on-line с 20.02.06

Арт-блог

13.05.2015, 09:45

May

Random photo

Voting

???

Система Orphus

Start visitors - 21.03.2009
free counters



Calendar

    123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031

News

01.08.2015, 13:17

Crazzzy Days

13.05.2015, 09:52

den-evropyi-v-hersone---2015

> Topics > CULTURE > Culture of the Scythians > Новые материалы к реконструкции головного убора скифянок

Новые материалы к реконструкции головного убора скифянок

14.06.1982

Л. С. Клочко

Новые материалы к реконструкции головного убора скифянок

Среди многочисленных вопросов скифологии, разрешенных и разрешаемых, большой интерес представляет вопрос о женских головных уборах. У многих народов древности уборы играли важ­ную роль: были выражением ранга и достоинства 1, имели магическое зна­чение 2. Исследование их дает дополни­тельные данные при датировке, выявле­нии этнических связей, реконструкции социальной дифференциации 3.

Скифские головные уборы привлекли внимание исследователей еще в начале нынешнего столетия.

Так, П. К. Степановым 4 были рас­смотрены мужские и женские одежды скифо-сарматской эпохи, проанализиро­ваны письменные источники и изображе­ния скифов. В отдельности им были рассмотрены женские скифские голов­ные уборы. Материалом послужили изображения на предметах торевтики: бляшки из Чертомлыка, Верхнего Ро­гачика, Куль-Обы, пластина из Кара-годеуашха, александропольские бляхи. Им выделены три типа женских уборов: 1) кокошник;
2) остроконечный; 3) мит­ра. К сожалению, автор основывал свои выводы только на анализе немногочис­ленных изображений и не сумел при­влечь археологический материал для подтверждения выделенных им типов.

Этот недостаток в работе П. К. Степа­нова был восполнен в 1917 г. М. И. Ро­стовцевым. Автор собрал сведения о ме­таллических частях головных уборов, найденных в курганах Северного При­черноморья 5. Им объединены детали головных уборов в несколько групп и для каждой отведено определенное место в уборе. Все выделенные М. И. Ро­стовцевым категории подтверждены ар­хеологическими материалами. М. И. Ро­стовцев и П. К. Степанов впервые пред­ложили реконструкцию головных убо­ров. По материалам Рыжановского и Деева курганов был представлен жен­ский убор довольно сложной конструк­ции. Передняя плоскость убора выгля­дела как остроконечная шапка, согну­тая под углом так, что сбоку она напоми­нала калаф. Нижняя окружность убора равна обхвату головы, а верхняя — 30—40 см 6. Верхний край убора укра­шен подвесками на стойках, между ко­торыми распределялись складки покры­вала. Собственно «полоски со стойками» и послужили основанием такого разме­щения фрагментов: по мнению авторов,; эти детали, прямые и короткие, могли располагаться только под углом 7. По­лученный при реконструкции убор ав­торы называли «сочетанием фригийской шапки и калафа». Свои выводы они ос­новывали не на четко зафиксированном расположении деталей головных уборов в погребении, а на анализе различных типов уборов, характерных для наро­дов, населявших восточные страны и Грецию, известных по изображениям в торевтике, на монетах, рельфах.

В 1922 г. вышла работа Г. Н. Боров­ка, в которой приведены реконструкции головных уборов из Чертомлыка на основании тщательного исследования материалов из четырех камер кургана,, а также фрагментов убора, найденного на черепе погребенной царицы in situ 8. Автором выделены два типа уборов: 1) остроконечный или конический, пе­редняя часть которого украшена мелки­ми бляшками — плоскость, на которой они размещены, идентична Карагодеуашхской пластине; 2) расширенный кверху калаф, украшенный по краю «полосками со стойками», которые, по мнению Г. Н. Боровка, могли наши­ваться на круглую поверхность 9. Бес­спорным достоинством работы Г. К. Бо­ровка являются гипотезы о происхож­дении островерхих уборов и ареале их распространения.

Имеющиеся данные о головных убо­рах включены в работы публикационно­го характера, в целом посвященные от­дельным областям скифского ареала. В них приводятся детали головных убо­ров без какой-либо попытки критиче­ского подхода к уже сделанным реконст­рукциям 10.

А. М. Лесковым приведены материалы для реконструкции женских головных уборов из курганов Херсонской области (курганы № 2, 22) и восстановлен убор из Красноперекопского кургана № 22 (погребение № 2). Реконструкция не­достаточно аргументирована, получен­ный тип убора не имеет близких анало­гий среди изображений, хотя автор и отнес убор к парфянским 11.

Значительный интерес представляет реконструкция головного убора из по­гребения «царицы» в кургане Толстая Могила в Днепропетровской области. Автор реконструкции Б. Н. Мозолевский точно зафиксировал размещение золотых пластин, украшавших убор и, проанализировав положение каждой де­тали декора, восстановил высокий го­ловной убор цилиндрической формы, несколько расширяющийся кверху. Подробное описание процесса рекон­струкции этого убора представляет большую ценность для осуществления новых реконструкций женских голов­ных уборов 12.

Вопрос об архаическом уборе рас­сматривался В. А. Ильинской 13. Ею проанализированы сюжеты на золотых нашивных пластинах головного убора VI в. до н. э., выявлены определенные сочетания разных типов бляшек, при­надлежащих к кругу эмблем, связан­ных с символикой солнца.

Как видим, изучение головных уборов скифов было начато давно и имело не­сколько аспектов: воссоздание форм уборов, бытовавших среди различных слоев скифов, исследование семантики декора, функций уборов. Исследования­ми многих авторов выявлены существен­ные черты женских головных уборов VI — III вв. до н. э. Так, археологиче­ские исследования и древние памятники изобразительного искусства представи­ли доказательства существования не­скольких типов женских уборов: калаф (находка золотого калафа в кургане Большая Близница, изображения варварских божеств в уборах цилиндри­ческой формы нескольких вариантов), остроконечный колпак (о нем свиде­тельствует треугольная пластина из кургана Карагодеуашх), налобные по­вязки и покрывала 14. Скифологи еди­нодушны во мнении о том, что цилинд­рические и конические уборы изготов­лялись из плотного материала — кожи или войлока, золотом украшалась пре­имущественно передняя часть или 3/4 его, а сзади закрывался покрывалом. Для установления формы новых нахо­док головных уборов важны характе­ристики различных типов головных уборов, присущие найденным и документированно-точно реконструирован­ные.

Органическая основа убора в скиф­ских погребениях сохраняется очень редко в таком виде, который бы позво­лил детально восстановить форму убора и определить способы достижения этой формы (то есть установить крой). Чаще всего на месте убора видны только невы­разительные следы кожи или тлен вой­лока. Поэтому наиболее существенной посылкой для определения типа убора, реконструкции его формы являются детали его украшений: бусы, золотые бляшки и ленты. Все многообразие де­кора головных уборов можно разделить на две категории: украшения, несущие признаки формы убора (условно «фор­мообразующие элементы») и украшения, не имеющие таковых (неформообра­зующие элементы). К первой группе украшений относятся длинные золотые бляхи, пластины дуговидной формы («стленгиды»), ободки и подвески. Эти элементы украшений являются атрибу­тами убора цилиндрической формы — так называемого калафа. Неформообразующие детали украшений — бляшки разных типов и размеров. Их связыва­ют чаще с коническими уборами, но, возможно, они характерны и как декор калафов, повязок. Четкая фиксация расположения фрагментов головных уборов в погребениях позволяет во многих случаях реконструировать их форму с минимальным числом гипоте­тических допусков.

Настоящая статья посвящена публи­кации новых головных уборов — ме­таллическим украшениям головных убо­ров, происходящих из раскопанных в последнее время скифских погребений IV в. до н. э. В статье мы рассмотрим женские головные уборы, используя опыт реконструкций названных выше авторов.

Методика конструирования головных уборов предполагает два способа: му­ляжный (мягкие шляпы, меховые головные уборы), расчетно-графический — форма головного убора дости­гается расчетом и построением па чер­теже по деталям. При разработке конст­рукций основным измерением моделей головного убора является обхват голо­вы 15. Предположительный размер жен­ских уборов из скифских захороне­ний — 56—58 см (средний размер, очевидно, для всех эпох). Посылками для воссоздания формы женских уборов послужили выделенные ранее их типы, а также анализ расположения деталей декора в погребении.

В рядовых погребениях женские го­ловные уборы зафиксированы в не­скольких случаях, но их реконструк­ции отсутствуют 16. Поэтому особый интерес представляют фрагменты го­ловного убора из кургана № 13 (могила № 2) возле г. Орджоникидзе Днепро­петровской области (Богдановская обо­гатительная фабрика) 17. На лобных костях черепа женщины лежал дере­вянный обруч, сделанный из сплошной дощечки шириной 5 см, толщиной 1 см.. Из-под обруча сбоку на череп опускались полоски кожи длиной около 60 мм. На обруче и на черепе найдены золотые пуговки — полусфе­рические бляшки с петелькой на обороте (диаметр — 0,65 мм). Обруч плотно при­легал к черепу и, очевидно, служил жесткой основой убора. Кожаные по­лоски, возможно фрагменты своеобраз­ных нащечников, спускались из-под каркаса-обруча. Золотые пуговки, со­хранившиеся in situ на правом виске умершей, фиксируют длину нащечни­ков — 52 мм. Сразу же за черепом, поч­ти примыкая к нему, лежал колчан со стрелами, что может свидетельствовать о небольшом размере убора 18. Обруч и нащечники связывают убор с изобра­женным на Алексапдропольской бляхе: на голове у богини низкий убор с длин­ными нащечниками, закрывающими ли­цо 19. П. К. Степанов называет такой тип уборов «митрой». Башлыки или митры носились как мужчинами, так и женщинами 20. Н. А. Онайко высказала предположение, что голова алекеандро-польской богини закутана покрывалом, «поверх которого надет головной убор» 21. Но на изображениях греко-скифской торевтики покрывало обычно крепится сзади на затылке или набрасы­вается поверх головного убора 22.

Интересно сопоставить уборы из кур­гана № 13 (БОФ) с убором из II Пазырыкского кургана. Здесь найден ко­жаный жгут, к которому снизу при­креплены лоскуты из меха жеребен­ка 23. В результате реконструкции по­лучился «род чепца», закрывающий не только голову, но и плечи и часть спи­ны: к кожаному жгуту крепились четы­ре сшитых между собой полосы кожи. . Покрой, которым достигалась форма «митры» (курган № 13), можно только предполагать: скорее всего, он кроился из двух половинок.

Убор типа митры происходит, по всей вероятности, из Передней Азии: его изображения встречаются на персе-польских рельефах и пластине из Амударьинского клада 24. Предложенная реконструкция головного убора, ко­нечно, недостаточна для выделения типа убора, однако существование их, по-видимому, доказано.

Металлические фрагменты головных уборов найдены в курганах Запорож­ской области *.

Остатки, возможно нескольких, го­ловных уборов зафиксированы в Гай-мановой Могиле 25. Об этом свидетельст­вуют следы тлена войлока, подвески, фигурки менад, происходящие из погре­бения женщины. Форма головного убора реконструирована по материалам погре­бения № 4. В камере погребения лежали бляшки в пять рядов, образуя в плане прямоугольник. Длина каждого ряда

Приношу благодарность В. И. Бидзиле sa предоставленную возможность использо­вать материалы ого археологических исследо­ваний в Запорожской области.

по 10 см, высота прямоугольника 20 см. Средний ряд составляли круглые ажур­ные пластинки-розетки диаметром 3 см. В три из них были вставлены серебря­ные шпильки. Выше и ниже этого ряда украшений размещалось еще по два горизонтальных ряда бляшек, в кото­рых чередуются цветок аканфа и лото­совая пальметка (высота 2,7 см). Рас­стояние между бляшками 5—6 мм, между рядами 4 мм. С этими фрагмен­тами связывается, очевидно, метопида, найденная в камере возле дромоса, а также фрагменты ободка и подвески. Судя по расположению бляшек, голов­ной убор имел форму калафа с плоским верхом. Нижний диаметр его 18 см (об­хват головы 56 см), а верхний 22 см, т. е. убор слегка расширялся кверху (по аналогии с калафом из Большой Близницы). Так как бляшки, найден­ные in situ, лежали в один слой, то, возможно, убор был украшен только в передней части, для чего понадоби­лось 50 пластинок.

Шпильки, очевидно, крепили убор к прическе. В ряде изображений скиф­ского времени угадываются пышно под­нятые вверх волосы 26. Например, жен­щины горноалтайских племен искусст­венно увеличивали свои прически, впле­тая войлочные и шерстяные жгуты, добавляя конские волосы 27. Подобное можно предположить и у скифянок. Длинные булавки в данном случае хорошо бы укрепили убор к высокой прическе.

Сюжеты бляшек, украшающих голов­ной убор в отдельности и, очевидно, в сочетании друг с другом, связываются с культами солярным и плодородия 28. Очевидно, не случайно их место на го­ловном уборе — вспомним архаические уборы, где круг украшающих образов также замыкался на идее солнечного божества.
Материалы для реконструкции го­ловного убора имеются также в кургане № 16 у
с. Златополь, где обнаружено захоронение женщины, костюм которой был украшен бусами и золотыми бляшками 29. Обряд погребе­ния скифянки не отличается особой пышностью, но содержит некоторые черты «сакральных» функций женщины: необычная поза погребенной, угольки среди инвентаря, а также золотой декор головного убора.

Золотые бляшки, украшавшие убор, найдены у тыльной части черепа и по бокам от него: с левой стороны — 8 бля­шек, у правого виска — 12, за чере­пом — 6. Бляшки (в количестве 26 штук) имеют прямоугольную форму (размеры 2,6x2,2), на них изображена сцена борьбы животных — лев терзает оленя. Можно было бы отнести бляшки к покрывалу, которое, возможно, на­ходилось на погребенной. Прямоуголь­ные пластинки декорируют покрывало в ряде известных погребений (Чертомлык, Толстая Могила). В данном случае бляшки располагаются, как видно из отчета, только вокруг черепа, воз­можно, они были нашиты на головной убор. Характер развала убора и пря­моугольная форма нашивных бляшек заставляют предполагать, что убор имел цилиндрическую форму, возможно, вид шапочки, расширяющейся кверху по аналогии с известными «скифскими ка-лафами». Для реконструкции формы убора примем размер 56 см. Бляшки вокруг черепа размещались лицевой стороной кверху, очевидно, на уборе они были помещены только впереди. Если предположить, что рассматривае­мый убор расширялся кверху, то в ниж­нем ряду помещалось 12 пластинок, а в верхнем — 14. Высота убора точно не определяется, но бляшек недостаточ­но для трех рядов украшений. При раз­мещении их в два ряда высота убора не превышает 10 см.

Остатки головного убора обнаружены в погребении № 5 кургана № 5 у с. Зла-тополь З0. Высота кургана 0,3 м, небо­гатый инвентарь, ординарный обряд погребения позволяют отнести захоро­нение к разряду погребений «простых» общинников. Но некоторые элементы наряда погребенной (золотой декор головного убора, метопида, подвески, бусы из электры, золотые перстни) вы­деляют ее из ряда «простых» скифов и дают возможность говорить о более высоком ранге умершей.

Убор погребенной состоял из двух частей: метопиды и войлочной шапочки, украшенной золотыми бляшками двух типов. Золотая метопида представляет собой узкую ленту (размеры 30x2,1 см), главный фриз которой заполнен полу-овами, симметрично расходящимися от центра округлыми фестонами. Она ле­жала поверх основной массы тлена от войлочного убора. Метопида с подобным по характеру и структуре узором была найдена в погребении № 2 кургана № 7 возле с. Кут (Черкасская область) 31.

Войлочный убор и метопида находи­лись в 40 см от головы погребенной. На его месте сохранилось пятно тлена войлока коричневого цвета размерами 50 X 35 см. По его поверхности беспо­рядочно рассыпаны круглые бляшки в виде пуговок (в количестве 22 штук, диа­метр 0,6 см) и многолепестковых розе­ток (28 штук, диаметр 1,5 см). Форму убора трудно реконструировать достаточно обоснованно, так как в на­боре декора отсутствуют «формообра­зующие» элементы, кроме того, убор стоял в стороне от черепа погребен­ной, то есть, почти нет критериев для оценки реконструкции. В установлении типа этого убора отправной точкой яв­ляется форма пятна тлена. Овальная форма может свидетельствовать о покрое «ток» — то есть об уборе цилиндри­ческой, слегка расширяющейся кверху, формы 32. Малый слой тлена, немного­численные украшения убора свидетель­ствуют о том, что убор был небольшим. Для захоронений такого ранга, как погребение скифянки из Златопольского кургана, то есть не отличающихся пыш­ностью погребального обряда, сложно­стью погребальных сооружений, ха­рактерны уборы, высота которых не превышает 12—15 см.

Размещение бляшек на поверхности убора, наверное, подчинено общей тра­диции в прикладном искусстве скифов — ритмичные ряды, чередующиеся полосы, ярусы однотипных сюжетов, отделен­ные друг от друга «поясками». Эта тра­диция прослеживается в декоре голов­ных уборов из Чертомлыка, Толстой Могилы, в орнаментике костюмов ски­фов в композициях Куль-обского и Воронежского сосудов и т. д. Согласно этой традиции мы поместили оба типа бляшек чередующимися рядами. При небольшой высоте убора бляшки могли размещаться на нем в четыре ряда, опоясывая убор на 3/4 его окружности.

Уникальный набор украшений голов­ного убора происходит из погребения № 2 кургана Казенная Могила у с. Шмальки 33. Погребение женщины в этом кургане было совершено с пыш­ностью, характерной для представителей высокого социального ранга: курган значительной высоты (4,5 м), слож­ное погребальное сооружение, богатый инвентарь, наличие повозки и др. Погре­бенная в боковой могиле кургана пожи­лая женщина была облачена в наряд, украшенный золотом. Голову ее венчали золотая метопида, к которой крепились массивные литые серьги, и убор из плотного материала, обшитый золотыми бляшками различных типов.

Метопида лежала на лобной части че­репа погребенной. Главным мотивом изображений на ней являются овы, прочерченные четырьмя линиями. Ха­рактер орнамента напоминает метопиду из кургана № 5 у с. Зла­тополь и из кургана № 7 у с. Кут. В овы метониды из курга­на Казенная Могила вкомпонованы пальметки, которые, являются в данном случае средством обогащения художест­венного содержания подобных узоров.

Массивные серьги изготовлены в виде популярных в степной Скифии «кала­чиков». Но если у первых корпус полый, то у последних он плоский, литой, ук­рашенный по внешнему краю зернью, располагающейся небольшими скопле­ниями.

Нашивные бляшки, украшавшие основной убор и покрывало, лежали за черепом, под ним и по бокам от него. Расположение пластинок несколько на­рушено обвалом. В комплект украшений входят бляшки различной формы, шести сюжетов: 1) прямоугольные бляшки с изображением бегущего зайца (30 х х25 мм); 2) треугольные с закруглен­ными концами бляшки с изображением идущего скифа (высота 35 мм, основание 25 мм); 3) стилизованная морда хищника кошачьей породы (высота 50 мм); 4) пря­моугольные пластинки с изображением скифа, натягивающего лук (31x30 мм); 5) округлая бляшка с изображением свернувшегося грифона; 6) мелкие пу­говки.

Исследователи точно зафиксировали на чертеже положение каждой бляшки. Мелкие пуговки располагались вокруг черепа и спускались до плеч. Возможно, они украшали покрывало. Порядок в их размещении не просле­живается. Бляшки других типов лежат рядами, стройность которых нарушена, но не утрачена для реконструкции. Они располагаются в следующем поряд­ке: первый ряд (слева направо) — сидя­щий скиф, грифон, морда хищника ко­шачьей породы, идущий скиф, три пла­стинки с изображением зайца, идущий скиф, морда хищника кошачьей породы, идущий скиф. Второй ряд: морда хищника кошачьей породы, сидящий скиф, идущий скиф, бегущий заяц, идущий скиф, морда хищника кошачьей породы, грифон, две бляшки, с изображением идущего скифа, морда хищника ко­шачьей породы. В третьем ряду: сидя­щий скиф, морда хищника кошачьей породы, сидящий скиф, три пластинки с изображением бегущего зайца, сидя­щий скиф. Четвертый ряд (бляшки ле­жали над черепом, в 20 см от него): свернувшийся грифон, изображение ко­шачьего хищника, бегущий заяц, сидя­щий скиф, бегущий заяц, сидящий скиф, бегущий заяц. Еще три бляшки лежат на расстоянии 45 см от черепа: пластинка с изображением сидящего скифа и две — с изображением бегуще­го зайца. Пять бляшек лежали за чере­пом, завалившись под теменную часть: одна, изображающая морду хищника кошачьей породы, две — бегущего зай­ца, две — идущего скифа. Второй ряд бляшек прерывается между шестой и седьмой пластинками: между ними про­свет в 12 см, который заполняется бляшками, найденными под черепом.

Таким образом, в состав украшений убора входило 42 бляшки пяти типов.

Третий и четвертый ряды, судя по чертежу, составляют единое целое, а три пластинки, найденные в 45 см от черепа, также примыкают к третьему ряду. Следовательно, количество пла­стинок увеличивается от первого до третьего рядов. В первом ряду 10 бля­шек, во втором — 15, в третьем — 17. Расстояние между рядами 3,5 см, а между бляшками 3—5 мм. Характер развала убора свидетельствует о том, что он имел форму калафа, расширяю­щегося кверху (украшающие пластинки сосредоточены по обеим сторонам чере­па, количество бляшек увеличивается в верхних рядах). Если учесть огово­ренные предпосылки, то реконструи­руемый убор получит вид калафа с плос­ким верхом. Нижний диаметр его 18 см, верхний — 20, высота — около 20 см.

После восстановления горизонталь­ных рядов бляшек, украшающих убор, развертка реконструированного убора приобрела следующий вид: в первом ряду (слева направо) бляшки с изобра­жением сидящего скифа, грифона, хищ­ника кошачьей породы, идущего скифа, три пластинки с изображением бегуще­го зайца; в конце ряда — бляшки с изоб­ражениями идущего скифа, хищника кошачьей породы, идущего скифа. Во втором ряду следующий порядок: бляшка с изображением морды хищника кошачьей породы, сидящий скиф, иду­щий скиф, бегущий заяц, две пластинки
с изображением идущего скифа, морда хищника кошачьей породы, бегущий заяц, морда хищника кошачьей породы, две пластинки с изображением идущего скифа, изображение грифона, идущий скиф, бегущий заяц, образ хищника кошачьей породы. В третьем ряду: изображения сидящего скифа, морда хищника кошачьей породы, сидящего скифа, три пластинки с изображением бегущего зайца, образы сидящего ски­фа, бегущего зайца, хищника кошачьей породы, грифона, сидящего скифа, три пластинки с изображением бегущего зайца, бляшки, изображающие сидяще­го скифа, хищника кошачьей породы, и вновь — сидящего скифа.

Как видим, в расположении бляшек наблюдается симметричность по отно­шению к центру убора. Бляшки, изоб­ражающие стилизованную морду хи­щника кошачьей породы, образуют треугольник вершиной вверх, по обе стороны которого последовательно рас­полагаются пластинки с другими сюже­тами.

Комплекс украшений головного убо­ра знатной скифянки, погребенной в кургане Казенная Могила, совершенно уникален. Сюжеты изображений на бляшках, вероятно, подобраны в соот­ветствии со знаковой функцией голов­ного убора. Изображения грифона и хищника кошачьей породы, видимо, служили апотропеями и часто включа­лись в образную схему украшений кос­тюма и мужчин и женщин. Наличие этих сюжетов в декоре женского убора вызвано, возможно, и тем, что в неко­торых аспектах эти образы связаны с культом плодородия 34. Интерес пред­ставляет введение в систему украшений убора таких сюжетов, как идущий, сидящий и натягивающий лук скифы, бегущий заяц. Если рассматривать эти изображения как сцены одной компози­ции «охота на зайца», то любопытно сопоставить ее с некоторыми известными в скифском искусстве сюжетами «охоты на зайца» (пластинка из кургана Куль-Оба), бегущего зайца (пластинки из Чертомлыка, Куль-Обы, курганов Ни­колаевской, Херсонской, Днепропетровской областей, изображение на пекторалях из Большой Близницы и Тол­стой Могилы). Интересную интерпрета­цию сюжета «охоты на зайца» предло­жила Е. Е. Кузьмина, приводя для рас­крытия содержания нартское сказание «О нарте Хамыце, белом зайце и сыне Хамыца — Батразе» 35. Основные вехи этого сказания — охота героя Хамыца на зайца, который является превратившей­ся в животное дочерью бога вод Дон-Бетура. Она избирает Хамыца своим женихом. От брака Хамыца и дочери Дон-Бетура родился герой Батраз. Не­которые исследователи видят сходство сюжетов нартского сказания и рассказа Геродота о происхождении скифов 36. По мнению Е. Е. Кузьминой, сцена охо­ты на зайца представляет «еще одну трактовку этого популярнейшего сюже­та, в котором переплетены культы пред­ков, плодородия и воды» 37. В нартовском сказании герой изображен на ко­не, а в композиции, выстроенной по материалам из кургана Казенная Моги­ла,— «скиф идущий». Это обстоятельст­во отличает составленную нами «сцену охоты» от известных изображений на пластинке из Куль-Обы и па диске Амударьинского клада. Но, если пред­положить, что это отличие не отражает­ся на содержании композиции (семан­тически однородные сцены), то мы мо­жем говорить о связи всех мотивов, являющихся элементами декора голов­ного убора женщины, погребенной в Казенной Могиле, с культом плодоро­дия и о «сакральной» функции убора. Об этой функции, как о главной в дан­ном случае, свидетельствует и его фор­ма — калаф 38.

Интересны головные уборы девочек шести-семи лет, найденных в двух по­гребениях в Запорожье.

В кургане № 4, в уроч. Носаки 39 на голове умершей девочки обнаружен убор, очевидно, сплошь украшенный мелкими пастовыми шарообразными бусами коричневого цвета. На самой вершине убора закреп­лено бронзовое колечко диаметром 1,5 см, а под ним — крупная пастовая бусина такого же размера, что и кольцо. Отверстием бусина обращена к коль­цу — очевидно, оно кренилось ниткой сквозь отверстие бусины к самому убо­ру. В верхней части убора — наиболь­шее число бус, судя по очертанию их расположения, головной убор имел на вершине небольшое куполообразное расширение с конической верхушкой. Нижняя часть убора украшена мелкими разноцветными бусами.

Как видим, убор девочки в данном случае довольно своеобразен — остро­конечный, с куполообразной верхуш­кой. Высота его около 20 см. Чуть ниже края головного убора, вдоль черепа с правой стороны, идут два ряда украше­ний, состоящих из двух золотых труб­чатых пронизок и золотых пуговок. Длина рядов украшений 15 ем, просвет между ними 2 см. Они могли украшать ленты, свисавшие с головного убора. С левой стороны черепа также остались фрагменты таких украшений убора.

Похожий головной убор найден в кургане № 16 ус. Зла­то поль 40. Девочка шести-семи лет по­гребена в наряде, украшенном бусами. Головной убор расшит несколькими де­сятками настовых бус. Они размеща­лись вокруг в виде конуса, острым уг­лом кверху. Высота конуса около 20 см. Расположение бус 41 четко фиксирует остроконечную форму убора, почти идентичную носаковскому.

Четкая фиксация в погребениях дет­ских головных уборов является единст­венным источником для их реконструк­ции, так как по изображениям они не известны. Как видим, детские уборы имеют форму, свойственную и женским, но состав украшений совершенно отли­чен от женских комплектов: разноцвет­ные бусы, вероятно, связаны с опреде­ленной символикой.

Рассмотренные материалы немного­численны, но позволяют сделать неко­торые выводы. Прослеживаются со­циальные различия в форме и характере украшений головных уборов (в рядовом
захоронении кургана № 13 БОФ мини­мальное количество золотых украше­ний, форма отлична от высоких калафов богатых скифянок). Наблюдается боль­шое разнообразие декора женских го­ловных уборов: богатство сюжетов и форм бляшек, отсутствие единого стан­дарта в их размещении на головных уборах. По всей вероятности, существо­вали и возрастные особенности в составе украшающих изделий — бусы, бисер в детских комплектах украшений, золо­тые бляшки в захоронении взрослых.

1 Липс Ю. Происхождение вещей. Из истории культуры человечества. М., 1954, с. 67.
2 Вейс Г. Внешний быт народов с древней­шего до наших времен. М., 1875—1879, с. 38, 148, 194; рис. 28, 6.
3 Ляпунова Р. Г. О происхождении обрядо­вых уборов алеутов.— В кн.: Первобытное
. искусство.— Новосибирск, 1976, с. 157.
4 Степанов П. К. История русской одежды. II г., 1915, вып. 1, с. 15—40.
5 Ростовцев М. И., Степанов П. К. Эллино-скифский головной убор.— ИАК, вып. 63, с. 69.
6 Там же, с. 100.
7 Там же, с. 99.
8 Боровка Г. К. Женские головные уборы Чертомлыцкого кургана.— ИРАИМК, 1921,
т. 1, с. 169.
9 Там же, с. 182.
10 Петренко В. Г. Правобережье Среднего Приднепровья в V—III вв. до н. э.— САИ. 1967, Д 1—4, с. 28; Ильинская В. А. Скифы Днепровского Лесостепного Левобережья. К., 1968, с. 136; Онайко И. А. Античный импорт в Приднепровье и Побужье в IV— II вв. до а. Э.— САИ, 1970, Д 1—27, с. 39. Граков Б. II. Скифы. М., 1971, с. 104.
11 Лесков О. М. Скарби курганів Херсонщини. К., 1974, с. 96.
12 Мозолевсъкий Б. II. Товста Могила. К., 1979, с. 198—210.
13 Іллінська В. А. Золоті прикраси скіфсько­го архаїчного убору.— Археологія, 1971, № 4, с. 73.
14 Стефани Л. Керченские древности в импе­раторском Эрмитаже.— Вып. 1. Гробница жрицы Деметры. Спб., 1873, с. 6—8, табл. II; Артамонов М. И. Сокровища скифских курганов. Ленинград — Прага, 1966, табл. 178, 186, 189, 230, 234, 235, 267, 273, 308. Манцевич А. П. О пластине из кургана Карагодеуашх.— АСЭ, 1964, № 6, с. 128— 138.
15 Методика конструирования головных убо­ров. Ростов-на-Дону, 1974, с. 9.
16 Ильинская В. А. Скифы Днепровского Лесо­степного Днепровского Левобережья, с. 136; Петренко В. Г. Правобережье Сред­него Приднепровья, с. 28.
17 Тереножкин А. И., Ильинская В. А., Чер­ненко Е. В., Мозолевский Б. II. Скифские курганы Никопольщины.— В кн.: Скиф­ские древности. Киев, 1973, с. 161—164.
18 Там же, рис. 42.
19 Степанов П. К. История русской одежды, с. 30.
20 Там же, с. 17, 20.
21 Онайко Н. А. Антропоморфные изображения в меото-скифской торевтике.— В кн.: Ху­дожественная культура и археология античного мира. М., 1976, с. 166, 168.
22 Артамонов М. И. Указ. соч., с. 58, 59, табл. 234, 235, 300.
23 Р уденко С. И. Горноалтайские находки и скифы. М..— Л., 1952, с. 106.
24 Степанов П. К. История русской одежды, с 5, 6, 24.
25 Отчет Запорожской экспедиции за 1969— 1970 гг.— Научный архив Киевского Ин­ститута археологии АН УССР, 1970/4.
26 Граков В. И. Указ. соч., табл. XIV; Арта­монов М. И. Указ. соч., табл. 230, 234, 300.
27 Руденко С. И. Указ. соч., с. 115.
28 Іллінська В. А. Скіфська вузда VI ст. до н. е.— Археологія, 1961, т. 13, с. 56; Кузьмина Е. Е. О семантике изображений на Чертомлыцкой вазе. — СА, 1976, № 3, с. 70.
29 Бидзиля В. И. Отчет Запорожской экспе­диции за 1973 год.— Научный архив Института археологии АН УССР, 1974/10, с. 60.
30 Бидзиля В. И. Отчет Запорожской экспе­диции за 1973 год.— Научный архив Ин­ститута археологии АН УССР, 1973/7, с. 119.
31 Березовецъ Д. Т. Розкопки курганного мо­гильника епохи бронзи та скіфського часу в с. Кут.— АП, 1960, т. IX, с. 54.
32 Методика конструирования головных убо­ров, с. 9.
33 Бидзиля В. И. Отчет Запорожской экспеди­ции за 1973 год.— Научный архив Инсти­тута археологии АН УССР, 1973/7.
34 Пугаченкова Г. А. Грифон и античном и средневековом искусстве Средней Азии.— СА, 1959, № 2, с. 80.
35 Кузьмина Е. Е. Семантика изображения на серебряном диске и некоторые вопросы интерпретации Амударьинского клада.— В кн.: Искусство Востока и античности. М., 1977, с. 20—21.
36 Там же, с. 21.
37 Там же.
38 Боровка Г. К. Указ. соч., с. 169,
39 Бидзиля В. И. Отчет Запорожской экспеди­ции за 1973 год.— Научный архив Инсти­тута археологии АН УССР, 1973/7.
40 Там же.
41 Алексеева Е. М. Античные бусы Северного Причерноморья.— САИ, 1975, Г1—12, с. 11.

Источник: Сборник научных трудов Древности степной Скифии. - Киев Наукова думка, 1982, с. 248.

Leave a reply

Enter the number you see to the right.
If you don't see the image with the number, change the browser settings and reload the page