Утренняя свежесть
ласкает лица прохладными пальцами.
Она плывет по склонам
вместе с чуть охрипшим звоном овечьих колокольчиков
и растворяется в кронах пробуждающегося леса.
Деревья зябко вздрагивают всеми листьями
и легко вздыхают, предчувствуя жаркий день.
Течение времени как бы исчезает
и вдоль ущелья плывет древняя незамысловатая мелодия,
чистая, как родник.
Она легко вплетается в шум листвы,
в звон колокольчиков,
и радостно раскачивается на ветвях кизилового чаира.
А Солнце еще не взошло...

Мангупский рассвет

Дальние отроги гор
уже начинают окрашиваться и проявлять очертания,
а темнота в тенях еще сохраняет свою первозданность.
Она не таит в себе угрозы,
не вызывает страха,
а просто спокойно нежится в прохладе утренней дымки,
съеживаясь и отползая от мягко струящихся проблесков.
Развалины древнего города поднимаются из темноты,
отряхивая сонное оцепенение веков.
Они, как старая кокетка,
еще пытаются проявить свои прелести,
показывая то изящный проем окна,
то остаток узора на стене.
Но обман удается лишь на миг,
пока свет раннего утра
Только намекает о своем пришествии...

Летний дождь

Когда среди знойного дня появляется облако,
оно радует глаз своей белизной и свежестью.
Рука тянется за кистью,
чтобы оживить небесный свод акварельного этюда.
Но не успевает оно дойти и до середины голубой чаши,
как вслед уже тянутся новые и новые облака.
Они подобны веселым химерам:
постоянно изменяются, перетекают друг в друга
и, вдруг, разрываются,
обнажая золотоликий диск пылающего Солнца.
Увлекшись их игрой, не замечаешь,
как на небо
вывалила свое темно-серое брюхо огромная туча.
Ворча и громыхая, она подминает под себя
горные вершины
и ложится тенью на долины и ущелья.
Напряжение нарастает и ширится:
не шумят деревья, затихли птицы,
тревожно смотрят на небо люди.
Но первые же капли,
мгновенно высыхающие
на раскаленных скалах и лицах,
приносят облегчение.
А примчавшиеся вслед за ними
веселые струйки дождя,
наполняют пространство звуками музыки...

Встреча

На краю пропасти
ветер шевелит неподвижность глаз,
а тонкая рука перебирает дырочки флейты.
Губы не касаются ее,
как бы не решаясь нарушить
случайным звуком музыку Вечности.
Нога легким движением пальцев
сбрасывает вниз мелкие камешки,
которые долго летят,
ударяясь о выступы скал,
создавая ритмический узор разговора.
Вокруг, между камнями,
мелькают зеленые стрелки ящериц.
И вдруг, одна из них,
почти коричневая от зноя,
встала на задних лапках,
опершись на хвост
и стала внимательно прислушиваться к беседе...

Видения Коккозки

Вы когда-нибудь видели, как течет река?
Нет, не река,
Что расплылась лениво в своем равнинном русле,
Которое неизменно веками,
А река гор.
Она выныривает из-за каменных глыб и скал,
Обдавая лицо ледяным холодом брызг,
и исчезает в расщелине со звонким смехом.
А когда закрываешь глаза,
целый мир звуков рождает в воображении картины,
одну фантастичнее другой.
Ты слышишь бормотанье бесов,
что прячутся от яркого солнечного света
в тени колючего кустарника,
смех и вскрики водяниц,
перебирающих ожерелья камешков в прозрачных заводях,
свирели фавнов,
пасущих свои небесные стада на вершинах деревьев.
А вот, сквозь шум водопада,
пробивается легкая, как крылышки цикад,
мелодия танцующих наяд...

Вечер на Коккозке

Стремительный день подходит к концу своего полета.
Солнечные лучи еще цепляются
за скалистые стены ущелья,
но неумолимо ползут по ним все выше и выше.
Огромные валуны пока сохраняют жар дня и пышут теплом,
медленно отдавая его прохладному вечернему ветерку.
Река, скользящая между камней,
еще переливается всеми красками,
отражая в тихих заводях
незыблемую голубизну неба
и темную зелень леса.
Все дышит покоем.
А измученные жаждой губы
целуют прозрачную гладь воды,
не в силах оторваться...

Магия

И в полдень здесь полумрак и прохлада.
Солнечные лучи не могут пробиться
сквозь кроны деревьев
и запутываются в ветвях и листьях.
Даже ветер не может проникнуть сюда.
Он врывается в урочище через скальную гряду и лес,
но, не долетев и до середины, стухает,
ёжится, замирает и начинается пятиться назад.
Сложно представить себе более фантастическую картину,
чем та, что открывается глазу,
как только вы переваливаете через невысокий водораздел
и окунаетесь в магию леса.
Куда не бросишь взгляд,
везде из земли выступают огромные валуны,
окруженные стадами камней,
как бы толпящиеся вокруг своих предводителей.
Стволы деревьев, необычайно ровные и высокие,
заполняют все пространство между землей и кронами,
мерцая в полумраке синеватой дымкой.
Земля усеяна сушняком и упавшими деревьями,
как будто здесь резвились великаны
и разбросали ненароком стволы и валуны.
Как только день покидает урочище,
темнота наваливается мгновенно и неожиданно.
Ни Луна, ни звезды не могут заглянуть сюда.
Только зеленоватые огоньки светлячков
еще как то пытаются бороться с мраком.
Но тщетно, Мрак здесь непобедим.
А вокруг начинается ночная жизнь древнейшей цивилизации.
Прислушайся и ты услышишь,
как глухо простучав копытами по тропе,
к реке спустился фавн.
С наслаждением, отфыркиваясь, он пьет воду,
а затем, усевшись на камне,
начинает тихонько наигрывать на свирели.
Заслышав звуки свирели,
к реке собирается лесной народец.
Щебеча и хихикая,
перелетая с камня на камень,
вниз, по склонам,
сбегают лесные наяды
и начинают бесконечные танцы
с вынырнувшими из прозрачных заводей водяницами.
В воздухе парят феи,
сплетая из светлячков ожерелья, короны, браслеты
и надевают их на танцующих прелестниц.
А фавн уже не может оставаться равнодушным
и его свирель выводит
все более и более затейливые мелодии.
Он уже не сидит,
а танцует в хороводе зелено-голубых тел,
запутываясь в руках, волосах, глазах...
И никто не замечает,
что на камнях, вокруг,
любуясь танцами, восседают
древние Духи сфер и Боги.
Они благожелательно смотрят на эфемерных существ,
чья жизнь, порой, зависит
лишь от одного их взгляда,
покачивают в такт многочисленными головами,
вплетая, время от времени, в музыку
мелодию неземных сфер.
И тогда, танцующих подхватывает огненный вихрь
и кружит, кружит их, вознося ввысь,
к далеким невидимым звездам.

Дух Мангупа

Вечерний свет заливает камни, кустарники и травы.
Солнце уже не знойное и режущее взор,
а теплое, мягкое и душистое.
Оно струится ароматом из расщелин на обрывистых краях,
переливается через заросли кустарника,
ровно и неспешно
тает над желтовато-зеленоватым травяным ковром.
Однако, в отличии от долгого,
неизменно золотисто-знойного дня,
все очень быстро меняется.
Цвета из охрово-красных переходят
в мягкие розово-фиолетовые,
с оттяжкой в синеву;
и, не давая насладиться игрой этих цветов,
начинают превращаться в глубоко-фиолетовые,
с пурпурным мазком на крае неба,
прямо над вершинами далекой горной гряды.
И как только последний луч солнца
скроется в лесистых недрах гор,
из тенистых мест начинают выползать
призраки и духи Мангупа.
Их нескончаемый хоровод кружится над обрывами,
бесстрашно проплывая по самой кромке,
заглядывают в зевы пещер
и шаловливо ерошат волосы
застигнутых ночью путников.
Это длится до тех пор,
пока ночь не зальет темнотою все окрестности
и глаза перестанут различать очертания предметов.
Вот тогда весь сонм духов устремляется вверх,
к необычайно ярким звездам
и затевает там свои игры.
Но вдруг, по вершинам кустарников пройдет дрожь,
как от легкого ветерка,
и в темноте вспыхнут
два зеленых пронзительных глаза.
Неспешно, не касаясь земли,
и лишь слегка раздвигая кустарник,
на поляну, перед развалинами старого замка,
выплывет что-то огромное и бесформенное.
Только глаза выдают его,
ибо невозможно притушить
этот зеленый пламень.
И если ты сможешь преодолеть первый испуг,
то увидишь бесчисленность форм и образов,
которые заключены в нем.
Они пройдут перед тобою калейдоскопом,
перетекая друг в друга
и заполняя собой и Пространство и Время...
Кажется, что все только началось,
а уже и ночь подходит к концу.
встряхнув головой, как бы сбрасывая с себя чары,
ты мысленно вопрошаешь:
«Что все это значит? Кто ТЫ?»
И вдруг в ответ услышишь:
«А ты как думаешь?»
Преодолевая скепсис, ты воскликнешь:
«ДУХ МАНГУПА!!!»
А в ответ легкий смех,
похожий на шелест кустарника,
под аккомпанемент сверчковых трелей...

Паломники

От монастыря к монастырю,
тайными лесными тропами
шли они по опрокинутым небесам.
Что гнало их вперед,
какая сила снова и снова
поднимала их усталые тела
и влекла сквозь лесные чащебы и каменные осыпи?
Наверное, они и сами не смогли бы объяснить это.
Однако, упрямо, изо дня в день,
брели, сбивая ноги о камни,
оставляя на колючках кустов клочья одежды и кожи,
чтобы припасть разгоряченной щекой
к холодным камням древних святынь.
А теперь мы идем этим путем,
все такие разные и, в то же время,
чем-то очень похожие друг на друга.
Вот спокойный и рассудительный Проводник.
Никогда не теряет он присутствия духа,
из любого положения у него есть выход.
Нет вопроса, на который не нашлось бы ответа.
В полуулыбке застыли губы,
глаза внимательны и серьезны,
а рука машинально помешивает палочкой угли костра.
А эта нежная, стройная, как лань,
Девушка с планшетом на коленях,
сосредоточенно рисует дерево,
проросшее через камень на скале.
Но заглянув ей в глаза, видишь,
что мысли ее далеко.
Видно, как она, время от времени, встряхивает головой,
как бы отгоняя их,
однако снова по лицу пробегает тень
и в глазах растет напряженность.
Карандаш в руке замирает,
а затем, движимый какими то тайными мыслями,
начинает писать замысловатые знаки в воздухе.
На самом краю отвесной скалы
примостился Художник.
Сосредоточенно, медленно и скрупулезно
он старается передать линии пейзажа
в тональных пятнах заката.
Периодически лицо его подергивается в досадливой гримасе:
не успевает он запечатлеть на бумаге одни цвета,
как на сцене Великой Мистерии
цвета уже поменялись,
и приходится снова и снова
изменять, исправлять, переделывать.
Было бы во власти, он бы остановил время.
Однако приходится упорно и прилежно,
закусив губу, как первый ученик класса,
водить кистью по бумаге
в погоне за ускользающим мигом.
Чуть подальше,
удобно устроившись на свернутом спальнике,
пишет свой этюд
невозмутимая, как окружающие горы, Черноглазка.
Лицо ее, освещенное заходящим солнцем, неподвижно,
и только глаза,
быстро взбрасывающиеся от листа к пейзажу,
говорят о вулкане, бушующем внутри этого нежного существа.
А если решится заглянуть ей через плечо, на планшет,
то будешь поражен
быстрыми, даже молниеносными движениями кисти
и какой-то дикой первозданностью ее живописи.
А там, где густой барбарис уронил на камни легкую тень,
лениво опершись о камни,
вытянул посеченные колючим кустарником ноги, Старик.
Кажется, он безмятежно дремлет, сладко посапывая.
Но это лишь видимость:
время от времени из-под длинного козырька
взбрасывается острый, как нож, взгляд,
внимательно озирающий окрестность.
Мышцы на миг напрягаются, готовые к действию,
но снова расслабляются
и рука рассеяно продолжает перебирать
ягоды кисловато-терпкого барбариса.
Взгляд смягчается,
пробегает по лицам творящих
и затухает в глубоких глазницах,
как будто снова погружаясь в дрему.
И все-таки, при всех различиях,
есть одна схожесть,
которая бросается в глаза
с первых же мгновений знакомства –
это одухотворенность.
Она наполняет их глаза
и делает подобными предкам,
которые от монастыря к монастырю,
тайными лесными тропами
брели по опрокинутым небесам.

Водопад

Выбравшись из недр огромной горы,
река начинает свой путь.
Она легко просачивается сквозь золотистый песок
и обтекает гладкие валуны,
то исчезает под каменной плитой,
то снова появляется и весело журчит,
перебирая мелкие камешки, как бы любуясь ими.
Постепенно она набирает силу
и уже не журчаньем,
а рокотом наполняет ущелье.
В местах, где встречается преграда,
река уже не идет обходным путем,
а, чувствуя свою силу, накапливает воду
и, оскалившись пенными бурунами,
с грохотом обрушивается вниз неудержимым потоком.
И горе тому, кто без должного почтения
подойдет к ревущей лавине воды –
он будет смят и отброшен на камни,
подхвачен стремительным потоком
и долго еще река будет учить
невежду хорошим манерам...
Но какое это наслаждение,
после жаркого дня,
сбросив с себя всю лишнюю одежду,
войти в кристальную глубину заводи,
пересечь ее,
и отдать усталое тело
в мощные и ласковые объятия ледяного водопада.
Вначале, вода смоет пыль долгой дороги,
напоит непередаваемой свежестью,
а затем, наполнит всего тебя
восторженной песней жизни,
засверкав в волосах алмазами,
скатываясь по плечам жемчужными каплями
и шепча на ухо нежные слова...
И вдруг, ты увидишь,
как сквозь струи воды
проглядывает прекрасное лицо,
волосы цвета зеленоватых водяных струй,
тело, отливающее перламутром,
золотистой дымкой
и журчаньем ручейка.
Она улыбается сама себе
и резвится в струях водопада,
напевая и вскрикивая...
И тебя осенит:
так вот чей шепот слышался,
когда ты растворялся в нежных