Презентация книги "Разбитое пространство" в московском магазине "Библио-Глобус"

28 октября 2013 года, книжный магазин "Библио-Глобус" (Москва, Россия).
Наталья Крофтс, авторская программа "Литературно-визуальное путешествие «Разбитое пространство»".
Стихи и миниатюры-путешествия в сопровождении работ художника Михаила Толстых.

По страницам книги:

Видео на стихотворение "Дубай", вошедшее в книгу

Автор стихов - Наталья Крофтс (Сидней).
Читает Жаклин де Ге (Нью-Йорк)

Эта книга очень необычна. Перед вами – сплав из художественных полотен, короткой прозы, поэзии и заметок путешественника. Под одной обложкой вы найдёте экзотические и знакомые страны, реальные и вымышленные миры. Эта книга – разбитое пространство, осмысленное по кусочкам и заново собранное в одно целое: наш общий мир, увиденный глазами художника и писателя.

Наталья Крофтс, писатель и путешественник, объехала более 50 стран мира. «Поэт-непоседа» – написала о Наталье Крофтс одна из нью-йоркских газет. В России поэтический сборник Н. Крофтс «Поэт эпохи динозавров» вошёл в список «65 лучших книг 2012 года». А в этой книге собраны рассказы и стихи Натальи, позволяющие читателю отправиться в путь вместе с ней, сквозь разные страны, времена и мировоззрения.

Художник Михаил Толстых преподаёт изобразительное искусство в Херсонском училище культуры. Однажды увидев его работы, зрители долго не могут их забыть: эти картины заставляют задуматься о себе, о жизни, об окружающем мире.

Сплав работ писателя и художника часто ассоциативен, но он создаёт новую, необычную и яркую картину мира.

Ars poetica

Я ослеп. Измучился. Продрог.
Я кричу из этой затхлой бездны.
Господи, я тоже чей-то бог,
заплутавший, плачущий, небесный.

Вот бумага. Стол. Перо и рок.
Я. (больной, седой и неизвестный)
Но умру – и дайте только срок,
дайте строк – и я ещё воскресну.

Картина художника Михаила Толстых "Улица"

Картина художника Михаила Толстых "Танец"

Плач менады

Орфей был растерзан фракийскими менадами

Блуждать по лесам, как звери,
да в чаши доить мехи.
Я даже себе не верю,
но верю в твои стихи.

Борей, предсказав потерю,
всё плакал, не утихал.
Себе я давно не верю,
но верю твоим стихам.

Шалея от темпа, ритма,
от сердцебиенья слов,
тебе сотворим молитву,
а после – устроим лов.

В экстазе, в безумстве страсти
кровавый возьмём трофей –
певца разорвём на части –
ты будешь моим, Орфей.

Кружатся вокруг менады,
стремительны и лихи.
Не плачьте о нём. Не надо.
Остались – его стихи. 

Индонезия

Пожухлые листья чуть раскачиваются под тонкими, почти неуловимыми пальцами ветра, пробегающими - как пианист по клавишам - по древним ветвям. Тихо в старом дворике полузабытого индонезийского дворца. По облупленной стене пробирается муха, в надежде убежать от двигающегося палящего луча. Но лететь ей лень.

Жарко.

Ветер замолкает - и становится так тихо, что слышно, как шуршит штукатурка под мушиными лапками. Над квадратиком двора - небо цвета аквамарина, и на нём - до отчаянья одинокий клочок белого облачка.

И вдруг в этой застывшей, заспанной тишине появляется голос. Низкий ритмичный звук. Он наполняет собой маленький дворик, он кружится вокруг старинного ствола, отталкивается от стен, обволакивает каждый лист. Старый служитель раскрыл пожелтевшую книгу и протяжным речитативом читает стихи. Звучит Рамаяна. Старик один. Он читает себе, древнему древу, мухе, клочку облака и растворённому во всём этом Вишне ли, Будде ли, другому ли какому божеству.

Щуплая фигурка сидит на облезлой зелёной скамье. Дворец давно обветшал, обветшали и служитель, и книга. Только слова кружатся с неугомонной силой, забыв, что они древнее и дворца, и дерева, и старика. Они непонятны мне, случайному прохожему, застывшему за колонной. Но ритм их проникает в кровь, и единит меня со старым двориком, аквамариновым небом и незримым духом - тем самым, что нашептал какому-то поэту эти заветные слова много сотен лет тому назад.

Картина художника Михаила Толстых "Контакт"

Картина художника Михаила Толстых "Вихрь"

Переплетение миров

…А между тем вовсю ревел прибой
И выносил песчинку за песчинкой
На побережье. Воздух был с горчинкой
От соли океанской – и от той,
Что выступала на горячей коже
Там, в комнате, в пылу, у нас с тобой…

А между тем вверху, на потолке,
Два существа сплелись в кровавой драме:
Металась муха в крохотном силке;
Нетерпеливо поводя ногами,
Паук ждал снеди в тёмном уголке
И к жирной мухе подходил кругами…

А между тем в романах, на столе,
Кого-то резво догонял Фандорин,
С соседом вновь Иван Иваныч вздорил,
И рдел, как кровь, гранатовый браслет...

А между тем извечная река
Текла сквозь наши сомкнутые руки,
Через любовь и смерть, погони, муки,
Сквозь океан, шумевший здесь века, –
И паутинки блеск у потолка.
А между тем…

Сицилия. Отзвуки войны

В маленьком итальянском городке,
где улицы карабкаются по склонам,
возбуждённо, как крыльями, размахивая бельём на верёвках…

В маленьком итальянском городке,
где усатые старики, одетые в чёрное,
сидят на стульях перед кафе
и поворачиваются всем телом,
чтобы проводить взглядом каждого прохожего…

В маленьком итальянском городке
мы пили кофе из маленьких белых чашек
под звуки вечно оживлённых разговоров
на певучем и сочном языке.

Разговор за соседним столиком вдруг прервался, один резко встал и вышел, а другой, потеряв собеседника, оглядел кафе в поисках нового.

– Какие все стали нервные из-за этой войны, – сказал он, помахав газетой.

Завязался разговор, и на него тотчас, как мухи, налетело человек десять, рассаживаясь вокруг нас: все почтенного возраста, в пиджаках. Говорили все сразу, и о войне в Югославии, и об Италии, о правительствах, о деньгах…

Картина художника Михаила Толстых "Магидо"      

Картина художника Михаила Толстых "Триптих "Валтасаров пир" - правая часть"

Один оживился, узнав, что я с Украины, его круглое лицо расплылось в радостной улыбке, и даже тощий стул от удовольствия крякнул под его грузным телом.

– А я ведь был на Украине. И по-украински говорить умею, – сказал он, – "хлiба нема". И песни помню, – и он запел что-то весёлое про "дiвчину чорнобриву", лихо пристукивая палочкой. – Столько лет прошло, а я помню.

Вопрос: «А что вы там делали?» – завис на губах:

– А… в каких городах вы были?

– До Сталинграда дошёл. Холодно было. А потом – назад. Домой, на Сицилию на два месяца. И только вернулся в часть – Муссолини капитулировал, и нас всех – в немецкий концлагерь. Самое жуткое время было.

– Так, наверное, под Сталинградом было не лучше, – заметил мой спутник.

– Нет, там хоть было чем заняться, – он весело посмотрел на нас и несколько раз нажал пальцем на невидимый курок.

Мои старики встретились под Ленинградом. И если бы не война, меня бы не было. И если бы тогда кто-то с весёлым азартом нажал бы на заледеневший курок – настоящий, железный – меня бы тоже не было.

Круглое лицо улыбнулось нам, и под выгнувшимся от жары сицилийским небом опять заплясала песня про "дiвчину чорнобриву", убегая прочь по узким гнутым улочкам.

А он сидел, улыбчивый человек, воевавший за фашистов и сидевший у них же в концлагере; человек, в которого стреляли русские и который сам стрелял в них; человек, которого морозили снега Сталинграда и грело солнце Сицилии; и в котором уже полвека жила песня про "дiвчину чорнобриву", сплетённая с леденящей памятью о том, что "хлiба нема".

А мы сидим и пьем горячий кофе. 
И обсуждаем новую войну.

 Видеоклип на стихотворение "Мир исчез...", вошедшее в книгу. 
 

Книгу Натальи Крофтс и Михаила Толстых "Разбитое пространство: литературно-визуальное путешествие" можно прочесть бесплатно в электронном виде, открыв или скачав её здесь:

СКАЧАТЬ КНИГУ (PDF, 2МВ)

Бумажный экземпляр с доставкой в любую страну мира можно заказать на сайте магазина "Amazon":

“Broken space: Literary-visual journey” by Natalia Krofts, Mikhail Tolstyh (русское издание).© Copyright: Наталья Крофтс, 2013. 

Если Вам что-то понравилось, не понравилось или просто навело на размышления – оставьте свой комментарий на главной странице автора (регистрация не требуется).

Вернуться на главную страницу