Год 1917-й, конец эпохи самодержавия
Совсем не радостно для херсонских обывателей начинался 1917 год. Империалистическая война, продолжавшаяся вот уже два с половиной года, изрядно всем надоела, а конца и края ей все еще не предвиделось
Ключевые битвы 1916 года не принесли решающего перевеса ни одной из сторон, хотя и показали несостоятельность военных сил Австро-Венгрии и Германии. Война, перешедшая в этот сложный осеннее- зимний период в позиционную, продолжалась. Херсонские подцензурные газеты, с обширно вымаранными пробелами в тексте, избегая скользких тем, сообщали о «победах русского оружия» и печатали на своих страницах бесконечные списки убитых и раненых воинов - херсонцев.
Неспокойно было и в самом городе. Несмотря на принятый в 1914 году «сухой закон», регулировавший потребление спиртного и отпуск его «в лечебных целях» из аптек, по рецептам, подписанным врачом и утвержденным в полиции, пьянство процветало. Полицейские как могли, боролись со злом, которое день ото дня, лишь усиливало свои позиции. Спиртное продавалось из под-полы, по баснословным ценам. Страждущие, не имевшие достаточных средств «для утоления жажды», перешли на питие различных суррогатов и денатурата, то есть технического спирта, предназначенного отнюдь не для внутреннего потребления. Пили, и пополняли ряды инвалидов и «кладбищенских постояльцев». «В доме Маташова, по Староколодезной улице, после недельного пьянства отравилась одеколоном проститутка» — сообщала в хронике происшествий газета «Родной Край». Кстати, только за 1916 год, на денатурат, отпускаемый населению с определенными ограничениями, цены серьезно возрастали не менее четырех раз.
Уже в самом начале 1917 года, а именно 1-го января, местная газета «Родной край», в разделе «Происшествия» сообщала о нападении на городового Юрченко, явившегося на квартиру, где, как оказалось, пьянствовали четверо солдат - дезертиров. Напав на блюстителя порядка, дезертиры пытались завладеть его оружием, завязалась драка, в которой полицейский оказался серьезно ранен, однако сумел вырваться, поэтому и остаться в живых.
Тут же в разделе «Происшествия», под заглавием «Кражи» читаем: «В ночь на 1 января из квартиры Б. Лехтциера (по Нижней ул. в д. Серого) посредством взлома окна, совершена кража золотых и носильных вещей на 827 руб. (целое состояние)» - далее следует большой список квартирных краж произошедших в новогоднюю ночь.
В первые дни января семнадцатого года, много разговоров среди городских обывателей вызвало исчезновение секретаря уездной землеустроительной комиссии: «По предварительным заключениям следствия, должностное лицо исчезло с присвоенными им казенными деньгами. Полицией проводятся розыскные меры».
Прибавило забот городской полиции и обращение к горожанам от имени Херсонского губернатора, напечатанное во всех местных газетах. В котором он доводил до сведения публики, что согласно договору между Румынией и Россией, местом убежища для правительства и членов королевского двора дружественной страны изначально был назначен Херсон: «Необходимо немедленно приготовить для доблестных союзников жилье. Нужны дома-особняки, квартиры и комнаты, с приличной мебелью и возможными удобствами, в центральных частях города… Прошу население Херсона исполнить свой долг помощи государству в нужное время и своими предложениями пойти навстречу чинам полиции, оказывая им всякое содействие во время осмотра помещений. При недостаточности предложений будет приступлено к немедленной реквизиции помещений. В случае недопущения чинов полиции к осмотру помещений, отказа и умышленного сокрытия помещений, виновные будут подвергнуты денежному взысканию в размере трех тысяч рублей (огромные деньги! А.З.) или тюремному заключению до трех месяцев. Херсонский губернатор, в должности егермейстера Двора Его Императорского Величества Ветчинин.»
Ожидаемый приезд в Херсон румын тут же повлиял на ценовую политику торговцев - цены мгновенно поползли вверх. Тут уж пришлось вмешаться городскому полицмейстеру Геркену: «Мною замечено, что торговцы мясом и хлебом в Херсоне, ввиду ожидаемого приезда румын, постепенно повышают цены на эти продукты. Бороться с этим злом, не имея установленной таксы, полиция лишена возможности. Поэтому прошу городскую управу установить таксу на хлеб и мясо…»
Возможно, этим обращением к городской управе полицмейстер стремился лишний раз напомнить торговцам об ответственности за нарушение существующих обязательных правил торговли. Так как, было бы удивительно, если бы глава местной полиции не знал о существовании еще с мирного времени, ежемесячно устанавливаемой продовольственной комиссией таксе, утверждаемой губернатором.
Официально же установленная такса на январь 1917 года, всего лишь на одну-две копейки превышала таксу «мирного, довоенного» времени: хлеб ржаной - 4 с пол. коп. фунт (453 г); Пшеничный гуртовой - 7 коп.фунт; Пшеничный крупичатый 1-го сорта - 9 с пол.коп., 2-го сорта - 8 с пол.коп.; Франзоли (полфунта) - 7 коп.»
Кроме этого, в годы продолжающейся империалистической войны существовала, закрепленная обязательным постановлением, такса на иные необходимые товары и продукты, причем часть из них, например, сахар, можно было приобрести только по карточкам. Так в январе 1917 года согласно утвержденной таксе, сахар стоил - 27 коп. фунт; горох - 8 коп.фунт; керосин - 25 коп. кварта. Дрова твердых пород - 62 коп. пуд (16 кг); антрацит: «семечка» - 45 коп. пуд, «отсевной» - 30 коп. пуд; грабовый деревянный уголь - 3 руб. пуд..
Тем не менее, в период начинавшегося продуктового дефицита, часть «первоклассных» магазинов в городе, практически не сократила свой довоенный ассортимент продуктов: «Первая навага, капчушки, семга двинская только что получены в магазине И.Я. Майлера, по Суворовской ул. собств. дом. Там-же рекомендуются небывалые крупные и жирные днепровские рыбцы и шамая, донской осетровый балык, икра паюсная лучшая, икра кетовая зернистая». Другое дело, что все меньше становилось тех, кто мог позволить себе сии перешедшие в разряд деликатесов, продукты.
Усугубились проблемы в обслуживании покупателей, все чаще продавцы идут на обман, обсчитывая, обвешивая, а то и просто, подсовывая под видом качественного, совершенно негодный товар. Полиция, в чьи обязанности входила «защита прав потребителя» просто физически не могла справиться с ширящейся проблемой. Решить проблемы попытались введением «Жалобной книги» во всех магазинах и торговых лавках торгующих съестным, в которые недовольные покупатели могли бы записывать свои жалобы и замечания.
В начале 1917 года херсонское губернское по подоходному налогу присутствие объявило о введении в империи подоходного налога. Каждый владеющий недвижимостью, земле- и домовладельцы, а также квартиронаниматели должны были до 1 февраля подать сведения о своих владениях, однако, по сообщению газет: «вопрос об определении дохода - дело будущего. Лишь к 1-му марта будут затребованы в особой форме от всех плательщиков налога сведения об их доходах…»
Еще одним важным для Херсона моментом, стал принятый государственный проект по созданию в городе авиа-завода, школы летчиков и аэродрома. На январском заседании городской думы, в ответ на ходатайство Великого князя Александра Михайловича об отведении участка земли в Херсоне для устройства этих авиа-предприятий, было решено отвести для названных целей 500 десятин земли, по 1200 рублей за десятину. К этому времени, не дожидаясь положительного решения органов городского самоуправления, в Херсоне уже работала группа офицеров генштаба, во главе с полковником Веде.
К концу января местная пресса преподнесла херсонцам еще один сюрприз, арест жены военного министра, находящегося уже под следствием, Екатерины Викторовны Сухомлиновой, урожденной Гошкевич. Дочери херсонского хранителя древностей, основателя археологического музея, издателя первой в городе частной газеты «ЮГъ» Виктора Ивановича Гошкевича. В 1910 году Екатерина Викторовна будучи уже женой военного министра, навещала отца в Херсоне, о чем удосужились сообщить местные газеты. Эта встреча отца и дочери была последней. В период гражданской войны, Екатерина Викторовна, оставшаяся без средств к существованию, занималась спекуляцией дефицитного сахара, за что была расстреляна матросской братвой, вместе со своим подельником…
В январе 1917 года в Херсоне появились представители англо-русской компании, которые ходатайствовали перед городом об отведении им земли для судостроительной верфи и «иностранного порта». На экстренном заседании городской думы было принято решение отвести компании участок на Карантинном острове. Вскоре местные газеты сообщили, что англо-русская компания приобрела для своих нужд, местное пароходство Кумана за миллион рублей.
С началом нового года началась подготовка к выборам в городскую думу, назначенным на 25 февраля 1917 года. Функционирующий городской голова Блажков, как мог, отбивался от критики его работы, не удовлетворявшей горожан. Наконец, в конце января - начале марта, в местной газете «Родной Край», под заголовком «На суд избирателя», была размещена серия блажковских статей, в которых он хвастал достижениями и делился планами на будущее. Интересно, что здесь голова вновь вспомнил о злосчастном трамвае, так и не появившемся в Херсоне. Причем, даже пообещал, что после войны в городе будет, не только трамвайно-пассажирское, но и грузовое трамвайное сообщение.
Газетные публикации этого периода, полны сетований на полицейскую службу в городе. Обличенные властью лица в предреволюционное время все чаще начинают манкировать своими служебными обязанностями и сквозь пальцы смотреть на свершающиеся противоправные действия. Впрочем, теперь этому вполне можно найти логическое объяснение, обратите внимание на то, сколько разнообразных обязанностей, кроме охраны порядка, висело на городских полицейских, пожалуй, нынешним и десятой доли обязанностей их не досталось. К тому же, в предреволюционные годы полицейские все чаще гибнут от пуль революционеров-террористов, причем, даже в относительно спокойном Херсоне.
Газеты того периода рассказывают как вечером, перед праздно гуляющей публикой, к постовому городовому, несшему службу на перекрестке Суворовской и Ришельевской, подошли два молодых человека, один из которых, проходя мимо ничего не подозревавшего служивого, выхватив из кармана револьвер и выстрелил полицейскому прямо в лицо…
Зимой, в начале 1917 года, несмотря на кажущееся еще относительное спокойствие, Херсон жил в ожидании грядущих перемен. А то, что непременно что-то произойдет, знали наверняка. Даже подцензурные местные газеты между строк констатировали сей факт: «Что то чуждое и грязное вползает в нашу жизнь…». Как бы там ни было, город жил и продолжал решать свои насущные вопросы, одним из которых были выборы в Городскую Думу, назначенные на 25 февраля.
В преддверье выборов местные газеты обращались к согражданам, к тем, от кого зависел исход мероприятия, так как в выборах участвовали не все, из-за существующего в избирательном праве империи имущественного ценза, с призывом с полной ответственностью отнестись к своему выбору. Пожалуй, этот призыв столетней давности и ныне не потерял своей актуальности: «Избиратели должны помнить, что нам нужны энергичные и бескорыстные общественные деятели, готовые своим опытом и знанием послужить населению родного города. Таких людей у нас есть достаточно. Скромные и не кричащие о себе на всех перекрестках, они всегда в тени… Если в составе нашего городского управления будут находиться культурные деятели, люди долга, люди знания, люди чести, а не любители думских фейерверков - население нашего города может быть спокойно за свою судьбу…»
Особых эксцессов в период подготовки к выборам в Херсоне не возникало. Подготовка проходила чинно и степенно наверное, еще и потому, что Херсон того времени значительно уступал по народонаселению той же Одессе или соседнему Николаеву. Да и активных политических партий в нашем городе было не много, так, «крикуны» и «болтуны» разных мастей. Это были последние «спокойные» выборы в истории империи…
Начало конца…
25 февраля состоялись выборы в городскую думу. Не успели подсчитать голоса, как уже 27-го вечером телеграф принёс известие о том, что всеобщая забастовка в Петрограде переросла в вооружённое восстание. Отголоски, которого докатились и до Херсона.
3 марта пресса принесла известие о падении монархии и отречении императора Николая 2 от престола. Власть перешла в руки так называемого Временного правительства.
5 марта в городе был образован временный рабочий комитет, а спустя несколько дней, местная пресса опубликовала первое его воззвание к рабочим: «Наступило такое время, когда мы, рабочие, не можем долее оставаться ни одной минуты без организации, без органа, где работали бы и мыслили наши избранные представители. Комитет ставит себе задачей быть на страже политических и экономических требований пролетариата …»
Тем временем в Херсоне была получена телеграмма от Председателя Совета Министров князя Львова, в которой он указал, что Временное правительство считает необходимым отстранить от губернатора и вице-губернатора от обязанностей. Временным комиссаром Временного правительства Херсонской губернии был назначен председатель Губернской Земской управы Петр Дмитриевич Горич, принявший дела у бывшего губернатора Ветчинина.
Спустя несколько дней в «Родном Крае» было напечатано прощальное письмо бывшего губернатора: «Выехав 10 марта в свой родной уезд, прошу население гор. Херсона принять мою глубокую благодарность за оказанное мне радушие и понимание. Не поминайте лихом. Сослуживцев же своих благодарю за дружную совместную работу на благо родины. Ветчинин.»
Конец «полицейского произвола»
Экстренно созданный городской комитет сохранения порядка и спокойствия объявил населению «что весь состав городской полиции беспрекословно и всецело подчиняется настоящему Правительству и находится в распоряжении назначенного правительством Губернского комиссара…». Правда, заявление комитета чуточку запоздало, в ту же ночь, с 6 на 7 марта 1917 года, полиция была разоружена. Оставшиеся без охраны уголовные и политические арестанты уже утром 7 марта стали покидать свои камеры и разбегаться по городу.
Временный комиссар Горич, предвидя неминуемый разгул преступлений, бросился по Херсонским тюрьмам уговаривать арестантов проявить сознательность и оставаться на местах под своим же надзором. Возможно, кто-то и прислушался к доводам представителя новой власти, однако большая часть уголовных разошлась по домам и жилищам знакомых, добавив страха и без того напуганным последними событиями, обывателям.
И все же, среди обывателей нашлись храбрецы, которые находясь в эйфории от предвкушения «свобод», поспешили на экскурсию по мрачным закоулкам херсонских тюрем, теперь то им уже никто не мешал удовлетворить праздное любопытство созерцанием узилища.
В ночь с 7 на 8 марта на охрану города вышли экстренно сформированные из частей расквартированных в городе, военные патрули, которые сопровождали гласные городской думы. Несмотря на ожидание, эта ночь прошла спокойно, а утром стало известно, что во избежание эксцессов меж мирным населением и освобожденными из тюрем, известный в Херсоне меценат и почетный гражданин Петр Соколов выделил часть своих средств на экипировку и отправку на родину освобожденных арестантов.
Также стало известно, что городской управой было принято решение о формировании отрядов городской милиции в Херсоне. Заметьте, решение о формировании, а не о смене вывески.
Новые внутренние органы в государственной системе
Пока городская управа занималась формированием правоохранительных органов, городская дума решала насущные вопросы, среди которых был вопрос назначения жалования членам милиции. Вскоре в местных газетах рядом с объявлением о приеме на службу в милицию лиц, желающих послужить городу, появился список размеров определенного им месячного жалования (без квартир и отопления): Начальнику милиции назначили жалование в 400 р., помощнику - 325р., секретарю - 200 р., пом. секретаря - 150 р., писцам - 90 р. Районным милиционерам 1-го разряда - 120 р., второго - 90р.
9 марта, тайным голосованием, из группы кандидатов выбрали начальника городской милиции. Большинством голосов (32 против 16), им стал мировой судья, гласный думы, председатель военно- технического комитета Георгий Николаевич Гордов.
10 числа на первой странице «Родного Края» , под заголовком «От начальника милиции г. Херсона» было напечатано обращение Гордова, в котором были такие строки: «Народная милиция, как и армия народная, должна быть плотью от плоти и кровью от крови народной. Граждане! Вы должны проникнуться доверием и уважением к тем, кто возьмет на себя обязанность охраны спокойствия и благополучия вашего…»
В течении этих нескольких дней пока упраздняли полицию и формировали милицию, город все еще находился под охраной воинских патрулей, однако это не помешало всплеску преступности в Херсоне. Ведь оставшимся в городе «свободным» уголовным элементам, также требовалось есть, пить, естественно не воду, одеваться и где-то жить.
В эти дни «лихие людишки» умудрились обчистить даже высшее городское начальство, самого комиссара Временного правительства в Херсоне Петра Горича, утащив из его квартиры: 3 фунта (фунт - 453гр.) масла, 2 фунта колбасы, 5 фунтов сахара, 10 бутылок столового вина, несколько коробков спичек. В общей сложности на 150 р. (Сравните стоимость перечня этих продуктов с месячным жалованием городского милиционера положенным гордумой). Пожалуй, убытка было бы в разы больше, если преступников случайно не спугнули. Так, что Горичу еще крупно повезло.
Конечно, поначалу только сформированная милиция не имела единой формы одежды. В это время милиционера можно было определить лишь по имеющемуся у каждого из них, личному оружию, тесаку на ремне и белой повязке на рукаве левой руки, ну и конечно же удостоверению с печатью, скрепленной подписью начальника милиции.
А еще, пожалуй, стоит отметить, что несмотря на все усилия начальника милиции Гордова, мечтающего, чтобы вверенные ему силы охраны правопорядка состояли из интеллигентных, честных, грамотных и самоотверженных людей, в милицию зачастую попадали люди случайные, амбициозные, а порой даже не умевшие обращаться с оружием и не имевшие о служебной дисциплине ни малейшего понятия.
После нескольких случаев самострела, в правила приема лиц в органы, был добавлен дополнительный пункт «умеющих обращаться с оружием».
Не менее острой была проблема безответственности некоторых новых милиционеров. Так в местных газетах буквально уже к концу марта можно было прочитать об увольнении «проштрафившихся» с указанием причины: «оставил пост и ушел на танцы», «передал свою винтовку гражданскому лицу», «индифферентно отнесся к своим обязанностям» и так далее. Чуть позднее, «в целях поднятия нравственного уровня личного состава», были организованы долгосрочные курсы для милиционеров. В первую группу вошло до 50 человек, а лектором был приглашен представитель прокуратуры.
Первой «крупной» операцией новой херсонской милиции, можно, пожалуй, считать борьбу с пьянством. Уже спустя несколько дней после смены власти, 9 марта 1917 года местные газеты отметили весьма прискорбное явление: в городе был зафиксирован завоз бочкового вина, а на улицах появилось множество пьяных. Местная милиция рьяно взялась за наведение порядка в городе. По сути, разговорить задержанного пьяного не составляло особых трудностей, поэтому через несколько дней газеты отмечали успех работы милиции: «В течении нескольких ночей, в разных местах города было обнаружено громадное количество вина в бочонках. Честь и слава г.г. офицерам и милиционерам!» Спиртное уничтожалось тут же на месте и по грязным, пыльным улицам, вызывая слезы на глазах страждущих, бежали ручьи хмельного. Задержанные за спаивание народа, торговцы, прямиком отправлялись в камеры, ожидать решения суда.
Здесь нужно отметить, что несмотря на эйфорию от объявленной «свободы» и роспуск арестантов из мест заключения, новая власть никак не могла обойтись без тюрем. Некоторая часть местных узилищ вновь заработала, принимая на бесплатный постой потенциальных клиентов.
Херсон периода до Октябрьского переворота
Конечно, времена были неспокойные, а новоиспеченные стражи правопорядка плохо подготовленными, чтобы поддерживать образцовый порядок в городе. Поэтому справиться с воровством и грабежами, пьянством в городе оказалось не так то просто. Местные газеты сообщали: « Пьянство в Херсоне развивается с каждым днем все больше и больше. Во всех «чайных», «домах свиданий» и притонах, вино, спирт и коньяк продаются беспрепятственно. Это не секрет даже для милиции».
Произошло то, чего боялась уже не существующая самодержавная власть, которая ввела еще до начала германской войны ограничение на продажу и потребление спиртных напитков. Известно, что осенью 1916 года всех начальников губерний ознакомили с новым секретным документом, утвержденным МВД. Назывался этот документ «О порядке уничтожения при наступлении чрезвычайных обстоятельств крепких напитков, с практическими указаниями о технологических приемах уничтожения означенных напитков».
В нем, в частности, говорилось: «Было отмечено, что в казенных и частных местах выделки, хранения спиртных напитков ввиду воспрещения свободной торговли скопилось громадное количество напитков. В случае возникновения каких-либо беспорядков, особенно в районах их хранения, эти запасы представляют громадную опасность в отношении охраны государственного порядка и общественного спокойствия…
Необходимо устроить приспособления для спуска самотеком спирта и других напитков в водоемы (реки и т. д.), в каналы, колодцы или овраги, для чего должны были быть проложены в земле трубопроводы или закрытые желоба…»
Полицейские чины единогласно подтверждали важность этого мероприятия, так как «за отсутствием винных лавок всё внимание населения, возвращающегося по окончании войны, будет устремлено на запасы спирта».
Может быть, где-то и решились уничтожить спиртные запасы, однако, похоже, большая часть их все же была спасена, так как торговля водкой, вином и различными суррогатами продолжалась, а пьянство в 1917 году повсеместно принимало широкомасштабные формы.
А вот с главным продуктом питания, хлебом, проблем было куда больше: «Вчера в городе снова ощущалась нехватка хлеба. До конца дня в пекарнях хлеба совершенно не было, затем он появился, но в крайне ограниченном количестве. Длинные «хвосты» в течении целого ряда часов стояли у городских пекарен в ожидании своей очереди. Продавали не более 2-3 фунта в руки…» - писала газета «Родной Край».
Если учесть, что фунт, это всего-то 453 гр, а для многих семейств хлеб являлся основным продуктом питания, то несложно догадаться какими эпитетами награждал народ власть и местных торговцев. Да, что там эпитеты! «Новоиспеченной» и неумелой еще милиции приходилось сдерживать воинственные эмоции подогретой спиртным толпы, рвущейся громить пекарни и торговые лавки.
Октябрьский переворот усугубил проблемы…
К концу октября 1917 года, в преддверье Октябрьского переворота, на заседании под предводительством губернского комиссара Временного правительства Сергея Юрицина, было решено привлечь для охраны спокойствия в городе, эскадрон крымского конного полка. А еще через несколько дней, 25 октября, телеграф принес в Херсон известие о свершившейся под предводительством большевиков революции…
28 октября в «Родном Крае» было опубликовано воззвание от первых лиц города: «Темные силы, жадные к наживе, будут стараться использовать темноту и будут распространять злые слухи. Не поддавайтесь влиянию этих злых людей. Мы, представители революционной правительственной власти, стоим на стороже общих интересов всех граждан г. Херсона. Мы не допустим никаких насилий и грабежей. Мы не остановимся перед применением оружия. Мы выполним наш долг до конца. Помните же, что родина и революция призывает вас к исполнению гражданского долга. Никаких сборищ, никаких выступлений в эти дни». Да разве удержит какое-то воззвание «истинных патриотов»?
Новый крутой вираж в истории страны только усугубил существующие проблемы. В то время как по Херсону ходили и митинговали под красными знаменами толпы трудящихся и примкнувших к ним, экономическая ситуация в городе становилась невыносимой. Без того уже выросшие за этот год цены на необходимые продукты, катастрофически взлетели вверх.
Открывшийся 30 ноября, созванный по инициативе Временного совета народных комиссаров Херсонской губернии губернский съезд представителей рабочих, солдатских, крестьянских депутатов, городских и земских самоуправлений Херсонской губернии принял резолюцию, согласно которой Херсонская губерния біла признана неделимой частью Украинской федеративной республики.
Интересно, что в этот момент в прессе всерьез муссируется вопрос образования нового Причерноморского государства, куда по предположению авторов этого проекта, должны были войти страны Румыния, Болгария, Украина, Таврическая губерния и Кубанские области…
Ну, а первый украинский флаг в Херсоне появился над зданием земства с надписью: «Хай живе вільна Україна в Російській Федеративній республіці»
Впрочем, участь городских обывателей от этого легче не стала. Рубль обесценивался все больше, а посему «достаточная» публика, имевшая сбережения в банках, бросилась изымать свои вклады. Однако, не тут то было, во избежании краха, банки пошли на крайню меру и установили предельную норму выдачи наличности 250-тью рублями в неделю.
Милиционеры хотят кушать…
В довершении всех бед, служащие городской народной милиции объявили… забастовку! Пожалуй, это был беспрецедентный случай в истории правоохранительных органов, с самого начала их существования, до сегодняшнего дня. Отчаявшиеся милиционеры обратились через прессу к херсонцам: «Граждане! Мы знаем, что наше учреждение - милиция не пользуется особенными вашими симпатиями. Мы знаем, что по теории преемственности, нам передали все грехи и часть темного пришлого упраздненной полиции. Мы знаем также, что эпитеты, вроде: «дармоеды, бездельника», это те ласкательные имена, которыми милиционеры обычно награждаются. И тем не менее, зная все это, мы к вам обращаемся, граждане, в дни нашей борьбы за естественное право - право быть накормленными…»
Так вот нерадостно для местной милиции, впрочем, как и для всех других граждан разваливавшейся империи оканчивался 1917 год…
Джерело: "Херсонъ - забытый Югъ. Блог Виктора Хмеля"
Публікація першоджерела мовою оригіналу
