on-line с 20.02.06

Арт-блог

06.09.2018, 13:50

Вересень-2018

Знову Вересень приїхав На вечірньому коні І поставив зорі-віхи У небесній вишині. Іскор висипав немало На курний Чумацький шлях, Щоб до ранку не блукала Осінь в зоряних полях. Р.Росіцький

Випадкове фото

Голосування

Що для вас є основним джерелом інформації з історії?

Система Orphus

Start visitors - 21.03.2009
free counters



Календар подій

    123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031

Новини регіону

22.03.2024, 13:15

Книга історій "Плач Херсонщини". Художниця створила ілюстрації використовуючи старослов'янські символи

  Художниця з Херсона Валерія Гуран працювала в Естонії та ...
20.03.2024, 23:16

Сквер на проспекті Незалежності в Херсоні назвали на честь Джона Говарда

  У Херсоні завершилось громадське голосування щодо перейменування ...
20.03.2024, 22:51

Присвятила 50 років свого життя театру. Історія Заслуженої артистки України з Херсона Олександри Тарновської

Заслужена артистка України Олександра Тарновська присвятила 50 років ...

Маскарад

Время шло к весне. Она у нас, на юге, в Херсоне, появлялась внезапно, будто станция на железной дороге: тут был снег - тут его уже нет. И как ни странным покажется вспоминать о масленице без снега, катания на санках, игры в снежки, все же у нас масленица отмечалась ежегодно, причем, несколькими днями, а точнее, - гуляли целую неделю. Но последние три дня - пятницу, субботу и воскресенье - проводили так, как ни в одном городе мира: устраивали маскарад.

В конце февраля не предвиделось ни зимних, ни летних каникул, но держать детей трех классов в дни маскарада в школе не дело бы возможности им нормально заниматься. На уроках школьники мастерили бы из вырванного в тетрадке листа маску, рисовали бы всевозможные маски мелом на доске, нетерпеливо ожидая последнего звонка. Вылетев из класса, неслись бы на Арнаутскую улицу, на маскарад! Вероятнее всего, поэтому (однако не берусь теперь утверждать под каким предлогом) педагогики на два дня прекращали занятия в школе. Третьим же днем было воскресенье…

Арнаутская улица тянулась ровной, будто отбитой под шнурок, полосой от начала Забалки до Сухарного. На стыке этих окраин стояло крашенное сооружение с вывеской над большой дубовой дверью: "Продажа казенного вина". Народ называл эту лавку "монополькой". Угловой дом напротив тоже был торговым предприятием, на его вывеске писалось крупным шрифтом: "Буфет", а ниже, и помельче: " Торговля съестными припасами". Фамилия хозяина, как на вывеске "монопольки", так и здесь, не значилась.

Впрочем, всем было известно и так, что "казенка" принадлежит Николаю Романову, а "харчевня" - Исааку Кацу. Такое размещение торговых точек было очень удобно для потребителя: на одном углу брали, на другом - распивали. Если оставалась закуска и не хватало водки, то у Исаака всегда для такого случая "нечаянно" находилась обнаруженная им в комнате, в дубовом шкафу, полкварта водки. Когда же в восемь часов вечера "монополька" официально закрывалась, у Исаака находилось и больше. Одним словом, Исаак и Николай работали без упрека. Бутылку "слезы господней" можно было купить на протяжении суток у Исаака и Николая со двора.

Так вот, на этой улице и собирался маскарад.
Арнаутская, как и другие улицы окраины, не была мощеной. Здесь без сапог или глубоких калош пройти было нельзя. Но такая "деталь" явно не смущала участников маскарада. Они, а также зрители сего невиданного зрелища, начиная от заборов и хат, утаптывали грязь, и через день-другой, после такой "обработки", улица становилась гладкой, словно залитая добротным асфальтом.

Маскарад начинался не сразу. Вначале здесь появлялось всего 10-15 масок. Это был молодняк, первый раз одевший маскарадные костюмы. Молодым просто нетерпелось, вот они и появлялись раньше всех в четверг. Но массовый зритель еще не шел, зная, что настоящий маскарад начнется днем позднее, в пятницу. Сейчас же за масками бегали, в основном, подростки - мальчики и девочки.

Маскарад, да еще на масленицу, дело не новое. Его устраивали в России почти в каждом селе, а то и несколько деревень сообща. Ряженные изображали собой зверей, животных, заснеженным большакам и лесным дорогам, гладкой целине полей. Гулянья продолжались несколько дней подряд. На Украине тоже водили маскарад. Ходили ряженые, девушки вязали; "колодки". На севере Украины, где еще задерживался снег, устраивали массовые катания на санках, купали в снегу девчат, а те нападали на парубков, валили их в снежные сугробы.

Ряженые за свое представление получали натурой: кусок сала, кольцо колбасы, а кто и целую паляницу бросал в мешок. Вся эта выручка сносилась в одно место - в большую хату, где маскарад принимал форму вечерниц. Сюда приходили музыканты - скрипка, бубен. Приносили выпивку: вишневку» спотыкач. Пели песни, веселые и печальные, танцевали гопак, полечку. Веселились до свитанку.

В богатых домах тоже собирались на масленицу, устраивали балы, на которых присутствовали маски, музыка, танцы. Юноши ухаживали за девушками, мужья за чужими женами, и наоборот. Одним словом, о маскарадах много поведано в литературе, искусстве, а в наше время и в кино. Но то, что происходило на масленицу у нас, на Забалке, кроме херсонцев, пожалуй, никто не знает. Вот я и постараюсь о нем рассказать как очевидец, как участник маскарада. Поскольку это событие врезалось мне в память настолько, что я и по истечении века могу восстановить многие детали с такой точностью, будто это было вчера.

Последние три дня масленицы - в пятницу, субботу и воскресенье - ряженых на маскараде собиралось человек 150-200. Они изображали "янкель": лысая голова, большая, из конского хвоста, белая борода и такие же усы. Кожа, на которую все это было шито, красилась в белый цвет с наведенным ярким румянцем. Нос делали обязательно крючком, подобно носу филина. Прорезы глаз круглые, они обрамляли большими белыми бровями. Костюм шился из голубого или розового цвета ситца или атласа.

Он состоял из фрака, коротких, чуть пониже колен, панталон, отороченных кружевами, белых чулок и калош, заменявших лакированные туфли с бляхой или бантом модели времен одного из Людовиков. На голове - белый цилиндр, а на руках - белые лайковые перчатки: на правой - небольшой дамский ридикюль, в левой - женский цветастый зонтик, который маска носила все время открытым. Разговаривал "янкель" на высоких тонах, доходивших до фальцета.

Резкую противоположность представляла собой маска под названием "капан". Если сама маска, закрывавшая лицо, была по форме такой же, как у "янкеля", и отличалась лишь цветом волос, то костюм не был похож совершенно. "Капан" одевался в простую крестьянскую русскую рубашку-косоворотку, пеструю жилетку из полотна, в синюю полоску набивные портки, а на ногах - лыковые лапти, редко у кого - сапоги. В руке обязательно кнут. "Капан", размахивая им, выкрикивал грубым, почти гортанным голосом: "Шыря-я-я-я!" (т.е. шире круг, шире дорогу).

Третьим - основным - персонажем являлся "цыган" с "медведем". Костюм "цыгана" ничем или почти ничем не отличался от театрализованного: широкая красная рубаха на выпуск, бархатная жилетка, брюки, заправленные в сапоги с твердыми голенищами. Лицо "цыгана" мазалось сажей, усы были настоящие, так как "цыганом" всегда одевался пожилой мужчина, а в то время мужчину в 30-35 лет без усов трудно было встретить.

Голова покрывалась черной шляпой, в руках был тонкий, аршинов в пять длиной, шест. Маска "медведя" была настолько своеобразной, что не повстречавшись с ней "лицом к лицу", совершенно невозможно ее представить. Она не была похожа ни на одного медведя планеты, поэтому я попробую нарисовать ее такой, какой она была представлена на маскараде.

На голову человека одевали валенный сапог. Трудно в это поверить! А если и явится такое желание, то тут же возникает вопрос: какой же должна быть голова и каким - валенок? Заверяю: и то, и другое было вполне обычным! У валенка вырезали подошву вместе с носком, получалось своеобразное отверстие. В него будущий "медведь" вставлял свое лицо. Затылок драпировался куском кожушины. Глаза, нос и рот вмещались в основании голенища, а через него он смотрел, дышал, разговаривал, точнее "рычал".

Внешне "морда", то есть валенок, украшалась так. Там, где должны быть глаза, нашивались петлицы от воротника жандармской шинели - синее поле, окантованное малиновым сукном с медной меткой в углу. К началу голенища, то есть к месту, исполняющему обязанность "пасти", прикреплялся ярко-красный кусок материи, то есть "язык". Вот это и была "морда" маскарадного "медведя". Остальная часть туловища, а также руки и ноги - "лапы" - одевались в вывернутый наизнанку обычный полушубок.
Почему же "морда" "медведя" делалась именно такой? Для меня это непонятно и по сей день. Единственно, чем можно объяснить такую "модель", так это традицией, переходившей из поколения в поколение с тех еще пор, когда не ведали о способе приготовления маски из папье-маше или других сходных материалов.

На маскараде "медведь" и "цыган" представляли следующее зрелище. "Медведя", привязанного за шею цепью, "цыган" подводил к зрителям. Естественно, люди пятились назад, и не от испуга, а скорее всего от неожиданности появления возле себя такого рычащего чучела, стремящегося заключить в свои объятья девицу или молодицу. Они, припертые чучелом к стенке хаты или забору, визжали, хохотали и старались делать движения, будто отталкивают назойливого ухажера.

- Михаил Иванович, сердце мое! Поклонись низенько, да попроси гарненько! - командовал, "укротитель". Выполняя волю "хозяина", "Михаил Иванович" ревел еще сильнее, кланялся еще ниже, хватался "лапами" за голову и, мотая ею во все стороны, жаловался, что она у него болит, а "цыган" при этом пояснял:
- Бидна голивонька...болыть с похмеля, на ликарство ще не заробылы...
При этих словах "медведь" снимал у "цыгана" шляпу и, опрокинув ее верхом вниз, подносил к зрителям, продолжая при этом реветь. Те вынимали из карманов или муфт заготовленные заранее для "машкарада" медяки, бросали в шляпу. "Заработав на лекарство", неразлучная пара устремлялась к другой группе зрителей.

На маскараде обязательно присутствовал, как все его называли из-за вечно однообразного призыва, - "кости-тряпки", то есть старьевщик, собиравший, говоря современным понятием, вторсырье. Он наряжался в рваный и заношенный донельзя лапсердак, на плечи взваливал мешок, из частых дыр которого торчали несколько пожелтевших от давности костей животных, а также тряпки и кусок металлического обруча от бочки. В руке он держал за хвост дохлую кошку и, размахивая ею по сторонам и сильно подражая голосу и акценту старого еврея, выкрикивал:
- Кости, тряпки, железо принимаем!

Его тут же обступала детвора, хватала за мешок, за полы лапсердака, он отмахивался кошкой, пробираясь дальше вдоль улицы. Встречаясь не только со зрителями, но и с "барыней" в огромной шляпе с перьями страуса, намощенным задом и бюстом, и с "лекарем" в белом халате, обвешанным пузырьками, клизмой и бутылкой касторки, и с "банабаком" в красной феске, большими черными усами, огромным носом и толстым животом, "кости-тряпки" предлагал и им свои услуги.
- Старые вещи покупаем, на толкучку отправляем! - выкрикивал он. Те, к кому он приставал, чтобы только отвязаться от него, бросали в протянутую им старую ржавую кружку монеты. Важно позвякивая добычей, "кости-тряпки" продолжал свой путь.

Если одинаковых масок было примерно по нескольку десятков, то "черт" был один на весь маскарад. Все знали, что в этом костюме появлялся Минька по прозвищу "Курица". Почему он получил такую кличку, неизвестно, но то, что она не подходила к нему, было очевидным и верным: он не робкой курицей перебегал от зернышка к зернышку, а подобно черту носился, подпрыгивая, кружась юлою, перелетая с одного конца улицы на другой, или на цыпочках, крадучись сзади, вставлял идущей улицей паре между их головами свою. От такого соприкосновения с "чертом" люди кидались в стороны, но он их не оставлял своими "чертячьими" забавами и только после того, как выклянчит в такой способ гривеник, помашет паре вслед "хвостом", завизжит, подражая "настоящим" чертям и начнет цепляться к следующим прохожим.

Время от времени в местах скопления зрителей масками разыгрывались небольшие интермедии. Одной из них была продажа "медведя". Начиналось это действо так: "капан", размахивая кнутом, кричал: "Шы-ы-ря-я-я!", образовывая таким образом круг из зрителей, напоминающий цирковую арену. После того, как площадка была готова, на ней - со свистом и гиком: "Дай дорогу, народ, Миньку-Курицу черт несет!" - появлялся "черт" - посредник между "янкелем" и "цыганом". За собой он тащил "цыгана" с "медведем". "Цыган" упирался, не соглашался, в конце концов, "черт" уговаривал его продать "янкелю" своего "медведя".

Пришедший сюда вместе со всеми действующими лицами "янкель", стоял в стороне, и только когда заканчивалась предторговая церемония, выходил на середину, здоровался с "цыганом", тот ему в ответ низко кланялся. "Михаил Иванович" делал то же самое. Затем покупатель осматривал товар: хлопал "медведя" по спине, вешался на него, гладил рукой по морде.
Товар снисходительно терпел и только тихо рычал, видимо, от недовольства таким обхождением с собой. Покупатель старался показать, что он не боится этого "зверя", однако как только "зверь" делал небольшое движение "лапой" или всем своим туловищем, "янкель" тут же отлетал в сторону, выставляя вперед открытый зонтик, которым, будто средневековым щитом, закрывал себя, пятился назад и снова возвращался к "медведю".

- Не медведь, а кошелек из золотом! - хвалил "цыган" свой товар. - Як дытына, все понимаеть, тилькы сказать не може!
С последними слоь ми "хозяина" "медведь" начинал рычать что есть мочи и энергично махал своей головой, как бы подтверждая и одобряя сказанное.
- Михаил Иваныч, сердце мое, - обращался далее "цыган" к "медведю", - покажи как твоя старуха, Мария Ивановна, воду носить!
В ответ "медведь" брал у "цыгана" длинную палку, ложил себе на плечи, а на ее концы цеплялись "капан" и "кости-тряпки". В таком виде "Михаил Иваныч" проносил их по всему кругу. Публика живо реагировала дружным смехом.
- А-а-а, Миха-а-ал Иваныч, - не унимался "цыган", - покажи, друг, как твоя Маруся горилку пьеть!

Тут "медведь" брал пустую кварту, выливал ее "содержимое" себе в рот и начинал изображать из себя пьяную бабу: подходил вразвалку к стоявшим рядом девицам и старался заключить их в объятья, но они с визгом пятились назад, звонко хохотали и наделяли "медведя" тумаками в грудь и спину.
- Ану-ка, Михаил Иванович, покажи, будь добр, як Марья Ивановна пьяная под забором валяется! - заставлял "цыган" "медведя" потешать народ. "Зверь", не долго думая, тут же валился под ноги зрителям.
Наконец, все качества "медведя" продемонстрированы, и он, со шляпой в "лапах", обходил круг. Но не все клали медь за представление - "янкель" и "цыган" вдруг начинали торговаться:

- "Катеринку" и ни копейки меньше! - определял цену "цыган".
- Что вы, что вы, господин цыган, где бедному еврею взять столько денег?! Пять "красных" - и по рукам... - предлагал "яккель".
- За пять и слухать не хочу! - не уступал "цыган".
- Я уже сказал: шестьдесят! Что вы, не слышите? - набавлял "янкель".
- Семьдесят пять! Окончательно! - уступал "цыган" и протягивал руку "янкелю".
- Семьдесят и мое честное слово, что у меня больше нет при себе! Ну, что вы скажите?

Согласие сторон закреплялось сильным рукопожатием. "Чек" на сумму в 70 рублей вручался "цыгану". Цепь, на которой водили "медведя", передавалась "янкелю", однако... "медведь" подобно ослу упирался и не двигался с места. Новый хозяин пытался тянуть его за собой, но "медведь" не шел. Он злился, ревел, не слушался "янкеля" и, наконец, разъяренный, бросался на него, тот в ужасе ронял цепь и удирал куда глаза глядят. А "Михаил Иванович" подбегал к "цыгану", ластился к нему, целовал, обнимал его, выражая восторг победы - обманули "янкеля"!
И снова неразлучная пара подходила к новым и новым зрителям, пришедшим сюда из Сухарного, Бугушкиной балки, Рогатой, города и далекого от Забалки Военного Форштадта, набивая улицу до отказа. К вечеру масса зрителей и участников маскарада становилась все гуще и гуще, шум сильнее и звонче. Взрывы хохота, подобно грому, раскатами катились от Кузен до "монопольки".

Что касается последней, то ее двери в это время распахивались настежь. Сотки, шкалики, кварты распивались здесь же, не отходя от "закусочной". От угла "казенки" и до самой балки, прижимаясь плотно друг к другу, стояли столики и опрокинутые вверх ножками табуреты. Сюда, завернутые в теплые лохмотья, устанавливали большие казаны, чугуны, кастрюли с самой разной едой и закусками: горячими блинами, кусками жаренной колбасы, жирные, заправленные жареным луком сальники, залитые томатом толченики, пирожки с гусачком и многое другое. Тут же высились ведра с солеными огурцами и маринованными баклажанами. С другой стороны угла торговали десертом: хрустиками, жареными каштанами, бацмалой, кабачковыми семечками, фисташками, пряниками-коник и сладкими петухами на палочках.

Изрядно выпившие гости и хозяева заполняли собой всю улицу и, уже не соблюдая элементарных правил движения, качались из стороны в сторону, от одного забора к другому. Непризнанные, городские кавалеры - "ферты" (а на языке шестидесятых годов - "стиляги") приставали к приличным девицам, на защиту которых вставали забалковские парни. Завязывались небольшие дуэли в форме мордобития. Или маска, оставаясь инкогнито, обнаруживая, что его барышня кокетничает с другим, под любым предлогом налетал на соперника. Масса быстро реагировала на любой инцидент и тут же бросалась разборонять. дерущихся, увеличивая тем самым количестве кулаков с одной и с другой стороны. Стоило крикнуть одному:

- Рогатских бьют! - как скопище дерущихся увеличивалось в несколько раз. Драка принимала размеры побоища, невозможно было разобрать, кто - кого. На одном конце улицы кричали:
- Нашим шпангоуты рыхтують!
На другом орали:
- Не дрейфь, меть по кумполу!

Битва становилась повальной, охватывая квартал за кварталом. По пересекающим улицам парадной рысью гарцевала конница, накапливаясь к исходному рубежу. Лошади переходили на галоп, становились на дыбы, били копытами землю, ржали, но туго выбранные удила сдерживали их прыть, пока не раздавалась команда вахтмистра:
- Марш! Марш! - стражники отпускали мундштуки и кони вливались в толпу.
- Посторонись!
- Разойдись!
- Запорю!

Размахивая нагайками, жандармы свирепели все больше. Кони с малой рыси переходили на не указанный в уставе "осторожный шаг", мотая от злости мордами, теснили кулачки к балкам: на Восточную - к Кузням и на Западную - к Сухарному. Шеренги бойцов редели, "поле боя", усыпанное подбитыми и потерявшими способность двигаться самостоятельно пьяными пустело. Но и тут "машкарады" не терялись и пытались "шутить" с блюстителями порядка: хватали лошадей за уздечки, пытались стянуть стражника с седла, пугали лошадей свистом, ревом "медведя".

Народа становилось все меньше и меньше, казалось, будто все уже приведено в надлежащий порядок - "пьяных нет и трезвых не предвидится", - как вдруг из-за угла неожиданно выбегал "черт" и стремглав несся за стражниками. Подбегая к одному из них сзади, одним прыжком вскакивал на круп лошади. Всадник же, увидав над собой "черта", испуганно осенял себя крестным знамением. "Черт" вырывал из рук седока повод и, будто цирковой наездник управляя лошадью, несся по улице. Когда его все же настигали жандармы, кинувшиеся на выручку коллеге, "черт" в ту же секунду спрыгивал с коня, одним прыжком перемахивал через забор первого попавшегося двора, а там - через сарай, еще какие-то постройки, огороды и садок - пока не выбирался на следующую улицу.

Этот "коронный номер" "черт" делал как бы специально под занавес всего многокрасочного забалковского представления. Зрители дружно аплодировали ему и окончательно расходились по домам.
...Опускались весенние сумерки. Ослепительную синь лазурного небосвода закрывал черный бархат вечера. Забалка медленно погружалась в тишину. Только на некоторых скамейках возле хат еще допевали последние песни да кое-где на углах еще догуливали барышни с кавалерами.
Но вот в окнах гас свет. На колокольне двенадцать раз били в большой колокол. Последний удар, перекатываясь гулким эхом по засыпающим улицам, как бы провозглашал: "Кончилась масленица, наступил великий пост!"

( 1960-е - 1970-е гг. Новороссийск.)
А.Ф. Крученых – литератор
Журнал «Константы» Том 1 № 2 1994 г.

 

Напишіть свій коментар

Введіть число, яке Ви бачите праворуч
Якщо Ви не бачите зображення з числом - змініть настроювання браузера так, щоб відображались картинки та перезагрузіть сторінку.