on-line с 20.02.06

Арт-блог

06.09.2018, 13:50

Вересень-2018

Знову Вересень приїхав На вечірньому коні І поставив зорі-віхи У небесній вишині. Іскор висипав немало На курний Чумацький шлях, Щоб до ранку не блукала Осінь в зоряних полях. Р.Росіцький

Випадкове фото

Голосування

Що для вас є основним джерелом інформації з історії?

Система Orphus

Start visitors - 21.03.2009
free counters



Календар подій

    123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031

Новини регіону

22.03.2024, 13:15

Книга історій "Плач Херсонщини". Художниця створила ілюстрації використовуючи старослов'янські символи

  Художниця з Херсона Валерія Гуран працювала в Естонії та ...
20.03.2024, 23:16

Сквер на проспекті Незалежності в Херсоні назвали на честь Джона Говарда

  У Херсоні завершилось громадське голосування щодо перейменування ...
20.03.2024, 22:51

Присвятила 50 років свого життя театру. Історія Заслуженої артистки України з Херсона Олександри Тарновської

Заслужена артистка України Олександра Тарновська присвятила 50 років ...

 

Лужа


Я в лужу упал и лежал очень долго,
мыча и хрюкая от наслаждения.
Конечно, лужа – не речка Волга.
Но я посвящу ей стихотворенье.
 

Вы только подумайте, сила какая!
Скольких она приняла в своё лоно.
Стоит эта лужа, на солнце сверкая,
а над ней деревья раскинули кроны.
 

Вот ветерок пробежал. Зарябило
то ли в глазах моих, то ли в луже.
Кто-то ещё прилёг (что за сила!)
Лежим вдвоем и никто нам не нужен.
 

Лежим и видим: проходит третий.
Куда он – домой, к жене? Как глупо!
– Эй, товарищ! Как тебя? Петя?
Принеси на обед нам тарелку супа.
 

Но лужа широкая, лужа глубокая
и этого Петю к себе прибрала.
– Как хорошо! – сказал он, окая, –
жалко только, что нас тут мало.
 

– Ничего, – я сказал ему, – Петя, терпение,
что нам жара, что нам злая стужа,
долежать хотя бы до воскресения.
Сколько нас будет! – Народная лужа.
 

И посветлели лежавших лица.
Песню запели, воспряли духом.
И вдруг: – Кто разрешил веселиться? –
Раздалось громом с небес над ухом.
 

…Взяли за руки, взяли за ноги
Меня и Петю, и третьего дядю
И понесли, понесли по дороге.
Лишили последней радости, бл…ди!

 

ПЕСЕНКА О КОЛОБКЕ


Жил да был у деда с бабкой колобок,
По сусекам наскребённый, по углам.
Он по печке, да по лавке скок-поскок,
Рожу красную имел, румяный бок,
По селу о нем дурная слава шла.
Материться научился за три дня,
Без закуски пару ведер выпивал.
Спал на коврике, с собачкою, в сенях,
А на утро, словно стеклышко вставал.

Он по улицам катался день-деньской
И орал на всех: «Спасайся! Зашибу!»
Дед гонялся за ним: «Стой, такой-сякой!»
А в ответ неслось: «Я вас видал в гробу!»
Раз он выкатился бодро за порог
И изрек неблагодарные слова:
«Надоело с вами жить, ну, я побег,
Сам себе теперь я буду голова».
 

Дед и бабка причитали: «Воротись!»
А потом махнули попросту рукой
И сказали: «Пусть его потреплет жизнь
И покажет ему, кто он есть такой».
По долинам, по горам и по лесам,
Перегаром обдавая все вокруг,
С бодрой песней: «Что мне волк, медведь, лиса!»
Колобок легко скакал, как мяч. И вдруг…
 

Видит, троица печальная сидит.
Он с вопросом к ним: «Какая, мол, беда?»
– Да у нас тут вино-водочный закрыт
И сказали, будто это навсегда.
Колобок котомку живо развязал,
Угостил своих знакомых первачом.
И все хвастался: «Из дома я сбежал.
Мне теперь любой зверюга нипочем!»
 

Но был съеден этот самый колобок;
Как закуску разделили на троих.
Эти ж трое ведь – лиса, медведь и волк.
Просто спьяну разобрать уже не смог
Колобок врагов коварнейших своих.
А дед и бабка и доныне же живут,
И в хозяйстве у них полные лады.
Вечерами колобка все ждут-пождут.
Ведь не знают, что напрасные труды.

 

 СЕРЕНАДА

Прощайте, прощайте, мадам!
Я ушел от вас навсегда.
Вы такая зануда.
Ну, скажите, откуда
Вы взялись такая?
Какая?

Липучая, приставучая, колючая,
Ядовитая, как змея гремучая.
А, может быть, я заблуждаюсь?
Ну что ж, лет через тридцать раскаюсь!

И так, я забыл вас, мадам!
Но Вы, но Вы как всегда
Ночью пришли под балкон,
Я слышал гитарный звон.
Вы пели свою серенаду.
Прошу Вас – не надо!

Ведь она такая фальшивая, плаксивая,
А Вы с открытым ртом такая некрасивая!
Серенада ваша не романтичная, истеричная
И к тому ж еще косноязычная.

Я уши заткнул, мадам.
Я сгорал, пропадал от стыда!
А Вы под окном голосили.
Вас полдома заткнуться просили.
Кто-то с ведром прибежал. Как на пожар.
Кошмар!..

Наконец вы ушли. Но с тех пор
Не могу я выйти во двор.
Только взойду на крыльцо –
Обзывают меня подлецом,
Плюют мне прямо в лицо
И швыряются тухлым яйцом.
А все из-за Вас, мадам!
Я забыл… Нет, я не забуду Вас
НИ-КОГ-ДА!
 


 ГОРОД

О, эти города,
Напитанные ядом гнилого золота!
Ты возлюбил ли ужас и тоску их,
Странник?..
Верхарн

Город ломает и опустошает
слабые души.
И закаляет сильные.
Расставляя сети соблазнов
и искушений.
Он испытывает нас,
дает нам шанс задуматься о себе,
найти в этом кипящем адовом котле
себя.
Он кричит: «Полюби меня такого, каков я есть –
со всеми моими гримасами,

сточными ямами и мусорными кучами.
Я не утаиваю своего уродства,
выставляю его напоказ.
Я опустошаюсь сам,
чтобы наполнился ты.
Я – чистилище.
Извлеки крупицы чистоты,
всмотрись и вслушайся.
Я весь перед тобой.
Радуйся моей открытости. Дорожи ею».

 

* * *

Вот и дуло на меня, вот и дуло,
А я взял и показал ему дулю.
Но шарахнуло в меня со всей дури.
Вот и жмурик я теперь, вот и жмурик.

* * *

Уверуем! И станем жить иначе,
хотя не ведаем, что нас за гранью ждёт.
Но судный день еще не обозначен,
нам Время шанс одуматься даёт.

 

И. Г.

И любить мне недосуг,
и писать стихи.
Стали чувства мои вдруг
мелки и сухи.

Потерялась острота,
новизна ушла,
заедает суета,
не хватает зла.

Я и эдак, я и так.
Господи, прости!
Подаёт мне кто-то знак:
мол, конец пути.

Не кричи, не паникуй –
это ж только сон.
Я очнусь – лишь поцелуй.
Что? Да ты влюблён!

* * *

И любовь, как листья увядает.
Падает на землю, пропадает.
Памятью лишь в сердце остаётся
и стихами на бумагу льётся.

* * *

Дождь по лужам.
Кому он нужен?..
Целый день,
целый год,
целый век...
Человек.
Ты мечтами загружен,
но пред жизнью, увы,
безоружен.
На погибель себя ты
обрек...

* * *

Не одиночества боюсь –
оно логично.
Но рыбою об лёд я бьюсь
(косноязычно).
Точней сказать распотрошён,
душа – наружу.
Вопрос небытия решён:
кому я нужен?..

* * *

Подобно годовым кольцам на дереве,
Каждое событие
Оставляет в памяти след,
До времени там хранится
И проявляется в момент
«Среза ствола».

* * *

«Давай, выкладывай всё начистоту!..»
Да что вы!?
У меня столько дерьма припасено,
И вот так прямо – «на чистоту»?
Отстирывать замучаетесь.
 


ГОЛОС

Многие не понимают,
Но кто-то же должен понять.
Многие не слышат,
Но кто-то же должен услышать
Звучащий сквозь тишину Голос –
Тихий, но внятный,
Спокойный, но с большим
Внутренним напряжением.
Голос, который беспокоит,
Пробуждает, зовёт.
Глубина, из которой он идёт –
Бездонна.
Люди притворяются глухими:
Они громко разговаривают,
Размахивают руками,
Хохочут, как ненормальные,
А когда молчат, сидя в тишине,
То ничего не слышат.
Абсолютно ничего.
Голос бессилен,
Ибо те, кто не хотят слышать –
Не слышат.
Но, в конце концов,
Он достигает слуха.
Услышавшие, поражаются
Его чистоте и мощи,
Его всесокрушающему напору.

* * *

Моя память похожа на этих птиц,
летящих черной стаей,
и вдруг бросающихся врассыпную.
Ждёшь эхо выстрела –
и нет его.
У птиц свои причуды.
У памяти – свои.
То цельна и едина, то, увы,
дробится на осколки, эпизоды,
друг с другом не имеющие связи.
И зыбким кажется моё земное «Я»,
Разрушенное чем-то изнутри.

 

ПОХМЕЛЬНАЯ

Сколько можно зарекаться
Пить, но чтоб не напиваться?!
Не ругаться и не драться,
А сидеть в углу
И вести с своим соседом
Очень мирную беседу…
Но я пью и снова еду
Мордой по столу.
 

Вырубаюсь моментально
Под мотив дороги дальней.
Мне грозит исход летальный
Или «крыши» сдвиг.
Два часа мне тёрли уши,
Пять часов стоял под душем,
Ничего три дня не кушал –
Онемел язык.

С окончанием запоя
Не стоит мой хвост трубою.
Я и плачу, я и вою
И рычу, как зверь.
Прерывается дыханье,
Слышу сердца громыханье.
Вот послал Господь страданье,
Словно пальцы в дверь.

Но всё проходит, даже муки,
Не трясутся больше руки,
Различаю ясно звуки,
Внятно говорю.
И до следующей пьянки
Я на приколе, на стоянке,
И жене своей, армянке,
Фейс пока не бью.
 

(АНТИВАНШЕНКИН)

Подражая Дмитрию Лысюку

Я люблю тебя смерть!
Нет здесь позы и нету лукавства.
Ты меня обогреть,
Знаю, хочешь без лжи и коварства.
Дышишь прямо в лицо
И приятно щекочешь нервишки.
Я рвану за кольцо -
Разбегайтесь, девчонки, мальчишки!

Я люблю тебя, смерть!
И величье твое воспеваю.
К синим звездам взлететь
Ты поможешь мне, даль открывая.
Я шепчу и кричу
И слагаю баллады и гимны:
Смерть, я жить не хочу!
Жизнь меня ненавидит взаимно.

Я люблю тебя, смерть!
Вот и гробик сколочен дубовый.
Лечь в него, запереть
Душу грешную на все засовы.
Память к черту стереть,
Фигу жирную скорчить в кармане.
Я люблю тебя, смерть!
Вот умру – кто ж любить тебя станет?

Я люблю тебя, смерть!
Семимильную поступь и хватку.
Похоронную медь,
Крестик, холмик, цветы и оградку.
Ловко пойманный в сеть –
Тело в землю, а душу на волю.
Я люблю тебя, смерть,
Как прогулку по минному полю.

Я люблю тебя, смерть!
Нет ни тайны в тебе, ни загадки.
В прошлом, нынче и впредь
Я бессмертен без всякой оглядки.
А теперь мне ответь:
Ну, куда ж ты, к чертям, подевалась?
Если прячется смерть,
Значит, жизни она испугалась!

 

* * *

Отстучу чечетку я,
Выдам антраша,
Следом за красоткою
Ускоряя шаг.
А она как лодочка
По волнам плывет.
А она как водочка
По мозгам даёт.
Посчитал деревья я,
Посчитал столбы.
Нет теперь доверия
К глазкам голубым.
И теперя клиника –
Мой родимый дом.
Пострадала мимика,
В психике надлом.
Отдыха не знаючи,
Тихо по ночам,
Вынув ключик гаечный,
Бью им в свой кочан.

Пусть такие действия
Чистый мазохизм,
Но зато последствия
Лучше всяких клизм.

 

ПЕСЕНКА О ТОЛЕРАНТНОСТИ

Он два дня меня к сожительству склонял.
Я на третий согласилась (черт с тобой!).
Он натуру мою тонкую понял,
Хоть еще недавно был он голубой.

Расцвели в душе фиалки, васильки.
Не ходила я – парила над землей.
Во какие, блин, бывают мужики!
И не важно, что он бывший голубой.

Бабы толпами за мной, кричат: «Скажи,
Где смогла такое чудо откопать?»
Говорю: «Само оно не прибежит,
Его долго надо по свету искать.

И как только замаячит силуэт –
Отдавайтесь своей страсти роковой.
И не важно, кто он там – блондин, брунэт,
Русый, рыжий или просто…голубой».

* * *

Я – работник морга.
Морга я служитель.
Млею от восторга:
Я средь мертвых – житель!
Вот лежат – холодные.
А, может быть, голодные?
Я их пожалею,
Супчик им согрею.

Накормлю из ложечки:
Ешьте, всем вам хватит!
По куриной ножечке,
По яичку нате.
Кофейка? Компотика?
Нет, сто грамм, увольте-ка!
Забирают, видели,
Трупы в вытрезвители?

Потерпеть до ужина
Вам теперь придется.
Сколько вас тут? Дюжина!
Место всем найдётся.
Разместились? Ладушки.
Лягу с вами рядышком.
Завтра – воскресение:
Ваше ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ!

* * *

Закат, и паучок на фоне неба
Неутомимо сеть свою прядёт.
Он бегает проворно,
Но не суетливо
Из конца в конец –
Туда-сюда.
И словно
Размышляет в это время.
Мысль паутинкой вьется в голове,
Как он – не суетлива.
Не для добычи сеть свою прядет
Проворный паучок –
Не для добычи!
Творца он выполняет волю –
Этим счастлив.
Ни птицам не завидует,
Ни рыбам.
Сосредоточен, внутренне он собран.
И бегая по тонкой паутинке,
Он постигает тонкие миры.
Соединяет прочно Миг и Вечность.

* * *

Я знаю, откуда эта
Апокалипсическая потребность
В конце света.
Умирать в одиночку всегда страшнее
И вот придумана всеобщая
Итоговая черта,
Когда гибнут сотни миллионов
И смерть единицы
Теряет свой трагический смысл.
Катастрофа не дает осознать
Во всей полноте
Ужас происходящего.
Она выравнивает страдания,
Делая трагедию фарсом:
После нас хоть потоп!
Гибнем-то скопом –
Чего ж горевать?


* * *

Хочу, чтобы душа моя насквозь промерзла,
Покрылась инеем, застыла.
Чтобы ничье дыхание ее не согревало.
Но широко открытые глаза
Смотрели в мир, всё видя, понимая,
Не пропуская ни мгновенья,
Фиксируя любую мимолетность:
Блеск солнца, взмах крыльев, скрип ставни,
Звук голоса,
И мелкий шрифт на развороте книги.
Глаза души всевидящи.

* * *

Сел к инструменту.
Опустил руки на клавиши.
Они отозвались непривычно глухо.
Прислушался к себе.
Нет, глухо у меня внутри.
С клавишами всё в порядке.

ЮНОШЕСКОЕ

Какая-то дивная смесь
Печали, любви, наслажденья...
Я все еще с вами, я здесь,
Но мысли мои в отдаленье.

Какая-то жуткая власть
В порыве написанных строчек.
Душа моя разорвалась,
Болит ее каждый кусочек.

Какой-то безумный прыжок
И вечное в пропасть паденье.
Есть жизнь, есть отпущенный срок
Печали, любви, наслажденью.

СЕМЬ СМЕРТЕЙ

Если умру на рассвете –
Никто этого не заметит.
Прижмурюсь коль на закате –
Зарыдает весь мир об утрате.
Если загнусь среди ночи –
Никто хоронить не захочет.
«Дуба врежу» весною –
С почестями зароют.
Если откинусь летом,
То превращусь в комету.
Осенью «кони двину» –
Будет земля периной.
Зимою «в ящик сыграю» –
Путь мой прямехонько к раю.
А коли выживу СЕМИ смертям назло,
Скажу, усмехнувшись:
«Надо же, повезло»...

* * *

Сколько той жизни...
А все-таки верится,
Что напоследок удастся сказать:
«Братцы, не все в ней монетою мерится
И не умением пятки лизать».

Ветер листает страницы истории.
Правда залита потоками лжи.
Вот приближается печь крематория.
Тесно в ней, жарко.
Сколько той жи...

А. С.

Не сбылось... Ну что ж, не сбылось.
Но верилось, Боже, как верилось!
Из самой души наружу рвалось.
Застряло вдруг, не осмелилось.

Не ненависть в сердце, не злость,
Но страшное что-то с ним сделалось.
Не сбылось... Как же так - не сбылось?!
Ведь верилось, Боже, как верилось!

* * *

Какая мне разница кем я буду:
Дворником, сторожем, инженером?
Иметь бы в душе ожиданье чуда,
Иметь бы в душе в человека веру.

И не устать бы бродить по свету,
Заново мир и себя открывая.
И не бояться бы кануть в Лету,
Случайно попав под колеса трамвая.

И не иметь бы жену-мегеру,
На черепе бьющую мне посуду,
Чтоб сохранить в человека веру
И ожидание близкого чуда.

* * *

Брось камень – улетит за облака.
Вдохни – весь воздух в грудь твою вольется.
Увидишь ее раз издалека –
И ближе в целом свете не найдется.

И даже шепот криком прозвучит.
А тишина раздавит перепонки…
Мир стал давно иным.
Но к той девчонке
И двадцать лет спустя все память мчит.

ПЕСЕНКА О ВЕСНЕ

Уже сто лет, как в мир нагрянула весна,
Уже сто лет она сдаваться не желает.
И целый век людские души колыхает,
Переворачивает их она до дна.

А мы, глупцы, стремимся разгадать,
Каким же образом весна царит в природе.
И все скучаем о зиме, о Новом годе,
И на весну ворчим, пытаемся прогнать.

Два полюса растоплены давно,
Нет даже айсбергов, лишь крохотные льдины,
И прыгают веселые дельфины.
Я в эту сказку растворю окно.

И задохнусь от теплых свежих струй,
Душа рванется птицей в поднебесье.
Будь вечно там, люби, любовью грейся,
Над злобой дня победу торжествуй!

ЕДИНИЦА

Сяду, всмотрюсь, вдумаюсь, начну замечать очертания.
Проступят, проявятся линии, смешаются, переплетутся.
Невозможные, невероятные, удивительные сочетания
Сблизятся, соединятся, плотно притрутся.

Материя, мнящая себя свободной независимой единицей,
Начнет мягчать под напряженным воздействием воли.
Чудо перерождения вот-вот случится.
Сердце затрепещет от счастья. И тут же застынет от боли.

Масса просеется, вычленится святое,
То, что бессознательно я принимаю на веру.
Выходящее за рамки, даже за чувство шестое,
Уносящееся в беспредельность, покидающее атмосферу.

Громоздящиеся слова лишь подчеркнут невозможность
Выразить дрожащего сердца восторг и смятение.
Сила прозрения убьет единицы ничтожность,
Приближая ее к божеству, как к солнцу растение.

* * *

Проходимцы мы и пройдохи.
Выпадают нам счастья крохи.
Их жуем, торопясь глотаем.
Будут, будут еще, считаем.

Не идем никуда, не едем.
Предаемся пустой беседе.
Мысли рваные в беспорядке.
Не поймать их – играют в прятки.

«Ну и ладно, авось и сладим»…
Жизнь смеется тихонько сзади
Над «разумною» мыслью нашей.
Скоро взгреет, тогда попляшем.

«СТАРИННЫЙ» РОМАНС

У облетающей листвы
Всего одно предназначенье:
Чтобы по ней шагали Вы,
Хотя бы ради развлеченья.

А я б смотрел со стороны,
Как невесомо и печально
При свете выцветшей Луны
Вершите Вы свой путь случайный.

Я не окликну Вас, увы,
Боясь спугнуть очарованье.
Услышьте в шорохе листвы
Слова короткого прощанья.

Ложатся саваном снега.
И нет листвы, и нет надежды.
Но сквозь года мне дорога
Тропа, где Вы шагали прежде.


* * *

Как глубоко ошибаются те,
Которые думают, что спасение – в красоте.
Спасение – в уродстве. Оно трагично.
Поэтому, предположить логично,
Что только они, глубоко страдающие,
Поймут своих по несчастью товарищей.

Поймут и спасут. Они – альтруисты.
Красивые, как правило, эгоцентристы.
Они грубияны и эксгибиционисты.
Короче, все сволочи и фашисты!
К стенке лицом их, беглым огнем!
Уродливое будущее строить начнем.

* * *

Черты твоего лица
Изучены мной до конца.
Теперь изучать наступает черед
Шею, грудь, живот.
Когда терпеливо я ИХ изучу –
Ниже взгляд опустить захочу.
Но ты говоришь: – Mon sher, это – срам.
Я понимаю... И все же
Полжизни, нет, жизнь за него отдам.
Ведь срам мне
ВСЕГО ДОРОЖЕ.

* * *

Да-да, бываю я и трезв.
И пьян, конечно же, бываю.
Когда я пьян, то очень резв,
Весь на распашку. Не скрываюсь.

А трезвый я какой-то весь
Закомплексованный, зажатый.
Короче, я двулик, я смесь.
Короче!.. Наливай, ребята!


ИСПОВЕДЬ ГРАФОМАНА

Месяцами, годами могу не писать.
Но когда-нибудь (я-то уж знаю!),
Сквозь ругательство, где поминается мать,
Стиснув зубы, сижу, сочиняю.

И открыта тетрадь, и в мозгах перекос,
И какие-то новые дали
Открываются мне. И один лишь вопрос
Громыхает: – Что, бл…ди, не ждали!?


Восемь строк о женщинах

1

Страсть, как хочется кого-нибудь обнять!
Страсть, как хочется в кого-нибудь влюбиться!
Остается Санчу Пансу отыскать
и немедленно в дорогу снарядиться.
Дамы сердца пропадают ни за грош.
Я спасу их от хозяйственной рутины.
Вот подъеду всем приятен и пригож…
Где же Панса?
В кабаке сидит, скотина!..

2

Я полюбил ее с первого взгляда,
она меня – со второго.
Я спросил: – Чего тебе надо?
Она мне: – Спиртного.
Я притащил две бутылки «Столичной»,
вскричал: – Люби меня, Фрося!
А она в ответ: – Лучше б «Пшеничной»...
И я эту стерьву бросил!

3

Вот стою я перед Вами,
чист и бел, как херувим.
Не топчу Вас в грязь ногами –
говорю Вам о любви.
А Вы робкая такая,
лишь киваете слегка,
…на сближенье намекая
шевеленьем языка.

4

Верю в светлое, верю в чистое.
А иначе не жить и вовсе мне.
Но попалась баба речистая:
говорила без умолку восемь дней.
И такого я понаслушался,
что случилась со мною апатия.
Лучше б водочки я накушался,
но это грех – по ее понятиям.

5

Мадам, Вы из ребра из моего.
А больше я не знаю ничего.
Пусть имя я не помню –
ну и что ж.
Ведь главное, что бюст у Вас хорош.
Я о глазах уже не говорю
и за улыбку лучше промолчать.
Я Вам цветов букетик подарю,
чтоб стали меня чаще привечать.

6

Я в трезвом виде женщин обожаю.
Приняв на грудь, я их боготворю.
Они меня до дома провожают.
Что, нет? Гад буду, правду говорю!
Я сотворю для них любое чудо:
в грязь упаду, шагну под пистолет.
А если захотят, то, гадом буду, –
куплю на всех в кино один билет.

7

Я к ней пришел, когда Луна светила
и произнес прощальные слова.
Потом веревку взял, кусочек мыла
и вдаль ушел, где неба синева.
Она мне вслед и выла, и стонала,
в пыли валялась, волосы рвала.
Вернулся я: веревки было мало.
Она мне метров пять еще дала.

8

Я не хотел, а ты - хотела.
Я убегал, ты - догоняла.
Впилась зубами в моё тело.
(Души моей, знать, было мало!)

Я в судорогах весь забился,
Упал и - засучил ногами...
Ах, Боже! Это сон приснился,
В котором были мы врагами.

9

Любовь уходит, стареет тело.
Наверно, это немного грустно.
Что ты ждала и чего хотела,
Ко мне проявляя нежное чувство?

Жарко лобзала, в уши дышала,
Так, что, казалось, ветер свищет.
Ты, дорогая, мне спать мешала
И усвоению скудной пищи...


10

Слезами горю не поможешь
И смехом тоже – черта с два.
Родная, в гроб меня положишь.
Не дашь спокойно доживать!

То дразнишься, то причитаешь,
То волосы на себе рвешь.
Ты столько качеств сочетаешь,
Что от себя же устаешь.

СИЛА УБЕЖДЕНИЯ

В моей башке одна извилина
и та прямая от рождения.
И потому такая сильная
рука, как средство убеждения.

Я в споре так аргументирую,
что пропадают возражения.
А потому беседа – мирная.
Что значит сила убеждения!

Да, лидер я в любой компании.
Как цыкну, так смолкают прения.
Пускай убогое сознание,
зато есть сила убеждения.

И наплевать, что красноречия
как есть лишённый от рождения.
Пока сильны мои предплечия,
то, знать, сильны и убеждения!

ПЕСЕНКА ПРО УДАЧУ

Сколько, сколько прошло, пролетело!
Вторгается жизнь то и дело
В самые недра души.
И так неожиданно, круто
Меняет все планы, маршруты,
Что мы, позабыв все на свете,
всюду за нею спешим.

Туда, где нас ждёт удача,
Пусть призрачная пока.
И жить мы не можем иначе,
Тем паче, тем паче,
Что жизнь так коротка.

Дни бегут и бегут безвозвратно.
Смотреть так занятно
На это со стороны.
А если броситься с ходу
В борьбу за успех, как в воду, -
Подхватит тебя теченье,
появится страх глубины.

Но где-то нас ждет удача,
Пусть призрачная пока.
И жить нам нельзя иначе,
Тем паче, тем паче,
Что жизнь так коротка.

Плыть и плыть, пока сил хватает,
Пока туман не растает,
Мысли и даль прояснив.
Уверенность, как подспорье,
Компас надежный в море.
Пройди шторма и циклоны,
выбранный курс сохрани.

Ищи, тебя ждет удача,
Пусть призрачная пока.
И жить ты не должен иначе,
Тем паче, тем паче,
Что жизнь так коротка.

НОВОГОДНЯЯ

День за днем убегает,
Календарь облетел.
Новый год наступает,
Новых встреч, новых дел.

Кто-то дома встречает,
Кто-то в дальнем пути.
Новый год наступает,
От него не уйти.

Мы подводим итоги,
Суетясь и спеша.
И в неясной тревоге
Пребывает душа.

А на елке мигают
Веселее огни.
Словно время стегают
И кричат: Догони!

Публікація першоджерела мовою оригіналу

Напишіть свій коментар

Введіть число, яке Ви бачите праворуч
Якщо Ви не бачите зображення з числом - змініть настроювання браузера так, щоб відображались картинки та перезагрузіть сторінку.