Изображение скифов времени переднеазиатских походов
14.06.1982В. А. Ильинская
Изображение скифов времени переднеазиатских походов
Едва ли какой-нибудь народ древности получил столь полное и всестороннее отображение в памятниках изобразительного искусства, как скифы. В их число входят, прежде всего, монументальные изваяния скифов-воинов, являющиеся надмогильными памятниками, изображающими предка-родоначальника. Творцами этих примитивных скульптур из камня (песчаника, известняка, гранита) являлись скифские мастера. Замечательную серию составляют фотографически точные и художественно совершенные изображения скифов на предметах торревтики и изделиях из кости античной работы, выполненные в мастерских греческих колоний. И наконец, изображения скифов,; изготовленные из различных материалов и на разных предметах представителями тех народов, с которыми скифы соприкоснулись во время переднеазиатских походов. Находки их известны на Кавказе, в Передней и Малой Азии. Несмотря на выдающийся интерес, эти изображения оказались менее всего освещены в науке. Рассмотрению их и посвящена настоящая статья.
Интересную группу составляют глиняные фигурки скифов в остроконечных шапках, чаще всего конных и бородатых. К их числу принадлежит поясная фигурка «веселого скифа» с бородой, в остроконечном колпаке с параллельными нарезками, с руками «фертом», найденная в кургане у станицы Червленной в Чечено-Ингушетии 1. О раннескифском времени этого погребения свидетельствует находка в нем двух двухлопастных наконечников стрел с шипом. Весьма возможно, что это верхняя часть фигурки всадника, бывшая некогда налепленной на туловище коня. На это указывает плоский срез, которым заканчивается нижняя часть туловища. Фигурка скифа, высеченная из гальки, найдена среди материалов разрушенного могильника позднекобанской культуры с каменными ящиками VI—IV вв. до н. э. близ с. Ялхой Мохк в Чечено-Ингушетии. Изображение схематично. На голове остроконечный колпак с продольными, как и у глиняной фигурки, желобками. Лицо в профиль. Слабо выделены точка глаза и разрез рта. Руки сложены на животе, как на скифских каменных стелах 2.
К этой же группе следует отнести отломанную от фигурки глиняную головку бородатого скифа в башлыке и одежде, украшенной вышивками или аппликацией из окрестностей Кировобада 3. Украшения на одежде переданы рытвинками по глине. Манера передачи усов, бороды, выступающей из под башлыка челки напоминает глиняные фигурки конных скифов из Мемфиса, но, по мнению Е. И. Крупнова, не имеет связи с произведениями античной скифской торевтики IV в. до н. э.
Интересно, что в кургане у Ульского аула, раскопанного Н. И. Веселовским в 1898 г., со знаменитой конской гекатомбой в наземной деревянной гробнице, среди остатков прочих вещей, найдена терракотовая головка в высоком колпаке 4.
Глиняные фигурки найдены в ряде мест Передней Азии, где отмечены следы скифского пребывания. В Кархемише в слое, откуда происходят раннескифские наконечники стрел и форма для их отливки, обнаружены обломки фигурок коней со следами узды и бородатых всадников в остроконечных башлыках. Руки отбиты, но, судя по излому, они были выставлены вперед, держали узду 5.
Из развалин Тарсуса происходит серия раннескифских наконечников стрел и обломки терракот в виде всадников, из которых многие в остроконечных башлыках, а некоторые без них. Руки во всех случаях оказались отбитыми, но по всей вероятности они были вытянуты вперед. В месте, где фигурка всадника прикреплялась к коню, имеется округлый излом. Изображения схематичны и не детализированы 6.
В ином художественном стиле выполнены статуэтки бородатых всадников, найденные в Нейрабе. Здесь фигурки коней очень массивны и сливаются с всадниками. Головки разработаны весьма детально. Остроконечные башлыки окаймлены опушкой. Из под них надо лбом выступают волосы, переданы усы и окладистые бороды 7.
Сo стороны Палестины скифы очень близко подошли к границам Египта (Ашкелон, Джерар). Из письменных источников известно, что это вызвало серьезную тревогу у египтян, предпринявших успешные дипломатические действия для предотвращения вторжения скифов. Очевидно, этим и объясняется то обстоятельство, что на севере Египта, в Мемфисе, также были найдены фигурки усатых и бородатых всадников в башлыках. У некоторых из них руки переданы «фертом» 8.
Легко убедиться, что каждый гончарный центр имел свою особую манеру в передаче этого образа.
Известно, что сами скифы не делали подобных фигурок. Так изображали их народы, с которыми они соприкасались. В каждом месте фигурки делали по-своему, однако во всех случаях это стереотипный образ конного (чаще бородатого) всадника в остроконечном башлыке., Очевидно, вновь появившиеся пришельцы произвели большое впечатление своим необычным видом, что отразилось в восприятии их современников. Называя эти фигурки скифскими, мы решительно отбрасываем кавычки, потому что в рассматриваемое время только один народ прошел кавказским путем в Переднюю Азию, оставив после себя однотипные предметы скифской материальной культуры и изображения европейских бородатых всадников в остроконечных колпаках.
На известной цилиндрической печати, которую принято относить к VI—Vвв. до н.э., изображена сцена боя мидийцев и скифов 9. Печать явно имела государственное и политическое значение. Два больших и могучих мидийца без труда одолевают двух скифов, значительно уступающих им по росту и силе. В центре помещена сцена рукопашного боя скифа, замахнувшегося топором, и мидийца, схватившего его за башлык. По сторонам от них — лучники. Мидиец стреляет из обычного для передней Азии дуговидного лука, скиф — из ассиметрично изогнутого сложного лука. Скифы изображены в характерных для них одеяниях, состоящих из остроконечного головного убора, короткого кафтана,, туго перетянутого поясом, к которому прикреплен горит, и длинных шаровар.
Загадочно изображение на верхней стороне келермесской секиры (справа и слева от проуха) мужской фигуры в профиль в островерхой тиаре, окруженной зубцами. Одежду составляет длинный, ниже колен, кафтан, украшенный узором «в елочку», мягкие, по-видимому, перевязанные по-скифски сапоги. Правая рука поднята в молитвенном жесте, в левой — опущенная вниз секира, подобная той, на которой она изображена.
Келермесская секира изготовлена, вероятнее всего, в царской мастерской, где работали мастера скифского, греческого и древневосточного происхождения. В частности, отделка секиры выполнена, по-видимому, мастером урартийцем, в том же духе, что и отделка келермесского и мельгуновского мечей. В то же время на памятниках урартийского круга люди или божества, изображенные подобным образом, отсутствуют. Следовательно, мастер создал какой-то отвечающий требованию заказчика образ. Некоторые скифские атрибуты здесь налицо: обувь, островерхая шапка, боевая секира. Возможно, мастер пытался изобразить здесь самого хозяина секиры, скифского вельможу, в молитвенной позе и в полувосточном одеянии (длинная одежда, зубцы вокруг башлыка). Не исключено также, что это священнослужитель — маг, являющийся посредником между божеством и хозяином секиры. По торжественности позы и постановке корпуса фигура на келермесской секире напоминает мужские изображения па золотых пластинках амударьинского клада, многие из которых держат в одной руке магический культовый предмет, а вторая поднята в ритуальном жесте 10.
Исключительный интерес представляют две человеческие фигуры на бронзовом поясе из погребения № 76 Тлийского могильника в Южной Осетии 11. Здесь в стиле, типичном для кобанских бронз, изображена сцена охоты конного и пешего воинов на различных диких зверей и птиц. Пеший воин изображен стреляющим в козла. Одна стрела вонзилась в шею животного, вторая находится в полете, а третью он вынул из колчана. Волосы и борода охотника переданы рядами черточек — щетиной, одежда туго перетянута поясом. В правой руке он держит сложный скифский лук в натянутом состоянии. Лицо, верхняя часть одежды до пояса и ноги обозначены точками. Мужская стать обозначена изображением признака пола. Футляр для лука передан как бы прикрепленным к портупейной ленте, идущей из-за спины, а колчан просто пририсован рядом.
Не менее замечательна фигура всадника. Конь изображен в традиционной кобанской манере с циркульными кругами и солярными знаками на груди. Воин сидит верхом, но тем не менее художник изобразил обе ноги. Волосы и борода переданы рядом черточек (щетиной). Одежда перетянута поясом. В качестве знака мужественности выделен обнаженный фаллос. На крупе коня изображен прикрепленный к портупее футляр с вложенным в него сложным луком и вплотную к нему колчан с оперенными стрелами. Левая рука поднята вверх (возможно, тянется за луком), в правой — повод коня и плеть. К конской узде справа на ремне подвешена отрубленная человеческая голова.
Б. В. Техов первый сопоставил эти изображения со скифами. В своей статье по поводу интересующего пас пояса он писал: «Скифское влияние наблюдается и в некоторых деталях изобразительного искусства. Любопытно отметить, что на богато орнаментированных поясах Тлийского могильника (некрополя) тоже прослеживается влияние скифского духовного мира. Так, на поясе из погребения № 76, помимо представителей фауны Центрального Кавказа, имеется и изображение сильно схематизованного всадника с маленькой бородой и короткими волосами. В правой руке наездника плеть, а левая проходит назад к висящему на плече луку и колчану со стрелами. На передней части коня изображены солнце и другие небесные светила. На уздечке коня висит человеческая голова, по-видимому, побежденного врага. Обычай вешания головы побежденного на уздечках коня существовал у скифов [Геродот, IV, 64]» 12.
Очевидно, определение, данное Б. В. Теховым, является единственно правильным. В этом убеждает нас не только такая (приведенная задолго до времени Геродота) деталь, как отрубленная голова врага, подвешенная к конской узде, но и ряд других элементов: бородатые и длинноволосые головы воинов, специфичная форма скифского лука,: стремление художника изобразить особую меткость и быстроту стрельбы из лука, одежда, туго перетянутая поясом, и, наконец, особый прием изображения обнаженного фаллоса при одетой и вооружейной фигуре — прием, который является наиболее обычным на скифских каменных стелах. Изображения обезглавленных врагов, равно как и отрубленных голов, находящихся в руках победителей, является весьма распространенным мотивом в скифо-греческом искусстве Северного Причерноморья IV в. до н. э.13
Изображения воинов-охотников на поясе из могилы № 76 Тлийского некрополя далеки от реализма. Они достаточно условны. Очевидно, этим объясняется весьма необычное расположение на-лучья и колчана,, изображение двух ног на одной стороне коня у сидящего верхом всадника и т. д. В составе прочих вещей из погребения № 76 имеются три бронзовых топора с богато орнаментированными лопастями, две бронзовые фибулы, бронзовая пряжка, два сосуда с зооморфными ручками. Весь комплекс едва ли можно отнести ко времени позднее середины VII в. до н. э. На поясе из этой могилы помещено древнейшее из изображений скифов, выполненное кобанскими художниками. Изображение совпадает по времени с появлением в Тлийском могильнике и наиболее ранних скифских вещей, при отсутствии иных признаков инокультурного проникновения в местную среду населения южнокобанской культуры.
Существенный интерес представляет ассирийский рельеф из Нимруда, относящийся к царствованию Ашшурнасирпала II (885—859 гг. до н. в.), т. е. ко времени, не моложе второй четверти IX в. до н. э. На нем изображена ассирийская колесница, преследующая конных лучников, из которых два передних видны особенно отчетливо. Т. Сулимирский справедливо отмечает, что здесь изображены не урартийцы, не мидийцы, не народ кобанской культуры, не племена и народы, сражающиеся на колесницах, а степные кочевники, о чем свидетельствуют все детали одежды, вооружения, экипировки коней 14.
Оба первых всадника, как и находящийся на заднем плане третий, бородаты и длинноволосы. Лица европеоидные. Одеты они в остроконечные шапки, длинные, косо запахнутые, туго перетянутые поясами кафтаны и штаны, заправленные в мягкие сапоги. Один из всадников только что выпустил стрелу и опустил на колени правую руку, в которой держит скифский ассиметричный лук. Корпус его повернут к преследующему врагу, левая рука поднята в победоносном жесте. Не исключено, что на нем одет панцирь с оплечьем.
Всадник, скачущий впереди, также обернулся назад и наскаку посылает стрелу в преследователей. Поза и посадка при стрельбе такая же, как у «киммерийцев» на рисунке греческой («этрусской») вазы 15 . Типичным для кочевников евразийских степей является снаряжение коня: мягкое седло с подпружным и нодхвостным ремнями, разделенный натрое нащечный ремень, идущий к трем отверстиям псалий, повод, идущий от кольца удил. Т. Сулимирский считает, что здесь изображены скифы, и на этом основании относит время появления скифов в Передней Азии к X—IX вв. до н. э. Киммерийцев он исключает на том основании, что, как и М. И. Артамонов, связывает их с племенами катакомбной культуры.
Э. А. Грантовский соглашается с тем, что этнографический облик описанных всадников свидетельствует о том, что они происходят из среды иранских племен, однако решительно возражает против отождествления их со скифами, поскольку в IX—VIII вв. до н. э. на Армянском нагорье и в Приурмийском районе скифов еще не было 16. Такой вывод автор делает на основе анализа письменных источников и приходит к выводу: «Барельеф Ашшурнасирпала II может указать на присутствие всаднических, возможно иранских (происходящих, очевидно, из Юго-Восточной Европы) племен лишь на территории центрального Курдистана или в соседних районах. Ономастические материалы текстов IX в. до н. э. свидетельствуют, что ассирийцы уже тогда сталкивались на этих территориях, в частности при Ашшурнасирпале II, в районе Сулиймаиие, с группами ираноязычного населения, очевидно, проникшего туда в период продвижения в Переднюю Азию (вероятно с севера через Кавказ) других западноиранских племен, не имевших отношения к реальным скифам» 17. Несмотря на то что скифских степных элементов у всадников Нимрудского рельефа очень много, безупречная датировка этого памятника IX в. до н. э. затрудняет идентификацию этих изображений со скифами. Против такой возможности говорят как письменные, так и археологические свидетельства. Более вероятно видеть в них неких предшественников из числа ираноязычных племен, возможно даже киммерийцев времени начальных набегов, о чем может свидетельствовать следующая весьма существенная деталь. На поясе у двух передних всадников, там где у скифов обычно подвешены акинаки, изображена палка, оканчивающаяся шаровидным набалдашником, по-видимому, булава. А если это так, то этот вид оружия мог принадлежать скорее всего киммерийцам, в погребениях которых (IX—VIII вв. до н. э.) постоянно встречаются навершия в форме каменных или бронзовых молоточков или шаровидных булав.
Таким образом, киммерийская принадлежность всадников, изображенных на Нимрудском рельефе, является весьма возможной. По снаряжению и внешнему облику эти всадники близки скифам, что подтверждает гипотезу о культурно-этнической близости киммерийских и скифских племен.
1 Виноградов В. В. Фигурки «скифов» из Чечено-Ингушетии.— СА, 1966, № 2, с. 302.
2 Там же, с. 289—301.
3 Крупное Е. И. Глиняная головка «скифа» из Закавказья.— ВДИ, 1940, № 3—4, с. 370.
4 OAK за 1898.— Спб., 1900, с. 30.
5 Woolley L. Carchemish. Part 2. British Museum. London, 1921, p. 20—23.
6 Goldman II. Excavations at Gozlu Hyle Tarsus, 1936.— American. Journal of archaeology, 1937, vol. 41, p. 278, 279, fig. 33.36.
7 Garriere P. P. B. et Barrois A. Fouilles de FEcole archeologique Trancise de Jeralem. Syria, 1927, 8, p. 206, pl. LII.
8 Minns E. Scythians and Greeks. Cambridge, 1913, p. 33, fig. 0.
9 Дьяконов И. М. История Мидии. М. ; Л.,
1956, с. 289, рис. 50.
10 Dalton О. М. The treasure of the Oxus. London, 1964, pl. XII, 38; XIV, 48, 49; XV, 51, 69, 70, 71, 74, 89, 92, 93.
11 Техов Б. В. Раскопки Тлийского могильника в 1960 г.— СА, 1963, № 1, с. 165, рис. 2, 1; с. 166, рис. 3, 5, 6; с. 173, рис. 4, 7; с. 174, рис. 10, 1.
12 Техов Б. В. Скифские элементы в материальной культуре Юго-Осетии.— В кн.: Вопросы истории народов Кавказа. Тбилиси, 1966, с. 45.
13 Ильинская В. А. Золотая пластинка с изображениями скифов из собрания Романовича.— СА, 1978, № 12.
14 Sulimirski Т. Scythian atiquies in Western Asia.— Artibus Asiae, 1954, vol. 17, pp. 289—293.
15 Дьяконов И. М. Указ. соч., с. 233, рис. 40.
16 Гранпговский 9. А. Ранняя история иранских племен Передней Азии. М., 1970, с. 370, 371.
17 Там же, с. 372.
Источник: Сборник научных трудов Древности степной Скифии. - Киев Наукова думка, 1982, с. 248.
