Запорожский казак Джон Пол Джонс
(История не столько спорная, сколько местами авантюрная, местами героическая, местами – проходит по части исторических курьёзов, а местами – очень грустная. Но в любом случае достойна того, чтобы её рассказать).
В самом центре Петербурга, на углу улиц Б. Морской и Гороховой один из домов украшает довольно странная мемориальная доска из красного полированного гранита, установленная, как видно, не слишком давно. На ней мы видим портретный барельеф человека в треугольной шляпе, по моде XVIII века, в обрамлении двух артиллерийских стволов. Золотая двуязычная надпись гласит:
Джон Пол Джонс
John Paul Jones
контр-адмирал
российского флота
национальный герой
и основатель флота США
admiral of the russian navy
national hero and father
of the unated states navy
жил в этом доме в 1788-1789
lives here from 1788 to 1789
Это, разумеется, не шутка российских поклонников – все на полном серьезе, в том числе и две грамматические ошибки в английской части, а также одна смысловая ошибка перевода (контр-адмирал и admiral – звания все-таки разные, меж ними 2 ступени). Позор, конечно, для города, но, в целом, адекватно компетентности нынешней его администрации – и даже более того, хорошо, что хоть какая-то память об этом промелькнувшем на российском небосклоне человеке у нас увековечена. Он, право, подобное заслужил.
Родился наш герой в 1747 г. в Шотландии – там же, где Грейг, Кроун и большинство других британских моряков, оставшихся в русской истории. Дело здесь, по всей видимости, не в каком-то генетическом превосходстве шотландской морской доблести над таковой прочих сынов Альбиона, а в преходяще-исторических материях: в силу ряда причин, оставаться амбициозным шотландцем в Британии XVIII века было непросто – потому эти амбициозные шотландцы легко становились амбициозными французами, русскими, американцами и т.д.
Но вернемся к Полу Джонсу или Джону Полу, как его звали с рождения. Происхождения он был самого неинтересного, сиречь – крестьянского. С младых ногтей что-то там пахал, помогая отцу – садовнику графа Селкирка. Что-то, однако, не устраивало мальчика в подобной участи – и в 13 лет от роду он уходит из дому, устраиваясь юнгой на торговый корабль. Здесь он, казалось, сразу нашел себя. В 18 лет он уже – третий помощник капитана в 19 – первый. В общем, чем не жизнь для прирожденного моряка – тем более что его бригантина "Два Друга" была занята едва ли не самым выгодным видом тогдашнего фрахта: перевозкой на Ямайку негров-рабов.
Эту бригантину, кстати сказать, Джон оставил именно из-за нелюбви к работорговле – видимо, подобный бизнес уже тогда не красил репутацию тех, кому важна была репутация. На родине моряк быстро нашел новое место, хотя и с понижением: он вновь стал вторым помощником капитана на шлюпе "Джон". Однако в первом же рейсе судьба позаботилась о его карьере: оба начальника разом умерли от желтой лихорадки, и второй помощник самостоятельно привел судно в родной порт. За это хозяевами судна он не только был оставлен капитаном, но и получил право на десятую часть доходов от фрахта.
В этом статусе, увы, Джон Пол совершил лишь два рейса – во время второго он насмерть запорол нарушившего дисциплину матроса. Ареста удалось избежать, но репутация моряка сильно тогда пострадала – пришлось уехать прочь: на судне "Бэтси" Джон отправляется на Тобаго, откуда полтора года выполняет перевозки внутри Карибского бассейна – пока не наступает на те же самые грабли: в 1772 г. он саблей зарубил одного из матросов, будто бы поспорившего о вознаграждении и оказавшего неповиновение. Эта история потом долго тянулась за нашим героем шлейфом – тогда же он на время вынужден был расстаться с морем. В 1773 г. в Вирджинии умирает его старший брат – владелец небольшой плантации. Условием принятия наследства было принятие дополнительной фамилии бездетного брата – так Джон Пол стал Джоном Полом Джонсом.
Жизнь на берегу нашему герою, по всей видимости, не понравилась. Зато ему явно понравилась Америка, ее предреволюционный дух – мы это запомним.
Кажется, в 1775 г, в 28 лет, Джон Пол Джонс вербуется в королевский флот – и, по некоторым данным, вновь попадает в знакомую переделку: опять неповиновение экипажа и опять Джон Пол Джонс расправляется с членом команды, который оказывается сынком кого-то высокопоставленного. Англия объявляет моряка в розыск, и тот возвращается в Америку. Где к этому времени началась революция.
Видимо, для руководителей Континентального Конгресса идея обзавестись собственным флотом не звучала столь уже революционной – английские войска снабжались через море и были чувствительны к проблемам на атлантических коммуникациях. Джон Пол Джонс вполне годился в качестве капитана боевого корабля, но вот кораблей таких у отложившихся от Британии Американских провинций как раз и не было. В итоге пошли естественным путем: моряку присвоили какое-то официальное звание, но фактически предложили стать капером – то есть заняться на свой страх и риск и со своей долей дохода разбоем на коммуникациях противника.
В феврале 1776 на 30-пушечном бриге "Альфред", переделанном из торгового судна "Эдуард Черный Принц", впервые был поднят американский военно-морской флаг – Джон Пол Джонс вышел на захват английских торговых судов и в апреле вернулся с богатой добычей.
Так началась непрерывная череда его морских подвигов. Уже весной-летом 1776 г., командуя бригом "Провиденс", Джон Пол Джонс за шесть недель захватил 16 торговых судов и разорил Канадское побережье, затем, в ноябре, вновь командуя "Альфредом", захватил важную партию зимнего снаряжения для британской армии.
Довольно скоро капитан Джон Пол Джонс пришел к пониманию целесообразности ведения операций непосредственно у берегов Англии – тем более, что союзная Америке Франция не отказала в предоставлении корсарам базы в Бресте. 14 июня 1777 г. моряк получает под свое командование 18-пушечный шлюп "Рэйнджер", на котором подымает как раз в этот день учрежденный звездно-полосатый флаг. 1 ноября маленькая эскадра Джон Пол Джонса отправляется во Францию – прорывает английскую морскую блокаду и успешно приходит в Брест. В феврале следующего, 1778 г. "Рэйнджер" становится первым американским кораблем, которому девятью орудийными выстрелами салютовал французский флот: Людовик XVI вступил в войну с Англией, признав независимость США.
10 апреля 1778 г. "Рэйнджер" вышел из Бреста и, достигнув британских берегов, 23 числа напал на Уайтхэвен – городок, где когда-то началась морская карьера нашего героя. Был высажен десант, захвачены укрепления, уничтожены орудия, сожжены в гавани купеческие корабли. За три дня до этого Джон Пол Джонс попытался захватить стоявший на якоре британский фрегат "Дрейк". Замысел моряка состоял в том, чтобы ночью встать на якорь борт-о-борт с фрегатом и взять его на абордаж. Однако атака сорвалась – из-за темноты (или из-за нетрезвости матроса, как писал в мемуарах сам Пол Джонс) постановка на якорь заняла слишком много времени – в итоге капитан приказал рубить якорный трос и сматываться.
Наведя ужас на британское побережье, но не захватив толком никаких призов, Джон Пол Джонс продолжил свой мемориальный поход, навестив замок графа Селкирка – целью было взять того в заложники и затем обменять на американцев, насильно записанных в британский флот. Графа, однако, дома не оказалось, и, слегка пограбив его имущество, каперы вернулись во Францию.
На обратном пути они все-таки захватили этот самый "Дрейк" после часового боя – британский капитан в этом бою погиб, а трофейный фрегат пришел в Брест под командой помощника Джон Пол Джонса, лейтенанта Симпсона. Которого его командир по прибытии в порт арестовал и передал военному суду, обвинив в неподчинении. Вообще, подчиненные, похоже, Джон Пол Джонса не особенно любили – да и он в своих мемуарах отзывался о них не лучшим образом.
Такое нередко бывает с лихими капитанами. Как тут не вспомнить, например, нашего адмирала А. И. Круза – героя Красногорского сражения 1790 г. и вообще одного из самых прославленных моряков русского флота XVIII века. В Хиосском сражении, бывшем первой фазой Чесменской битвы, Круз командовал флагманом Г. А. Спиридова – линейным кораблем "Св. Евстафий". В ходе боя корабль сошелся в абордажной схватке с турецким флагманом "Реал Мустафа". Спиридов и Орлов вовремя покинули горящего "Евстафия", а вот Круз оставался на нем вплоть до того момента, когда оба объятых пожаром корабля взлетели на воздух. Большая часть команды "Св. Евстафия" погибла, спаслись единицы – в том числе А. И. Круз. Существует рассказ о том, как матросы не только не хотели брать его в шлюпку из воды, но даже ударили веслом по голове – настолько суров был этот лихой командир к нижним чинам…
Как бы то ни было, захват "Дрейка" – одна из первых побед молодого американского флота.
В кампанию следующего года Джон Пол Джонс вышел во главе небольшой эскадры, держа флаг на 42-пушечном фрегате "Добрый Ричард", переделанном из коммерческого судна "Дурас". Кроме этого корабля, в распоряжении капера были еще два французских фрегата и два небольших судна.
23 сентября у восточного побережья Англии эскадра встретила большой купеческий караван, идущий с Балтики, охранявшийся 50-пушечным фрегатом и 20-пушечным судном сопровождения. Состоявшийся бой вошел в анналы как образцовый бой одиночных кораблей в эпоху линейной тактики. В итоге этого исключительно упорного поединка оба английских корабля сдались, а флагман Джон Пол Джонса получил настолько серьезные повреждения, что вскоре затонул.
Пленных Джон Пол Джонс доставил в ближайший голландский порт, где они были интернированы. Затем Джон Пол Джонс атаковал Ливерпуль, захватил еще один английский корабль и, по возвращении в Брест, получил от Людовика XVI золотую шпагу и орден. В конце того же года Джон Пол Джонс на фрегате "Ариэль" успешно берет на абордаж британский фрегат "Триумф" – как и в предыдущем бою, корабль Джона Пол Джонса получил при этом подводную пробоину, и моряк будто бы сказал тогда своим матросам: "Если вы за 20 минут не возьмете английский корабль, нам останется лишь потонуть!" Легко догадаться, что воодушевляющее воздействие этих слов было нешуточным.
После войны Джон Пол Джонс поселяется в Париже – несмотря на славу во Франции и Америке, несмотря на ненависть к "Черному корсару" в Британии, работы в мирное время для него не было – и вожделенный чин адмирала так и остался для моряка недосягаемым. Даже на новой родине – в США – в этом ему отказывали под разными надуманными предлогами. Оно и понятно: в мирное время совсем другие адмиралы нужны…
В 1787 г. начался новый, российский, период полусказочной биографии Джона Пол Джонса. В связи с началом очередной русско-турецкой войны и открытием боевых действий на Черноморском ТВД, в России возникла острая нужда в опытных морских начальниках.
Здесь надо сказать, что практика набора контрактников-иностранцев на русский флот, начатая Петром Первым, жила по крайней мере весь ХVIII век – в отличие от сухопутной армии, где уже при Елизавете подобное было вещью, на общем фоне малозаметной.
Связано это было с, в высшей степени, странным местом, которое занимал военный флот в Российском государстве. Он как бы был большую часть времени не особенно нужен, но тогда, когда нужда в нем все-таки возникала, оказывалось, что он к ней решительно не готов – прежде всего, в кадровом отношении.
И вот такая нужда обострилась: Россия вступила в войну, предполагавшую морскую составляющую. И даже более того – в 1787 г. Екатерина не могла знать, что уже через год ее страна окажется вовлеченной в две подобные войны разом – и уже на Балтике развернутся беспрецедентные морские сражения со Швецией.
Итак, иностранных моряков на русский флот брали охотно и с ощутимыми повышениями в званиях – причем не все такие контрактники оказывались, мягко говоря, первоклассными специалистами (хотя стоит признать и ряд отличных приобретений). Брали охотно – а вот шли они не слишком: особых военно-морских перспектив Россия в то время не имела.
Как бы то ни было, наш герой стал русским моряком формально по инициативе русской стороны. В ответ на донесение посла в Париже Ивана Матвеевича Симолина, Екатерина пишет моряку собственноручное письмо с приглашением на русскую службу. В конце апреля 1787 г. прибывший в Петербург Джон Пол Джонс был представлен императрице французским послом – и по результату аудиенции получил, наконец, столь вожделенное адмиральское, точнее, контр-адмиральское звание. А также – направление на ТВД в Днепровский Лиман, в распоряжение Г. А. Потемкина.
Тут важно, что случай был довольно тонким. Ссориться с Англией Екатерина не собиралась – во-первых, в виду торговой зависимости и иных внешнеполитических раскладов. Во-вторых – в виду большого числа англичан, служащих в российском флоте. По этой причине, наем Джон Пол Джонса (под именем Павла Жонеса) был обставлен как принятие на флот офицера французской службы. Отсюда – представление Джона Пол Джонса графом де Сегюром. Формально, французский патент у нашего моряка имелся – однако, выдан он был по случаю: чтобы оградить моряка, попавшего в голландский порт, от обвинения в пиратстве (США Голландией тогда еще признаны не были). В общем, репутационные материи обещали массу проблем.
Меньше чем через две недели Джон Пол Джонс был у осажденного Очакова, где принял командование над Лиманской эскадрой. Проблемы, понятно, возникли тут же – прежний командир эскадры грек Панайотти Алексиано первоначально высказал явное недовольство своим новым командиром – дескать, не хочу, чтобы мной командовал бывший пират.
Сей демарш бригадира Алексиано был несомненным признаком облагораживающего действия прогресса и регулярной государственности, ибо сам он в войну 69-74 г. исправно корсарил против турок в Средиземном море, за что и был по окончании боевых действий взят на русский флот.
В общем, как-то Потемкин все это смодерировал – но осадочек остался (несколько английских офицеров все-таки покинули ТВД). Вообще, Григорию Александровичу в той кампании приходилось иметь дело со своеобразной публикой: помимо, как мы видим, бывших пиратов разных мастей, под его началом были такие международные авантюристы, как принц Нассау-Зиген, командовавший гребной флотилией, а еще – запорожские казаки, крайне неустойчивые по настроению ввиду недавнего упразднения Сечи и перехода части их товарищей на службу к султану.
С запорожцами, кстати сказать, Джон Пол Джонс поладил в полной мере – что называется, родственные души нашли друг друга. Первая встреча Джона Пол Джонса с Сидором Билым состоялась 6 июня 1788 г. А 15 июня 1788 г. приехав в их расположение, моряк был торжественно произведен в казаки со всем подобающим ритуалом: кошевой атаман Сидор Билой вручил моряку турецкую шашку, казацкую люльку, затем его облачили в остальные элементы казачьей униформы, затем в ход пошла горилка… (Есть версия, что именно в те дни Джон Пол Джонс перешел в Православие – М.).
А незадолго до того Джон Пол Джонс впервые принял участие в боевых действиях под русским флагом. Эскадра капудан-паши Эсски-Гусейна (прозванного Крокодилом морских битв) встала на якорь у Очакова 20 мая.
Это была существенная сила – 12 линейных кораблей, 13 фрегатов, 6 брандеров, более дюжины бомбардирских кораблей, галер и т.п., а также 20 флейтов, несущих значительный десант. (Морская пехота лишь на треть состояла из турецких пехотинцев, остальные были наемниками, завербованными на подвластных Порте территориях. На судах было несколько сотен английских матросов и офицеров, артиллеристов; советником капудан-паши был британский контр-адмирал).
На рассвете 7 июня флотилия Пола Джонса и галеры Нассау-Зигена атаковали турок – результатом боя стала потеря турецкой стороной трех небольших судов. Преследовать отступивших турок русские не стали – Пол Джонс ввиду противного ветра, принц Нассау – ввиду собственной флотоводческой бездарности, которая еще дорого обойдется России во Втором Роченсальмском сражении 1790 г.
А ночью 15 числа новоявленный казак Пол Джонс вдвоем с неким казаком Иваном на шлюпке выгребли в Очаковскую бухту, осмотрели мели и, подойдя незамеченными к борту турецкого флагмана, написали на нем смолой: "Сжечь! Пол Джонс." И вернулись обратно. На следующий день турецкая эскадра пошла в атаку. Адмиральский 64-пушечный корабль сел на мель, однако русские его не атаковали, боясь разделить его участь. В конце концов, флагман удалось снять с мели.
На следующий день уже русские пошли в атаку. Турецкий флагман вновь сел на мель, после чего был подожжен зажигательными снарядами. Жестокий пират Пол Джонс приказал спустить шлюпки и спасать турецких моряков – за что был тут же высмеян своими цивилизованными соратниками. Через четыре часа турецкая эскадра вынуждена была разделиться – часть кораблей отошла к крепости под защиту ее батарей, остальные ушли в море, попутно попав под жестокий огонь русской артиллерии с Кинбурнской косы.
Всего турки потеряли три 64-пушечных корабля, и один такой же был взят русскими в плен. Кроме того, были уничтожены 5 фрегатов, 30-пушечная шебека и 14-пушечная бригантина. 11 турецких судов, вставших у Очакова, были потоплены Нассау-Зигеном 1 июля, одну 50-весельную галеру удалось захватить. (В этом бою самое активное участие принимала гребная флотилия запорожцев. При взятии на абордаж турецкого судна, был смертельно ранен Сидор Билый).
Пол Джонс за этот бой удостоился, по представлению Потемкина, ордена Св. Анны. Серьезные трения с князем Таврическим, однако, стали к этому времени фактом. Уже в письме императрице от 19 июня князь жалуется на моряка, в том числе и слегка модифицируя действительность – что, впрочем, неотъемлемо для жанра донесений начальству с ТВД.
25 июня Екатерина еще надеется на благоприятный исход: "Что морские все сбесились от Пауль Жонеса, о том жалею. Дай Боже, чтобы перестали беситься – он нам нужен". Но уже 17 октября Потемкин вновь жалуется на Пола Джонса, ставя под сомнение его способность командовать более чем одним кораблем, и просит забрать моряка из вверенных ему сил.
Насколько подобные жалобы были объективны – трудно сегодня судить. Мотивы Потемкина – вещь сложная: здесь и объективные соображения талантливого администратора, и личные мотивы деятеля, играющего в собственную игру, и свои представления о политической жизни России, заставлявшие его, например, одергивать Суворова, слишком рьяно атакующего Очаков… Князь Таврический, очевидно, боялся, что быстрые успехи против турок вызовут обострение отношений со Швецией. Впрочем, то, что Джон Пол Джонс был непростым начальником и подчиненным, мы уже знаем…
Как бы то ни было, моряк возвращается в Петербург и ждет нового назначения. Почему-то часто пишут, что он претендовал на руководство Балтийской эскадрой в шведскую кампанию 1789 г. и был весьма раздосадован, не получив этого назначения. На самом деле такого не могло произойти, потому что не могло произойти никогда.
Пол Джонс был контр-адмиралом – на Балтике же у Екатерины даже после смерти С. К. Грейга имелось два полных адмирала (Чичагов и Пущин) и несколько вице-адмиралов (Козлянинов, Круз и пр.) – перепрыгнуть их всех - значило бы разом плюнуть в лицо всем российским офицерам. Это было бы самоубийственно для императрицы, захватившей некогда престол без каких-либо юридических на то прав.
Причем, с фактической точки зрения в назначении Пола Джонса командиром Балтийской эскадры тоже не было особого смысла. Да, этот моряк превосходил по мореходному и общему боевому опыту многих российских адмиралов. Однако он никогда до русской службы не командовал соединением линейных кораблей (и даже одним настоящим линейным кораблем). Собственно, пожалованное ему звание контр-адмирала вполне адекватно отражало его состояние: командир нескольких самостоятельно действующих кораблей более низкого ранга, чем линкоры, либо командир группы линейных кораблей в составе большой эскадры. Но контр-адмиралы не командуют флотами.
На самом же деле разговор шел о балтийской службе моряка не на первой, понятно, позиции. И даже таковая оказалась неприемлемой для большого числа офицеров английского происхождения, открыто выражавших свое нежелание сражаться вместе с Черным пиратом.
Пока Екатерина думала, как выйти из непростой ситуации, возник новый скандал. Некая девица странной репутации обвинила контр-адмирала в сексуальных, так сказать, домогательствах. Похоже, это был подстроенный шантаж – делу не дали хода, но бездельничающего и обозленного Пола Джонса данное приключение доконало: он покидает Петербург, уезжает в Париж, где еще два года получает контр-адмиральское жалование.
Во Франции моряк оказался еще менее нужен, чем в России, о которой Пол Джонс, однако, не забывал, посылая время от времени на Высочайшее имя различные проекты. Францию теперь сотрясала революция, и все иностранные любимцы прежнего режима были на время забыты.
В тоске и одиночестве Джон Пол Джонс скончался от опухоли мозга. Ему было тогда 45 лет. Незадолго до смерти конгресс США поручил ему представлять интересы страны перед алжирским деем, в плен к которому попало несколько американцев, – к этой миссии моряк, однако, приступить не успел. 18 июля 1792 года консьержка нашла мертвого Пола Джонса лежащим на кровати в мундире контр-адмирала российского флота.
На похоронах официальные представители США отсутствовали. Вторая родина вспомнила об основателе своего военного флота лишь в 1905 г. – с трудом удалось найти его могилу на заброшенном парижском кладбище, и лишь вскрыв металлический гроб моряка, все поняли, что он был загодя готов к посмертной славе: тело Пола Джонса было, согласно завещанию, заспиртовано коньячным спиртом и потому сохранилось превосходно. Благодарные американцы торжественно отправили останки героя в США на боевом корабле в сопровождении кораблей эскорта и перезахоронили – ныне Джону Полу Джонсу ставят памятники и называют в его честь корабли…
А бас-гитарист Led Zeppelin, Джон Ричард Болдуин, кстати сказать, взял себе творческий псевдоним именно в честь адмирала Джона Пола Джонса. Хоть он и англичанин.
Взято отсюда, с небольшими дополнениями:
http://www.polit.ru/...ytics/2009/11/0 ... tures.html
