бесплатно и с любовью, – при этом пастор едва сдержал усмешку: «Стоит тебе предъявить его и тебя тут же схватят». – В любом доме ты сможешь найти ночлег с этим медальоном. Но больше никогда не называй себя чужим именем, это не приведёт к добру. Всегда называй гордо своё имя, ведь ты – сын короля. Так и говори, тебе нечего стыдиться своего отца. Кстати, ты знаешь о том, что принц Филипп стал отцом? Как, ты не слышал о рождении принцессы Луизы? Молодая семья находилась в Берлине, а теперь с малышкой возвращается в Париж. Так что у тебя прекрасная возможность встретить братца в дороге и поздравить со столь значительным событием. Иди, мой мальчик, я благословляю тебя. В добрый путь!


Даниэль вышел в смятении. Солнце ударило ему в глаза, но он только устало прикрыл их рукой. Он шёл вперёд, не оглядываясь, хотя много раз во время заточения желал увидеть свою тюрьму снаружи. Идти ему теперь было действительно некуда. «Анна уехала, забыв обо мне. Но могу ли я её осуждать? С ней сейчас рядом её сын, а я для неё никто. Да и моё долгое отсутствие – что она подумала? Наверное, решила, что я сбежал, бросив её одну».


Даниэль с грустью подумал о Люси. Где она сейчас, что с ней? Выздоровела ли? «Если она уехала с Анной, то больше мне её никогда не увидеть. Значит, я потерял их обеих». Это было самой жестокой потерей. Сколько раз ему снилось, что Люси склоняется над ним, спящим, нежно целуя его, касаясь распущенными волосами его груди, он хотел взять её за руку, остановить, оставить возле себя, но она исчезала вместе с остатками сновидения. Даниэль не мог понять, почему у него щемит в груди при воспоминаниях о Люси, но уже осознал, что она стала главным человеком в его жизни. Он не мог представить себя отдельно от Люси, все долгие дни и ночи он мечтал о встрече с ней, зная, что теперь не разлучится с ней никогда. А вышло иначе…
Поразмыслив, Даниэль решил отправиться в дом старой колдуньи. «Домик пуст, я смогу пока там жить». Туда он и направил стопы.


* * *

В грязной прокуренной комнате, исходящей смрадом перегара, где на столе стояли пустые бутылки, валялись обрывки бумаги, консервные банки, рыбьи хвосты, какие-то огрызки, вороватый кот с порванным ухом и драным хвостом исподтишка выглянул из-под скамейки, долгим изучающим взглядом посмотрел на храпящих пьяных мужчин. Убедившись, что они крепко спят и в ближайшее время не проснутся, кот осторожно вышел из укрытия, оглядевшись, вспрыгнул на стол, принюхался и тут же, найдя что-то интересное для себя, с жадностью принялся уминать.
В этот момент в комнату вошли двое. Один из них был изрядно пьян, другой держался намного лучше. Пьяный неловко повалился на табурет у стола, схватив бутылку, замахнулся на кота:


- Пшёл вон, зараза!
Кот мгновенно исчез. Второй вошедший забрал бутылку, поставил на место и с укоризной сказал:
- Хватит, Фред. Веди себя скромнее. Ты теперь уже не сын короля, ты поставлен вне закона. Король объявил тебя своим личным врагом. Любой из нас может тебя выдать властям, только чувство братства не позволяет этого сделать.
- Ха! Да вы просто дрожите за свои шкуры, вы все повязаны в этих делах. Если я окажусь в Бастилии, клянусь Богом, я всех перетащу к себе. Ни один не увильнёт.


- Подумай лучше о себе. Что ты думаешь о своём будущем, ведь твоя песенка спета.
- Эх, Альфонс! Какой ты глупый! Да я об этом давно подумал. Я знаю, что должен сделать. Я сделаю ход конём. – Пьяный Альфред пригнулся и поманил Альфонса к себе. Шёпотом он продолжил: - В Париж возвращается принц Филипп с принцессой Алисой и… как её… Луизой. Я украду у них новорождённую, потом привезу её во дворец, заявлю, что убил вора (того самого, который называл себя сыном короля Людовика) и спас ребёнка. И тогда я получу дворянство, богатство и буду жить без проблем.


Альфонс сказал что-то одобрительное, похлопал собеседника по плечу и вышел. И тут же стал готовить своего коня к дальней дороге: «Врёшь, брат. Ход конём сделаю я. Не допущу, чтоб такое ничтожество, как ты, получило дворянский титул. Я немедленно еду во дворец, сообщу королю, что готовится похищение его внучки. Расскажу весь твой план. И тогда посмотрим, кто станет дворянином!»


* * *

Даниэль шёл по знакомым местам, всё вокруг узнавая, но это причиняло ему боль. Здесь он бывал с Люси, а теперь он один… Вот и знакомый лесной домик. Подойдя ближе, Даниэль понял, что домик обитаем. У порога стояла карета, лошади щипали травку. Ещё не веря себе и боясь ошибиться, он рывком шагнул внутрь. Он увидел женскую фигуру, стоявшую спиной к нему, чем-то занятую. Услышав шаги, она обернулась, и Даниэль увидел перед собой повзрослевшую и похорошевшую Люси.
- Любимый мой! – она тут же бросилась к нему на шею. – Ты вернулся! Я так молила Святую Деву, она услышала меня. Она вернула тебя мне. Боже мой, неужели я тебя снова вижу? – Люси душила его в своих объятиях.


- Ты, правда, рада мне? – смущённо спросил он.
- Конечно, конечно, любимый, единственный мой человек. Я так тебя ждала… Где же ты был?
- Да, были у меня приключения. - Даниэль вкратце рассказал о происшедших с ним событиях.
- А теперь я жду твоего рассказа. Рассказывай всё подробно. Где Анна? Почему ты здесь?
- Подожди-ка, у меня есть для тебя сюрприз, - взяв Даниэля за руку, Люси привела его в другую комнату. Сначала он увидел незнакомую пожилую женщину, а потом, когда Люси подвела его ближе, увидел, что сидит она возле кроватки с младенцем.


- Познакомься, Даниэль, это твой сын Кристиан.
- Мой сын?! Откуда?!
Люси уткнулась в его плечо и засмеялась:
- А ты до сих пор не знаешь, откуда берутся дети? Ладно, я тебе потом расскажу. А сейчас пойдём, поговорим о другом.
Удобно расположившись, Люси стала говорить.


- Мы думали, что ты погиб. Всему виной медальон. Мы думали, что тебя убили, завладели медальоном. Ведь ты так неожиданно исчез, а вскоре пошли слухи о разбое, какой-то неизвестный с королевским медальоном занимался бандитизмом на дорогах. Мы не могли поверить, что ты способен на такое, потому и подумали, что тебя нет в живых.
- Стоп-стоп, я не понял, медальон, бандитизм… Объясни, пожалуйста.
Люси рассказала обо всём, что знала. О группе разбойников, держащей в страхе всю округу, об указе короля.
- Мы с Анной ничего не могли понять. В указе короля описывается твоя внешность, твоё имя, твой медальон. И теперь ты объявлен личным врагом короля. Тебя разыскивает полиция, тебе грозит смерть.


- Теперь мне всё становится ясно, Пока я сидел в заключении, пастор Дикс забрал у меня медальон, использовал его в своих целях, а потом вернул его и отпустил меня. Ещё и сказал на прощание, чтобы я везде гордо называл своё имя и показывал медальон.
- Анна нашла сына, - продолжала Люси. – Мы долго тебя ждали, но потом надежда ушла. Анна с сыном решили куда-то уехать, взять меня с собой. Но мне словно сердце подсказало вернуться сюда на некоторое время. Мы договорились с Анной, что она пришлёт за нами карету. Анна будет счастлива, увидев тебя. Она любит тебя как сына…


- Подожди, Люси. Если какой-то другой человек занимался разбоем, то почему ищут меня?
- Даниэль, любимый, прошу тебя – выбрось этот медальон. Забудь о нём. Он не принесёт тебе счастья. Иначе придётся ответить за чужие грехи.
Тут из комнаты вышла женщина.
- Малыш проснулся, пора кормить.


- Это мадам Вернан, Анна оставила её мне в помощь, чтобы я не осталась совсем одна. Возьми на руки Кристиана, не бойся.
Даниэль, стараясь не уронить, осторожно взял мальчика на руки.
- Кристиан был единственным, что осталось у меня от тебя. Я любила его бесконечно уже потому, что он – твой ребёнок. Подумай, Даниэль, сколько радостных событий в нашей семье: Анна нашла сына, а Кристиан обрёл отца. Теперь мы уже больше не расстанемся.


* * *

Запылённая и уставшая процессия остановилась у ворот очередной гостиницы, где приехавших встретили с большой помпой. Августейшие гости покинули карету. Они прошли на второй этаж, заняли комнаты, расположились на ночлег. Филипп объявил:
- Господа! Сегодня мы пересекли границу Франции, нынешняя ночь – первая после долгого отсутствия, которую мы проведём на родной земле. Это стоит отметить. Приглашаю всех на ужин, где мы сможем подкрепиться и принять по стаканчику вина.
Все с удовольствием приняли это приглашение и спустились вниз. Алиса и Филипп пошли последними, оставив малышку в колыбельке под присмотром няни и охраной верной колли. У дверей комнаты на всякий случай поставили ещё двоих крепких мужчин.


Няня занималась рукоделием, Герда, сама ставшая мамой четверых забавных щенят, кормила свою ораву. Вдруг из открытого окна ей показался какой-то посторонний шум. Она подняла голову. Занавеска колыхнулась, Герда оскалила зубы, глухо зарычала. Вдруг, разом скинув с себя присосавшихся щенков, она одним прыжком кинулась на незнакомца, ступившего на подоконник. Это был её последний прыжок. Она попала на лезвие ножа и, истекая кровью, рухнула на пол. Няня лишилась чувств. Двое бандитов с масками на лицах схватили ребёнка, перевернув на ходу люльку и выронив из неё пелёнки, передали сообщникам в окно, затем сами через окно спрыгнули на ветку раскидистого дерева, росшего под окном, благополучно спустились, сели на коней и умчались.


Алиса и Филипп возвращались в хорошем настроении. Охранники у порога заверили, что вечер прошёл без происшествий. Распахнув дверь, они увидели страшную картину: лежащая без памяти няня, мёртвая Герда в луже крови, пищащие от холода и голода слепые Гердины щенки, тычущиеся носиками во все стороны, разбросанные по полу пелёнки, перевёрнутая колыбель. С остановившимся сердцем родители бросились к ней, надеясь найти там своё дитя. Колыбель была пуста.


* * *

- Ваше Величество! Разрешите? У меня экстренное сообщение.
Министр полиции от нетерпения побледнел, руки его дрожали.
- Говорите, слушаю вас, - отозвался король.
- Сегодня к нам обратился один человек. Он рассказал, что самозванец, которого мы пока безуспешно ищем, собирается похитить в дороге внучку Его Величества, принцессу Луизу. Он намерен похитить её для того, чтобы затем вернуть во дворец под видом благородного рыцаря, получив за это титул и богатство.


- Кто этот перебежчик? Откуда у него такие сведения? – строго спросил Людовик.
- Якобы злоумышленник сам поделился с ним своими планами. А сам он кто таков – пока не выяснили, - обескуражено ответил министр полиции.
- Выяснить его личность, если он каким-то образом связан с разбоем на дорогах и с этим самозванцем – повесить. Что касается похищения… Выслать навстречу принцу конную гвардию, поднять на ноги всю полицию. Патрулировать дороги, прочёсывать леса. Разбойник должен быть взят. И запомните: ваша карьера зависит от вашей расторопности. Не позже завтрашнего дня вы должны представить мне преступника. А с моей внучки Луизы не должен упасть ни один волос. Исполняйте.
Едва ли не бегом кинулся министр полиции исполнять приказ о направлении усиленной охраны для королевской семьи.
- Вызвать немедленно де Карамболя!
Но было уже поздно.


Тревожное ожидание воцарилось в королевском дворце. Королева Гортензия, выйдя из своих покоев с целью узнать что-либо о детях, услышала лишь звенящую тишину. Она прошла довольно долго, не встретив ни единой души, когда вдруг из-за угла, едва не налетев на неё, быстрым шагом вышел Александр де Карамболь. Оба они, увидев друг друга, онемели от неожиданности. Королева первая пришла в себя:
- Вы? Какая встреча!
- Да, это я.
Они смотрели друг на друга, не находя слов.


- Меня направляют начальником охраны семьи вашего сына, - сообщил он.
«Твоего сына», - очень хотелось сказать Гортензии, но она промолчала.
- А у вас есть дети, вы женаты? – вместо этого спросила она.
- Нет. Я так и не женился, хотя родители неоднократно пытались меня женить. Я оказался однолюбом, расставшись с любимой, не нашёл ей замены, - с грустной улыбкой сказал он. А у Гортензии от этих слов встрепенулась душа. – А теперь уже поздно, мне за сорок. Жаль только родителей, они очень переживают, что умрут, не увидя внуков.


«Есть, есть у тебя сын, а у твоих родителей есть внук», - рвалось из сердца королевы, но она понимала, что так сказать нельзя. Священную тайну никто не должен знать, иначе она перестанет быть тайной, а это повредит Филиппу. Надо молчать в интересах сына.
Ей хотелось расспросить Александра обо всём, говорить долго-долго, но она только молча смотрела на него. Годы почти не изменили его, та же стройная подтянутая фигура. Только седина появилась на висках.
- Прошу простить, Ваше Величество, мне надо торопиться навстречу вашему сыну, чтобы не случилось несчастья. Меня уже ждут.
Он удалился, а королева с грустью смотрела ему вслед…


Даниэлю не давала покоя мысль: что за оборотень пастор Дикс? «По какому праву он держал меня в заключении? Ведь и Артур был похищен по его указанию, он сам признался в этом. Для чего он забрал мой медальон? Сам ли он разбойничал или передавал кому-то другому?» Даниэль вспомнил, что пастор не раз говорил: «мои люди». Значит, их целая шайка. А там, где провёл Даниэль много дней и ночей – их гнездо. Чем же они там занимаются? «Нет, надо вернуться туда», - решил он про себя. Чтобы не волновать Люси, не стал ничего ей говорить, предупредил только, что завтра рано утром по старой привычке съездит верхом по окрестностям.


Наутро он отправился к своей бывшей тюрьме. Дорогу находил по памяти.
Вот, наконец, он приблизился к месту, которое искал. Унылая пустынная местность, старая полуразвалившаяся ратуша. Очевидно, в старые времена тут был центр города, ныне вокруг ни души. Хорошенько оглядев здание снаружи, Даниэль, привязав коня, вошёл внутрь. Кругом стояла тишина, не было даже охранников, которые круглосуточно сторожили его. Даниэль нашёл свою камеру, она была пуста, дверь открыта. «Неужели здесь я провёл столько времени?» - ему уже и самому не верилось. Он уже заколебался, стоит ли идти дальше, казалось, в здании никого нет, как вдруг ясно услышал детский плач. По голосу он понял, что плачет младенец, такой же, как его Кристиан. Даниэль тут же ринулся на поиски ребёнка. «Странно, откуда взялся ребёнок в этих развалинах?» Проверив несколько помещений, он, наконец, нашёл на втором этаже обитаемую комнату. Войдя, он увидел лежащего на полу спелёнутого плачущего младенца и молодого мужчину, метнувшегося в угол. Он сразу понял, что дело нечисто.


- Что здесь происходит?
- Ничего, - сдавленно произнёс тот. Альфред, а это был он, с помощью друзей украв маленькую принцессу, пообещал им золотые горы, когда они вместе явятся во дворец. Но обманул, сбежав ночью от них, желая при получении награды быть единственным. А в этот момент он крепко пожалел, что так поступил, ибо надеяться теперь было не на кого. – Это моя дочь.
- Свою дочь ты бы не положил на голый пол. Я знаю, что в этих стенах происходят только тёмные дела.
Альфред увидел медальон на груди Даниэля.


- А, так ты тот, кого разыскивает полиция! Ты – бандит, поставленный вне закона! Я могу тебя сдать полиции с этим медальоном, - заверещал он.
- А с чего ты взял, что это именно тот медальон, который носил разыскиваемый бандит?
- Я его видел у бандита, - не очень уверенно ответил Альфред.
- Если так, значит, ты видел и самого бандита и прекрасно знаешь, что я вовсе не то лицо. Но ты хочешь вызвать сюда полицию – прекрасно. Заодно мы выясним, чей это ребёнок и как он оказался в здешних мрачных стенах. Ну что, пойдём в полицию?
Глазки у Альфреда забегали, неожиданно он попытался проскочить к двери мимо Даниэля. Но тот мгновенно схватил его и припёр к стенке. В его силе сомнений не было: на своём острове ему приходилось вручную валить деревья.


- Чей это ребёнок, признавайся! Для чего ты принёс его сюда? – Даниэль тряс его за грудки, Альфред не сопротивлялся, в глазах его стоял ужас. Дрожащими губами он пробормотал:
- Не надо так грубо. Я всё скажу. Это принцесса Луиза.
- Что?! Как она здесь оказалась?


- Подожди, друг. Давай мы с тобой договоримся по-хорошему и мирно разойдёмся. Я могу тебе хорошо заплатить.
- У тебя не хватит никаких денег, чтобы заставить меня молчать, - усмехнулся Даниэль.
- У меня много денег, драгоценностей, я смогу расплатиться, скажи только, сколько ты хочешь.
- Ты не похож на богатого человека. Ты производишь впечатление гнусного уличного бродяги. Я не верю тебе.
- Нет-нет, у меня есть деньги. Послушай, я тебе всё расскажу, ведь это был я с медальоном, это меня разыскивает полиция. Я заставил раскошелиться многих толстосумов, которые и так богаты, для них это ерунда…
Альфред замолчал, видя, как меняется лицо Даниэля. Это не предвещало ничего хорошего.


- Так, оказывается, ты – тот человек, который опорочил честь короля, прикрывая разбой его именем. Ты - тот, кто опорочил моё имя, поставив меня вне закона, используя мой медальон. Ты – тот, кто принёс людям только горе и слёзы. А теперь ты протянул свои грязные лапы к маленькой принцессе. Пора положить конец этому безобразию.
- Умоляю, пощадите хотя бы мою мать, она останется совсем одна, о ней некому будет позаботиться на старости лет, - хрипел Альфред, который, однако, не видел свою мать не менее полугода и вовсе не интересовался ею.
- Пусть твоей матери останутся деньги. Зато ей не придётся краснеть от позора за сына. А мне придётся постоять за свою честь и за честь моего отца, которые тобою залиты грязью. Отсюда выйдет только один из нас. Ну, теперь держись!


* * *

Люси не находила себе места. Во дворе стояла карета с фамильным гербом де Норабов, недовольный Жан бурчал, что дорога дальняя, а они теряют время даром. Анна, как и договаривались, прислала карету, Люси и мадам Вернан были готовы к отъезду, вещи упакованы, но не было Даниэля. Время шло. Кристиан несколько раз просыпался и снова засыпал. Люси уже стала подумывать, не случилось ли опять что-либо с Даниэлем.
Когда открылась дверь и вошёл Даниэль, она готова была броситься к нему с упрёками, но он опередил её: протянул на двух руках какой-то свёрток и тихо сказал:
- Покорми её. Она давно ничего не ела. Сначала она плакала, а теперь у неё нет сил даже на это.


Люси изумлённо смотрела на Даниэля и на ребёнка.
- Что это за ребёнок? Где ты его взял?
- Это принцесса Луиза. Она давно оторвана от материнской груди. Надо как можно скорее доставить её во дворец, иначе она может погибнуть. Она находилась в условиях, совсем неподходящих для грудных младенцев.
Люси подошла ближе и взглянула на девочку. На неё тоскливо и обречённо смотрели голубые глаза. Материнское сердце дрогнуло, она взяла девочку на руки и приложила к груди.
- Ты собираешься ехать во дворец? – спросила она. – Анна прислала за нами карету, я думала, мы вместе приедем к ней, она очень обрадуется. А где же тебя потом искать, если ты сейчас не поедешь с нами?


Даниэль присел рядом и обнял Люси за плечи.
- Милая моя! Нам надо изменить планы. Я не могу один везти Луизу, ведь её надо кормить… Ей нужна ты. Только ты можешь не дать ей погибнуть.
- А как же Кристиан? Ты хочешь повезти его за собой в такую дальнюю дорогу – сначала во дворец, потом – к Анне? Нет, я не хочу рисковать сыном.
- Люси, я думал об этом, пока ехал сюда. Кристиан чуть постарше, ты его уже прикармливаешь фруктами, этого достаточно на дорогу. Пусть мадам Вернан с Жаном отвезут его к Анне, она позаботится о нём, найдёт кормилицу. А мы, не теряя времени, должны вернуть Луизу родителям.
- Но, Даниэль, как ты думаешь показаться во дворце? Ведь тебя же ищут! Тебя сразу схватят.
- Не думаю, чтобы нас посчитали врагами после того, как мы привезём им ребёнка.


Люси колебалась.
- Люси, подумай, каково сейчас матери этой малышки. Представь себя на её месте, если бы наш Кристиан оказался в чужих руках…
Она задумчиво кивнула.
- Да, ты прав. Надо отвезти её во дворец. Жан с мадам Вернан отвезут Кристиана к Анне, они поедут в её карете, а мы поедем с тобой в своей. И немедленно.
Тут она заметила медальон на шее у Даниэля.


- Даниэль, я тебя умоляю: сними его и выбрось! Тебе нельзя с ним показываться во дворце, тебя сразу арестуют.
Тот засмеялся, снял медальон и подошёл к сыну.
- Согласен. Но выкидывать я его не буду. Пусть это будет первой игрушкой моего сына. А когда он вырастет, я расскажу ему всю эту историю. Ну, не будем терять времени. В Париж!


* * *

Принцесса Алиса в оцепенении сидела у вывезенного из Берлина портрета, который сделал их придворный художник. На нём в полный рост изображены принц Филипп, принцесса Алиса с дочерью на руках, у их ног – благородная Герда с гордо поднятой головой. Совсем недавно они были все вместе…
Филипп в это время руководил поисками. Все дороги были блокированы, кругом стояли посты наблюдения, окрестные леса прочёсывались королевской гвардией.


* * *

Даниэль остановил карету у гостиницы «Золотой лев», помог выйти Люси с ребёнком. Хозяин гостиницы провёл их в свободную комнату.
- Принесите нам ужин в комнату, - сказал он хозяину.
В ожидании ужина Люси стала кормить Луизу, а Даниэль прилёг отдохнуть.
- Что-то я сегодня устал. Много часов провёл на козлах, с непривычки всё тело гудит. Со вчерашнего дня крошки во рту не было, скорее бы там разворачивались на кухне.
Люси молча кормила Луизу, разглядывая маленькое личико.


- Ты похожа на мадонну. С тебя сейчас только картину писать.
- Я смотрю на Луизу и не могу поверить, что держу на руках королевскую дочь. Когда-нибудь она вырастет, сама станет королевой и ни за что не поверит, что я много лет назад кормила её своим молоком.
За дверью послышался какой-то шум. Решив, что несут заказанный ужин, Даниэль поднялся и пошёл к двери, чтобы открыть её, но тут дверь сама распахнулась, в комнату ворвались не менее дюжины гвардейцев, они моментально скрутили Даниэля по рукам и ногам. Другие в нерешительности остановились перед Люси. Они получили точную инструкцию: не давая опомниться, схватить злоумышленников, дабы они не успели причинить вреда принцессе Луизе. Но, видя, что Люси кормит ребёнка, мужчины не осмеливались вырвать у неё из рук Луизу. В комнату быстрым шагом вошёл Филипп.


- А-а, старый знакомый! Вот и опять судьба нас свела. Как тебя зовут на сей раз? Впрочем, это не важно. Теперь ты промышляешь кражей детишек?
Ошеломлённые Люси и Даниэль не сразу нашлись, что ответить. Молчание прервала принцесса Алиса, вихрем влетевшая в комнату. Но и она замедлила шаг возле кормящей Люси. А та спокойно докормила девочку и отдала её, уснувшую, матери.
- Вот ваша дочь. Мы не причинили ей никакого вреда.
Алиса прижала к себе дочь так, словно хотела её задушить. Постояв так некоторое время, убедившись, что малышка в её руках и никто не собирается её отнимать, она обратилась к мужу:


- Прошу тебя, Филипп, отпусти эту женщину.
Филипп не очень хотел это делать. Алиса повторила просьбу ещё раз, уже более настойчиво. Принц сдался.
- Хорошо, пусть идёт.
Но Люси не хотела уходить.
- Я не уйду отсюда без Даниэля.
- Иди, Люси, - отозвался он. – Позаботься о Кристиане.


Упоминание о сыне заставило её вспомнить о нём, и она не очень решительно, но всё же пошла. У двери обернулась:
- Где я найду тебя, любимый?
- Вряд ли вам придётся искать его. Разве что его могилу, - сказал принц Филипп. – Его судьба решена.
Люси была готова броситься к ногам принца, умоляя о пощаде, но Даниэль отрезвил её.
- Прошу тебя, Люси, иди. Пусть у Кристиана останется хотя бы мать.
Когда за ней закрылась дверь, Филипп обернулся к Даниэлю.


- Ну, а теперь у нас будет мужской разговор. Я сам с тобой разберусь. Ты посягнул на моего ребёнка, поэтому ты мой личный враг. Защищайся.
Он бросил шпагу, которую Даниэль поймал на лету.
- Но я не крал вашего ребёнка. Я обезвредил настоящего вора и спешил вернуть вашу дочь в ваши руки.
- Эта басня нам знакома. У нас есть одна личность, возможно, из вашей банды. Он под присягой на Библии засвидетельствовал, что разбойник, державший в страхе всю округу, имел в планах похитить нашу дочь и вернуть под видом освободителя, чтобы отмыться от грехов и сделаться человеком голубой крови. При странном стечении обстоятельств этот тать имел золотой медальон моего отца, (именно тот, который ты показывал моей супруге в лесу), и называл себя внебрачным сыном короля – точно так же ты отрекомендовался принцессе Алисе. Теперь ты вёз во дворец нашу похищенную дочь, заявляя, что освободил её от злодея. Не слишком ли много совпадений?


Даниэль понял, что ему вряд ли удастся опровергнуть обвинения. Он попал в умело поставленный судьбой капкан.
- Пусть придёт человек, который клялся на Библии.
Принц распорядился позвать свидетеля. А Даниэль продолжал:
- Я действительно сын короля Людовика. Хоть и внебрачный, но родной, в отличие от вас, Ваше Величество. А обвинять вы меня можете, только имея доказательства моей причастности к разбою, а их у вас нет…
Речь Даниэля оборвалась, потому что взбешённый Филипп всадил в него шпагу.


В этот момент в комнату ввели Альфонса. Белый, как полотно, насмерть перепуганный, он проклял тот день и час, когда решил ввязаться в это дело. Он давно понял, что ничем хорошим для него это дело не кончится.
- Нет, это не он. Этого человека я не знаю. Ищите Альфреда Совиньи.
У принца брови удивлённо подскочили вверх. Он, а затем все присутствующие перевели взгляд с Альфонса на Даниэля. А он, побледневший, прикрывая рукой струящуюся кровью рану, медленно оседая, произнёс побелевшими губами:
- А я так торопился привезти вам вашу дочь…


Даниэля перевезли во дворец. В сознание он не приходил. Консилиум врачей, осмотрев его, пришёл к выводу, что надежды нет.
Со слезами на глазах Алиса умоляла сделать что-нибудь.
- К сожалению, это невозможно. Но, может быть, он придёт в себя, перед смертью бывает улучшение.
Принц, принцесса, королева Гортензия и придворный врач сидели у постели Даниэля. Алиса закрыла лицо руками:
- Какой ужас! Он спас нашу Луизу, вырвал её из рук негодяя, а мы отплатили ему за это смертью. Кто мы после этого?
И она с новой силой начала трясти врача, который только разводил руками.


Королева Гортензия заметила дрожание век у раненого. Она сюда пришла только для того, чтобы не дать ему ничего сказать, не дать раскрыть тайну, которую она хранила в сердце много лет. Мог получиться большой скандал, ведь случилась не просто подмена детей, а подмена наследника королевского престола, подмена будущего короля Франции. Когда Гортензия собиралась идти сюда, она долго колебалась. Потом взяла стакан с чистой водой. «Он всё равно умрёт. Поэтому я не стану убийцей, я только заставлю его молчать. Он не должен, умирая, оставить нам сонмище проблем и скандалов. Он умрёт и унесёт нашу тайну в могилу».


Больше всего она боялась реакции Людовика. В гневе он был способен на всё. Что будет с ней, с Филиппом? Мысль о сыне придала ей решимости. «Раз уж я дала ему жизнь и ввела во дворец, то должна избавить его от посторонних проблем. Я завязала этот клубок, и теперь моя обязанность развязать его самой. Я должна обеспечить наше спокойствие и будущее сына». И она высыпала в стакан яд. Вода стала мутной, потом на поверхности пошли пузырьки и через минуту вода опять была прозрачна, как горный хрусталь. «Я не убийца, он всё равно умрёт…»
Заметив, что Даниэль пришёл в себя, королева заботливо поднесла ему свой стакан.


- Выпей воды, легче станет.
- Нет-нет, ни в коем случае, - запротестовал врач. – Простите, Ваше Величество, но при таких ранениях пить нельзя.
Гортензия смущённо отстранилась. К нему склонилась Алиса:
- Кто вы? Как ваше настоящее имя? Вы можете рассказать о себе?
- Мы с вами уже знакомы, я говорил, что меня зовут Даниэлем. Это и есть моё настоящее имя. Я родной сын короля Людовика и придворной дамы…


Он рассказал всю историю своего появления на свет, естественно, осветив тайну рождения Филиппа.
- Так что видишь, брат, ты все эти годы занимал моё место, - грустно усмехнулся он.
- Мама, это правда? Как вы могли так поступить? – спросил Филипп. Он и Алиса взирали на неё с недоумением, граничащим с осуждением.
- Вам не в чем меня упрекнуть. Я родила ребёнка от любимого человека. Покажите мне женщину, которая не хотела бы этого. И кем бы я была, если бы оставила своего сына на острове, а взяла с собой чужого. Я – мать, я дала сыну всё, что могла, а о нём… о тебе должна была позаботиться твоя мать. Она на коленях умоляла меня не забирать тебя от неё – я выполнила её желание. Чем же вы сейчас недовольны? Она сама не хотела, чтоб ты рос вдали от неё, во дворце, а теперь она хочет, чтоб ты стал королём?
- Нет, теперь я хочу только одного – увидеть своего отца, услышать его голос, почувствовать его руку. Позовите его. Это моё последнее желание, вы должны выполнить его.


«Этого ещё только не хватало! – вспыхнула королева. – Этот молокосос слишком много хочет, я не позволю ему разрушить счастье моей семьи! Я уже бабушка, а какой-то щенок предъявляет права на моего мужа».
- Я сейчас распоряжусь позвать отца, - поднялся Филипп.
- Нет-нет, я сама.
Королева, не спеша, вышла. Её мысль лихорадочно работала: что делать? Сказать, что король занят, не может? Пожалуй, это единственный выход.


Вернувшись в комнату, королева так и сказала. Даниэль, кажется, опять потерял сознание. Алиса горячо заговорила:
- Нет, он должен прийти, мы выполняем последнюю просьбу даже преступников, а ведь это его родной сын! Они должны друг друга увидеть во что бы то ни стало!
- Да, мама, мы должны привести сюда отца. Отец должен узнать правду. Я пошлю кого-нибудь из слуг, - сказал Филипп.
- Никто из слуг не может поговорить с Людовиком так, как я. Я объясню ему суть дела.
Гортензия вновь покинула комнату. Теперь она уже крепко задумалась, что сказать мужу. Сказать, что какой-то сумасшедший в предсмертном бреду требует к себе короля Франции? Или лучше потянуть время, ведь Даниэлю немного осталось… Но, Филипп, не дождавшись, может послать за Людовиком слуг. Королева вспомнила о стакане с ядом, понимая, что, возможно, это единственный для неё выход. Она тяжко вздохнула и воздела руки к небу: «Боже мой, если ты есть – помоги!»


- Ваше Величество, - рядом появилась горничная королевы, - случилось несчастье. Я ищу нашего придворного врача.
Агата промокнула платочком глаза.
- У Его Величества, видно, на почве переживаний последних дней, случился апоплексический удар. Правая сторона отнялась, говорить не может…
Изумлённая Агата не поняла, почему королева просияла и скрылась в одной из комнат. А Гортензия торжествовала победу. Она сообщила присутствующим:
- У короля апоплексический удар. Его нельзя беспокоить. Так что наша тайна останется тайной навеки, само небо этого хочет. Мы похороним этого мальчика вместе с его тайной, никто больше не потревожит покой нашей семьи, история с медальоном останется лишь недоразумением.
- Ошибаетесь, - Даниэль открыл глаза и через силу лукаво улыбнулся. – У меня есть сын, у него остался медальон короля. Так что мой сын Кристиан ещё поспорит с вашей Луизой за право носить корону. Эта история будет иметь продолжение.


У Гортензии от такого сообщения отвисла нижняя челюсть.
Принцесса Алиса склонилась к Даниэлю и участливо спросила:
- У вас есть сын? Скажите, где он, мы возьмём его во дворец, он будет расти с нашей дочерью, ведь мы перед вами в неоплатном долгу, мы дадим ему прекрасное воспитание и образование, мы обеспечим ему блестящее будущее. Мы возьмём во дворец и вашего сына и его мать, скажите, где искать?
- Да, их лучше держать под присмотром, - промолвила королева.


Алиса бросила злой взгляд на свекровь. Она была искренна, от души хотела сделать то, о чём говорила.
- Где найти вашего сына? – вновь спросила она.
Но Даниэль уже умирал. Ему слышался шум прибоя и крики чаек… Он едва прошептал:
- Похороните меня на берегу моря. Я истосковался по солёному запаху моря…


ЭПИЛОГ

Даниэля похоронили, как он и просил, на берегу моря. Случайно ли так получилось или нет, но последний приют он нашёл именно в том месте, куда чуть более года назад его вынес дельфин.
Местные рыбаки ещё долго судачили, что за человек погребён в их краях, ведь в последний путь его провожали не кто иной, как сам наследный принц Филипп и принцесса Алиса.
В те же сентябрьские дни Франция простилась с королём Людовиком. Вслед за этим печальным событием состоялась торжественная коронация Филиппа. Народ с ликованием встретил молодого короля. Во Франции началась новая эра – эра правления короля Филиппа.

Публікація першоджерела мовою оригіналу

1. 08.06.2011 17:39
Анонимный читатель

 Хотелось бы уточнить - это переписка истории или как ???

Leave a reply

Enter the number you see to the right.
If you don't see the image with the number, change the browser settings and reload the page