Как жилось пролетариям до 1917 года
Если верить советским историческим источникам, рабочий класс до революции влачил жалкое существование, хуже которого было только положение мелкоземельного крестьянства. Впрочем, не стоит при этом сбрасывать со счетов ни «рабоче-крестьянскую» идеологию советского государства, ни традиционную политическую линию, присущую любой власти, направленную на необъективную критику и подрыв авторитета властей предыдущих. Хотя, если уж быть до конца откровенным, то и в дореволюционный период раздавались голоса защитников народа, сетующих на тяжкую судьбу рабочих
И всё же, листая подшивки старых херсонских газет досоветского периода и обращаясь к иным источникам того далёкого времени, можно заметить, что не всё так однозначно «просто» было с «жалким существованием» пролетариата.
В первую очередь, конечно, стоит коснуться заработной платы - основного критерия благосостояния, Она, естественно, была разной на каждом предприятии. Как водится, заработки квалифицированного рабочего и чернорабочего существенно отличались друг от друга. К тому же тогда, так же, как и сейчас, было немало наиболее востребованных профессий сложной специфики, скажем, как новая, только появившаяся на грани смены веков профессия электромонтёра.
Пожалуй, в Херсоне начала XX века, в период появления в городе электробиоскопов, прототипов позднейших кинотеатров, которые использовали в своей работе автономные генераторы, вырабатывающие электроэнергию, профессия электромонтёра была самой дефицитной, а потому и хорошо оплачиваемой. Несколько местных электромонтёров, имевших дипломы и работавших в техническом бюро инженера-электрика Билинкиса, вместе с твёрдым жалованием могли «заколотить» до ста рублей в месяц или 1000-1300 в год, что было весьма приличными деньгами. Для сравнения можно взять «чистые» оклады (без квартирных и прочих доплат), определённые городской управой на 1910 год: школьный санврач получал 1500 руб. в год, городской садовник - 1200 руб., брандмейстер - 900 руб., надсмотрщик по замощению улиц - 600 руб.
Из «городской элиты», подчинённой городской управе, наивысшее жалование было у городского архитектора и заведующего городской электростанцией - по 3 тысячи рублей в год. Это, как я уже упоминал, всего лишь оклад, без дополнительных выплат на топливо и квартиру. С появлением в конце XIX века в Херсоне велосипедов остро возникла необходимость их ремонта, однако долгое время специалистов в этой области невозможно было найти «днём с огнём» ни за какие деньги. Как сообщал в рекламе своего торгового склада продажи велосипедов, а чуть позднее и первых мотоциклов, херсонский предприниматель Пётр Батенко: «Починка велосипедов – не такая простая работа, и выполнить её безукоризненно местными силами не представляется никакой возможности. Ввиду этого я отправил своего брата в Москву на велосипедную фабрику Меллера для изучения правильного ремонта под руководством специалистов. Таким образом, в моей мастерской можно производить ремонт, чего в Херсоне до сих пор никто не мог достичь».
Конечно, со временем представителей дефицитной профессии «велоремонтников» в городе стало предостаточно, а вместе с тем значительно сократились и их доходы. Неплохие заработки были у слесарей, токарей, кузнецов, рабочих машиностроительных и металлообрабатывающих предприятий. Так, согласно архивной справке, в 1913-14 годы на судостроительной верфи Александра Вадона в Херсоне на Карантинном острове работали 1100 человек, из коих 75% были квалифицированными рабочими различных профессий. При 11-часовом рабочем дне, с перерывом на обед 1 час, квалифицированный рабочий в среднем зарабатывал в месяц около 60-65 рублей (без сверхурочных). Путиловским кадрам, работавшим здесь же на сборке эскадренных миноносцев для Черноморского флота, дополнительно оплачивали командировочные плюс ежедневные сверхурочные, плюс работу в праздники и выходные дни, так как путиловские сборщики торопились быстрее сделать свою работу и вернуться домой.
Естественно, заработки у них были гораздо выше, чем у «коренных» херсонских рабочих, что порой приводило к стычкам и разногласиям даже в своей рабочей среде. И всё же на вопрос «Хорошо или плохо жилось рабочему до революции?» нельзя ответить однозначно. Уж очень велика могла быть пропасть между заработками различных категорий рабочих и, как следствие, в присущих этим группам социально-бытовых условиях. К примеру, в рабочей среде имелась своя элита, состоявшая из тех, кто своим добросовестным трудом и высокой профессиональной квалификацией смог сколотить определённый капитал, обзавестись собственным жильём, семьёй, хозяйством. Кто, не испытывая нужды, имел возможность учить своих детей в высших учебных заведениях.
Вто же время большую часть трудящихся в это время составляли представители малооплачиваемых профессий: подёнщики, подсобники, продавцы зельтерской воды, билетёры, землекопы, грузчики, в том числе и портовые, с заработком - от 50 копеек до 1,80-2 рублей в день. Конечно, типичные для нашего времени цифры «среднего» заработка между элитой и чернорабочими нарисуют картинку в целом вполне приличной заработной платы представителей рабочего класса.
Однако, как и сейчас, основная масса трудящихся до среднего явно не дотягивала и прозябала в районе нижнего предела шкалы зарплат. Ещё одной проблемой старого Херсона был женский труд. Оставшись без мужа либо не имевшая достаточно средств для содержания семьи при муже-пьянице, женщина бралась за любую работу. В начале XX века на херсонских пристанях наравне с грузчиками-мужчинами работали артели женщин-грузчиц. Конечно, для некоторых товаро- и пароходовладельцев женские артели были более предпочтительны в смысле экономии средств, так как женщины выполняли ту же тяжёлую мужскую работу, а при расчёте получали на 20-40 копеек меньше, чем мужчины.
Нередко в местных газетах можно было прочитать нечто подобное: «Бабья забастовка. Работающие в порту бабы третьего дня забастовали, предъявив требования о прибавке по 5 копеек на каждые погружённые 500 пудов зерна. Вчера, не работая два дня, грузчицы опять приступили к работам на прежних условиях». Или такое: «За свою работу они (грузчицы. - Прим, авт. ) должны были получить от мерщика Самойлова по 1 руб. каждая. Когда же они собрались для расплаты у трактира, Самойлов предложил женщинам получить не по 1 рублю, как было условлено, а по 80 копеек. Это, понятно, вызвало справедливое возмущение грузчиц».
Можно отметить ещё, что как мужские, так и женские артели грузчиков компенсировали свои скромные заработки и обман со стороны нанимателей тем, что тащили всё, что плохо лежит. В газетах можно прочитать и про карманы брюк, вмещавшие до полпуда зерна, и про мешки, подвязанные под юбками к поясам. Словом, каждый выживал как мог. И всё же самыми бесправными в этой категории были подростки и арестанты местных тюрем, которых «сдавали в аренду» для исполнения различных тяжёлых и неквалифицированных работ. В зависимости от договора подневольные трудяги получали 20-30, реже 50 копеек за свой труд. Правда, со временем МВД обратило на это внимание, и для найма арестантов на работы была утверждена по тюремному ведомству специальная такса оплаты работ по тарифу от 40 копеек до 1 рубля.
С подростками дело обстояло несколько хуже, хотя уже тогда существовали законы, ограничивавшие подростковый труд. Отданные в учение к владельцам мелких мастерских, подростки исполняли множество различных обязанностей, не связанных с получением профессиональных навыков, огребая при этом вместо платы тычки и зуботычины.
Сравнивая дореволюционные заработки различных категорий рабочих, стоит отметить, что заработки квалифицированных рабочих ежегодно росли, порой существенно. В то время, как у неквалифицированных рабочих рост заработка был менее значителен и чаще всего зависел от наплыва конкурентов-крестьян, отправлявшихся на заработки в города. Впрочем, в этом был определённый смысл: хочешь есть хлеб с маслом, достигай мастерства, получай квалификацию, расти...
Особый подъём заработной платы был отмечен после революции 1905 года, когда заработки в различных отраслях производства в течение нескольких лет увеличились от 80 до 160 %. Вместе с тем понемногу сокращалась и продолжительность рабочего дня. Так, если в июле 1897 года на законодательном уровне была утверждена продолжительность его 11,5 часа в сутки, то к 1904 году эта норма составила уже 10,5 часа. Для сравнения в соседних европейских странах тогда рабочим было не намного лучше: в Дании, например, рабочий день длился 9,5, в Норвегии - 10, в Швейцарии, Франции - 9,5, в Бельгии, Италии, Австрии - 11 часов. Рабочий месяц в Российской империи до революции, при наличии 91 праздничного нерабочего дня в течение года, не считая воскресений, был немного меньшим, чем теперь, когда мы имеем уже два выходных дня в неделю.
Окончание в одном из следующих номеров.
Александр Захаров
Джерело інформації: «Гривна-СВ».- №4 (896).- 24.01.2019.- стр.13
Публікація першоджерела мовою оригіналу
