Спасти Херсон мог только Суворов
Но за спасение Херсона от турков памятник Суворову стоит в... Очакове
Суворов спокоен
Со дня начала строительства адмиралтейства (военная верфь) Херсон кишмя кишел турецкими и французскими шпионами. Но в течение пяти лет Турция не предпринимала попыток уничтожить строение. Султана вполне устраивала медлительность, с которой Иван Ганнибал готовил к спуску первый корабль, а также мнение французских советников о невозможности проведения мощного линейного корабля из Херсона в море из-за мелководья устья Днепра. Даже когда первый линкор «Слава Екатерины» под охраной фрегата «Херсон» бросил якорь у Кинбурнской крепости в зоне видимости крепости Джанкрименд (турецкое название Очакова), этот факт не встревожил турков. Напротив, комендант крепости через своих обер-офицеров поздравил командира Марко Войновича с первым выходом в море столь блестящего корабля и милостиво разрешил морякам отовариться в лавках крепости.
Когда же пополнение Черноморского флота кораблями херсонской постройки стало постоянным, в турецком диване (совет султана) был разработан план уничтожения Херсона. Русская разведка своевременно информировала князя Потемкина об этом, через посла России в Константинополе Булгакова. План был довольно прост: смять Кинбурнскую крепость, подойти к Херсону и бортовым залпом эскадры превратить адмиралтейство в руины. Параллельно предусматривали и захват Крыма.
Получив это известие, Потемкин чуть богу душу не отдал. С таким трудом начатое строительство флота в Херсоне повисло на волоске от гибели. И самое главное: Екатерина II со свитой и немногочисленной охраной в то время пребывала в Крыму. Куда бросить все силы? Кого или что в первую очередь защитить от турков? Князь делит Южную армию на две части: «...Генералам-аншефам Суворову препоручаю бдение о Кинбурне и Херсоне, Каховскому - стража Таврического полуострова». Потемкин - блестящий администратор и государственный деятель в дни мира. Но он был беспомощен во время войны, порой переходя в отчаяние.
Подобное случилось с ним летом 1787 года. В своих письмах императрице он просит её как можно скорее покинуть Тавриду, умоляет её дать дозволение сдать командование армией фельдмаршалу Румянцеву. Последнему он пишет: «Ведь моя карьера кончена... Я почти с ума сошел... Ей Богу, я не знаю, что делать, болезни угнетают, ума нет». Как маленького дитя, Екатерина II в своих письмах успокаивает светлейшего: «Григорий Александрович! Не унывай и береги свои силы... Оставь унылую мысль, ободри свой дух, подкрепи ум и душу. Это настоящая слабость, чтобы, как пишешь ко мне, снисложить свои достоинства и скрыться. Хорошо бы для Херсона, если бы можно спасти Кинбурн. Не знаю почему, мне кажется, что Суворов в обмен возьмёт у них Очаков». Императрица ошиблась - Суворов сделал и то, и другое.
Только один Александр Васильевич был невозмутимо спокоен. Война для него была работой. А работу надо выполнять, невзирая на эмоции. Получив задание Потемкина, Суворов назначает комендантом Кинбурнской крепости своего соратника, испытанного в сражениях генерала Ивана Реку и срочно вызывает в Херсон строителя цитадели Франца де Волана для её реконструкции.
С целью обеспечения безопасности Херсона генерал-аншеф предпринимает следующее: де Волану приказано вдвое увеличить численность артиллерии Кинбурнской крепости с соответствующими этому укреплениями и создать два редута (полевое укрепление) - Александровский и Павловский (сейчас сёла Геройское и Рыбальче). Дислоцировать пехотный полк в селе Александровка (Белозерский район), а от Станислава до Софиевки (Белозерский район) расположить два пехотных и один драгунский полки и вдоль лимана 24 морских орудия. Херсон усилить тремя пехотными полками и пятью артиллерийскими батареями, пристреляв каждый квадратный метр Днепра на подходе к адмиралтейству. Вход в Днепр со стороны лимана перекрыть тремя корпусами кораблей, которые при затоплении блокируют вход турецкой эскадры в рукав реки, ведущей к Херсону (150 м длины).
Подобные меры Суворова носили двоякий смысл: обеспечить безопасность Херсона в случае взятия Кинбурнской крепости и скрыть от турков свой основной замысел. В него не был посвящен никто из ближайших штаб-обер-офицеров. Уж очень большой была ставка - быть или не быть Херсону. Его судьба была только в руках Суворова.
Начало
13 августа 1787 г. турецкая эскадра из одиннадцати кораблей на траверзе Кинбурн - Очаков напала на корабли «Скорый» и «Битюг». От неминуемой гибели их спасла наступившая темнота, под прикрытием которой они ушли в Херсон.
20 августа под стенами Очакова расположилась турецкая флотилия из 25 кораблей. Её целью была поддержка морского десанта для уничтожения Кинбурнской крепости. Это невзрачное укрепление, расположенное на узкой косе, далеко выступающей в море, имело ключевое стратегическое значение для взятия Херсона турками. Крепость, подобно воротам, закрывала флоту вход в Днепровский лиман.
1 октября, на самое празднование Покрова, когда Суворов и офицеры присутствовали на божественной литургии, шестьсот турецких орудий начали артподготовку. Ещё не затихли звуки канонады, как сотни десантных лодок направились к косе. Командующий, получив известие об этом, богослужение не остановил. Обер-офицеры были в недоумении: как можно дать врагу высадиться, окопаться и закрепиться на плацдарме! Они просто не знали, что в план Суворова входило не отбить, а уничтожить десант, заманив его в ловушку. Ведь соотношение сил было далеко не в пользу Суворова: 1700 штыков и сабель наших воинов против 5000 отборных десантников плюс артприкрытие турецкой эскадры.
Первая атака
Турки приблизились на расстояние не более двухсот шагов от крепости. Они уже забили в барабаны, развернули зеленые знамена, дервиши-бекташи (в нашем понятии - комиссары, политруки) призывали к бою. В это время закончилась литургия, и Суворов, едва переступив порог походной церкви, взмахнул обнаженной шпагой. С крепостных батарей грянул залп такой мощности, что бывалые солдаты открыли рты, чтобы не лопнули барабанные перепонки. Слева на турецких десантников с криком и свистом ринулись казаки полковника Иловайского, справа - Орловский пехотный полк без единого выстрела бросился в штыковую атаку. Первые ряды турков были изрублены и переколоты, но и Орловский полк потерял почти всех солдат.
Вторая атака
Этот бой мог стать для Суворова последним дважды. Во время введения в бой двух батальонов Козловского полка пушечным ядром снесло голову лошади генерала. И его тут же чуть не зарубил янычар. Вовремя подставленный штык гренадера Степана Новикова спас Суворова. Не успев оседлать нового коня, генерал был ранен картечью в левый бок. Секундой позже его накрыл толстый слой песка от взрыва ядра. Позднее Суворов писал: «Был от смерти на полногтя». Придя в сознание и после перевязки раны генерал дал передышку своим солдатам. Да и турки вернулись в свои окопы.
Третья атака
Вечерело. Обессиленные турки, зная о потерях русских, готовились к ночному отдыху. Но они недооценили смелость и непредсказуемость генерала в достижении конечной цели - Победы. Вот что писал сам полководец в реляции Потемкину: «Оставалась узкая стрелка косы до мыса сажен сто (215 м). Мы бросили неприятеля в воду... Артиллерия наша его картечами нещадно перестреляла. Победа совершенная. Незадолго перед полуночью мы дело закончили, и перед тем я был ранен навылет пулею... было варваров 5000 отборных морских солдат; из них около 500 спастись могло. В покорности моей четырнадцать их знамен перед вашу светлость представляю».
Виктория!
Весть о победе пронеслась по всей империи. На заседании Сената Екатерина II отметила: «Александр Васильевич всех нас поставил на колени, жалко только, что его, старика (57 лет - авт.), ранили». Императрица пожаловала ему высший орден Андрея Первозванного и золотой плюмаж на треуголку с алмазной буквой «К» (Кинбурн).
Солдаты преподнесли своему кумиру купленное в складчину роскошное Евангелие, весившее тридцать восемь фунтов (15,2 кг) и огромный серебряный крест. Командующий армией Григорий Потемкин выслал Суворову «девятнадцать медалей серебряных для нижних чинов, отличивших себя в сражении». При этом солдаты должны были сами избрать из своих рядов достойных награждения.
Первый памятник
Инициатором увековечивания Суворова на Кинбурнской косе был его внук Александр Аркадьевич Суворов. Накануне празднования 50-летия победы под Кинбурном по модели скульптора Василия Демут-Малиновского был отлит бронзовый бюст полководца. Внук Суворова сопровождал из Петербурга в Херсон скульптурное изображение деда.
Памятник со всеми воинскими почестями, соответствующими рангу Суворова, установили на плацу Кинбурнской крепости. Оградой служили трофейные турецкие пушки.
Второй памятник
Редко в истории бывает, что, по разным причинам, за одну и ту же заслугу человеку ставят памятник дважды. Уж больно великой должна она быть, чтобы не стерлась со временем в памяти людской.
...В 1854 году, во время Крымской войны, английские корабли подошли к Кинбурнской крепости. А она к тому времени настолько обветшала, что давно не соответствовала требованиям того времени как по орудийному вооружению, так и по системе расположения укреплений.
Зная это, и чтобы избежать напрасного кровопролития, её комендант выбросил белый флаг. Англичане погрузили на свои корабли все самое ценное, а также бюст Суворова вместе с турецкими стволами морских орудий (судьба похищенного неизвестна поныне). Гнев императора Николая I за сдачу крепости без боя был настолько велик, что он приказал Кинбурнскую крепость сравнять с землею.
К 120-летию со дня победы коса представляла из себя заболоченную местность, поросшую камышом. Потому торжество и открытие нового памятника, посвященные победе Суворова при Кинбурне, решили провести в 1907 году поблизости, в Очакове. На памятнике Суворов изображен в разгаре сражения: левая рука прижата к ране, на лице гримаса боли, а устремленная правая - словно приказ: «Вперёд! Только Виктория!»
P. S. Суворов был не только гением военной стратегии, но и Человеком. С большим чувством юмора и лиризма он описал ход Кинбурнского сражения и красоту нашего края в письме своей дочери Наташе, которой исполнилось 12 лет: «Суворочка, душа моя, здравствуй! Ты меня порадовала письмом... У нас все были драки (Кинбурнское сражение - авт.). Сильнее, нежели вы деретесь за волосы, а как взаправду потанцевали (повоевали - авт.), то я с балету вышел (покинул поле боя - авт.): в бок - пушечная картечь, в левой руке от пули дырочка да подо мною лошади мордочку отстреляли; насилу часов через восемь отпустили с театру (поля боя - авт.) в камеру (лазарет - авт.).
Как же весело на Черном море, на лимане! Везде поют лебеди, утки, кулики, по полям жаворонки, синички, а в воде стерлядки, осетры, пропасть. Послал бы к тебе полевых цветков, да дорогой высохнут. Прости, голубушка, Христос-Спаситель с тобою.
Отец твой Александр Суворов».
Все даты в публикации указаны по старому стилю.
Александр Скороход
Джерело інформації: «Гривна».- №39.- 24.09.2002
