Александр Мельник: кино - как вирус
В начале сезона актера Александра Мельника было просто не узнать: вместо шикарной шевелюры - бритая голова…
- Саша, а где же волосы?
- Да то я в кино снимался…
Как оказалось, даже не в одном. В мае была эпизодическая роль в сериале «Возвращение Мухтара-2» (7-й сезон, 49 серия «Вот такая суббота»), в сентябре - еще одна небольшая роль в четырехсерийном фильме с рабочим названием «Провокатор». И если серию «Мухтара» с участием Александра давно уже можно посмотреть, то «Провокатора» мы увидим значительно позже - только следующей осенью, когда начнется новый телевизионный сезон. Хотя закончат работу над картиной гораздо раньше…
Так что неудивительно, что темой разговора стало именно кино - впечатления любимого актера от нового вида деятельности.
- Александр, как удалось «прорваться» в кинематограф?
- Первый раз, в народный сериал «Мухтар», попал с помощью друзей - они отправили куда-то мое портфолио и резюме. Потом был звонок: «Вы можете приехать?» - «Могу». И я поехал. Играл алкоголика и тунеядца, у меня было три эпизода, но в серию вошли только два. Потом друзья-однокурсники мне дали электронные адреса кастинг-директоров, я отсылал резюме и практически весь отпуск проездил по кастингам. Причем на кастинге забываешь, что ты актер - чувствуешь себя абитуриентом перед экзаменом. Результат шести или семи кастингов - попал на съемку одного фильма «Провокатор», который москвичи снимали в Одессе.
Здесь у меня слов практически не было - только в конце. И то режиссер поставил условие: «Пострижешься налысо - возьмем, не пострижешься - не возьмем». Я сказал: «Да волосы не зубы, вырастут». И не задумываясь поехал в Одессу. А там еще попросили найти актера, который смог бы сыграть цыгана, и я предложил нашего народного артиста Анатолия Степановича Толока. Сначала он не хотел, но все же приехал, а когда его увидели, сразу сказали: «Больше мы никого даже и прослушивать не будем». И у Анатолия Степановича там довольно солидная, по сравнению с моей, роль.
- Понравилось сниматься?
- Это как вирус. Хочется еще.
- Результатами довольны?
- Я человек самокритичный. Эту серию «Мухтара» посмотрел - мне не понравилось…
- А как с финансами? Говорят, что если один съемочный день российской звезды стоит 2 тысячи долларов, то наших актеров «оценивают» максимум в 200-300…
- Это так и есть. В Украине снимают в основном москвичи и питерцы. Проблема то ли страны, то ли кинематографа украинского в том, что мы не вкладываем деньги ни во что, поэтому наш актер стоит намного дешевле. Например, в «Мухтаре» нашим платят 800-1000 гривен. В принципе, копейки… Но если ты хочешь туда попасть, не смотришь на деньги. Это уже потом, если ты войдешь в эту систему кинематографа, как мои друзья-одесситы, то важно не опускать планку и пытаться добиться уважения россиян к украинцам. У нас же есть актеры покруче московских знаменитостей.
- Работа в кино отличается от театра?
- Там все абсолютно по-другому, нужно в 100 раз быстрее соображать, схватывать на лету и понимать, что от тебя требует режиссер - репетиция-то идет совсем-совсем ничего. Еще - на тебе крепят микрофон, ты как обычно разговариваешь, и тебя хорошо слышно.
- И озвучки не будет?
- Мне кажется, вряд ли. В «Мухтаре», например, меня не переозвучивали. Хотя, может быть, что-то и не понравится. Порой тяжело было в том плане, что ты можешь войти в кадр часа через три-четыре после того, как тебя привезли на съемочную площадку. Говорят: «Сейчас ваш эпизод». И вдруг откуда ни возьмись - бешеный заряд энергии. Это ты в театре знаешь, как партнер будет реагировать. Там же, абсолютно не зная человека, включаешься даже не на 100, а на 300 процентов. И ты кайфуешь от творческой неожиданности. Неизвестно, что будет и как. Забыл текст - дубль второй. Забыл еще раз - дубль третий. Хотя, даже если ты и не забыл, кино снимается с разных ракурсов. Восемь строчек текста могут снимать минут 40.
- Не надоедает?
- Самое интересное, что не надоедает, и ты за эти несколько дублей успеваешь придумать и сыграть по-разному. И я так понимаю, когда делают фильм, выбирают тот дубль, который был лучшим.
- Съемочный день длится долго?
- По-разному. Мог начаться в 9-10 утра и закончиться поздно. Одну из сцен снимали в одесском порту вообще ночью. В тот день мы два часа прождали машину на улице, потом приехали на одну точку (мы там были не нужны, но нас привезли), там все свернулись, собрались, мы поехали в порт, пока достали камеры, все развернули, установили свет, звук… На саму съемочную площадку мы попали около часа ночи. Это был сентябрь, я и Женя Юхновец (актер одесского театра им. Василько) стоим в джинсах и майках. И все понимают, что нам холодно…
- Ну хоть ускорялись?
- Нет. Просто в паузах между съемками на нас надевали курточки и накидывали пледы. Потом с нас все снимали, делали дубль, пока пауза - на нас опять все набрасывали, откуда ни возьмись, появлялись горячие кофе-чай. В принципе, снимать было нечего. Мы должны были подъехать, выйти из машины, потом главный герой разговаривает с главным бандитом, тот забегает в какой-то железный контейнер, его поднимают краном, он улепетывает вместе с деньгами, а мы должны стрелять. На телеэкране это будет секунд 30-40. Снимали же часа три. В принципе, волокита большая.
- В график съемок укладывались?
- Не всегда. Здесь все зависит от режиссера. Если режиссер сумел поставить себя - у него по минутам все будет расписано. Хотя всякое бывает. То солнце не там встало, то ехали по Одессе и в пробку попали. Если снимать в одном месте - проблем нет. Но здесь все снималось на натуре. В павильоне на Одесской киностудии - только раз, эпизод в камере для уголовников. Как-то нас гримировали минут 40. В обычных эпизодах ограничивались киношной пудрой, а здесь мы должны были появиться в кадре после взрыва в машине - с ожогами.
А грим в кино абсолютно отличается от театрального. Гример размешивала медицинский силикон со спиртом, наносила на лицо и давала подсохнуть. Это как в детстве баловство было - клей на руку намазываешь, он высыхает и морщится. Потом она эту массу как-то разрывает, немножко добавляет красного и черного грима и «кровь» из маленькой баночки (она, наверное, стоит баснословных денег, над ней так дрожат). И получается просто великолепный эффект ожога.
Сцену после взрыва должны были снимать чуть ли не на закате. Ждали мы ждали… И тут нам говорят: «Ребята, извините, свет ушел». Режиссер и оператор долго извинялись, нам же пришлось отмываться часа три. Силикон-то отрывается быстро, а настоящий пепел отмыть очень тяжело. И в тот день была только холодная вода из крана. Так что в гостиницу мы зашли во всей красе - только умыли лица. Я еще в магазин за сигаретами так зашел… Примелькался уже в магазине, так девчата аж испугались: «Что с вами?» - «В шахте, - говорю, - был».
- Киношные приметы, суеверия существуют?
- Как и на театральной сцене. В театре роль упала - садишься на роль. На съемочной площадке никогда не говорят «последний» съемочный день - только «крайний».
- Какое самое яркое впечатление?
- Трепетное отношение к актерам. Абсолютно другое, чем в театре. В кино на первом месте стоит Актер. Хотя мне казалось, что все должно быть наоборот: в кино ты никого не знаешь, приехал, снялся и уехал. Мы с Толоком как-то не привыкли к такому вниманию. Был такой момент, когда мы снимали в карьере небольшой эпизодик - на экране он будет не больше минуты. Режиссер работал на одной площадке, мы с оператором и продюсером поехали на другую - в карьер за Одессой. Снимали три часа.
День оказался самый жаркий, пить хочется. Продюсер кричит: «Налейте ребятам воды!». А рядом – никого, все разбежались: кто камеру перетянуть, кто шнуры поправить. И тогда продюсер сам - а он мужчина большой, мощный - пытается из бочки без помпочки в одноразовые стаканчики воду налить… Разлил по стаканам водичку и нам принес. Ну кто мы для него? Разве что Хаев Виталик - актер известный… У меня был полнейший шок. Я даже слова забыл. Вернувшись после съемок, мы еще дня два отходили. По большому счету, ну кто мы там с Анатолием Степановичем? Нас никто не знает. Но не дай Бог, продюсер увидит, что актер не сидит, а стоит! Разорвут!
- Садитесь!
- Да я постою…
- Сядьте! Продюсер идет! Если он сейчас увидит, что вы стоите, нам достанется на орехи…
- Хорошо, - говорю. Продюсер прошел - я встал. Девчонки ж тоже спали по 2-3 часа. Вообще-то та команда, которую не видит зритель, пашет сутками, отдыхает и спит очень мало. Благодаря этим людям и делается кино. Это такой процесс, что можно снимать отдельное кино - о кино.
- Кинематографический опыт в театре применим?
- Одно дополняет другое. Сочетать это нужно. И хочется. Там один адреналин, здесь - другой. Когда снимаешься в кино, никто не поаплодирует тебе, а в театре тут же чувствуешь энергетический ответ из зала. Если в театре у тебя много репетиций - там репетиций практически нет. Если ты в кино что-то забыл - переснимут, если в театре забыл - это лажа. Все переплетено. В кино ты работаешь с микрофончиком, и этот стиль переносишь на сцену - то ли на малую, то ли на сцену под крышей. Или же что-то из театрального опыта переносишь в кино. Понятно, что в кино могут снять крупным планом, показать твои глаза… Бровь поднял - в кино видно, а в театре зритель в 9-м ряду и не увидит. Да это и не важно, они должны чувствовать изнутри. Я вычитал когда-то у Мураками: работа должна быть актом любви, а не браком по расчету. И действительно, нужно любить то, что ты делаешь. Если ты любишь свою работу, это будет чувствовать зритель. И не важно - в кино или в театре.
Лариса Жарких
«Херсон маркет плюс».- №45 (303).- 10-17.11.2011.- стр.15
Публікація першоджерела мовою оригіналу
Таня