ВЛАДИМИР ПЛОТКИН
Родился в Херсоне 7 ноября 1931года. После войны окончил школу №20. Учился в Херсонском сельхозинституте, потом был трубосборщиком на судозаводе им. Коминтерна. Окончил с отличием финансовый техникум. Работал в райфинотделе Николаевской области. Вернулся в Херсон и работал в Проектно–конструкторском технологическом институте.
С 1993 года на творческой работе. Выпустил в свет 6 поэтических сборников: «Аз есмь...» – Киев, «Золотые ворота», 1991 год, «Земля обетованная» – Херсон, 1992 год, «На реках Вавилонских» – Херсон, 1994 год, «Галопом по Европам: Непутёвые заметки. Эйфоризмы. Лирика.» – Херсон, 1995год, «Чарівна абетка»: вірші, Художник О. Журба – Херсон, 1996 рік, «Есть у каждого родня»: стихотворения для детей, Херсон, 1997 год.
В соавторстве с Аллой Жур создал две поэмы – «Грибные дожди» и «Недетские картинки». Они вышли в виде буклетов в 2000 году. В 2004 году выпустил в свет поэму «Мальчишки нашего двора».
Владимир Плоткин являлся редактором–составителем поэтического сборника херсонских авторов «Голос надежды» – Художник Н. Кислинская – Херсон, 1998 год, книги Веры Север «Всепрощение» – Стихи, Симферополь, 2001 год и книги Аллы Жур «Родительский дом» – Стихи, Херсон, 2004 год.
Несколько лет Владимир Плоткин руководил литературным клубом «Эллинг» (ныне «Млечный Путь»).
Поэт–переводчик с украинского и белорусского языков. С 1997 года Владимир Плоткин являлся членом Национального Союза писателей Украины.
АЛЛЕ ЖУР
Инакомыслие не каждому дано.
Не всякий конь зовётся иноходцем.
Подрамника сырое полотно
Натянуто невидимым народцем,
Издревле обитающим в корнях,
Питающих могучие вершины.
И ты не смеешь обратиться в прах,
Пройдя свой путь едва до половины.
Грядущее заведомо темно.
Не торопись в последнюю дорогу.
И то, что ты кладёшь на полотно,
Тебя переживёт. И слава Богу.
* * *
Тринадцатое. Пятница. Луна.
Три ведьмочки шабашат за стеною.
Мне, грешному, сегодня не до сна.
Шальная ночь, и нет тебя со мною.
Скрипит кормою обветшалый дом.
Его полы, как палуба, покаты.
Пегас бескрылый обитает в нём.
Лежат в подвалах лиры и дукаты.
Пегасу надоели удила.
Ему не надо ни вина, ни хлеба.
Пегас мечтает возвратить крыла
И вновь подняться на седьмое небо.
* * *
Торопясь откреститься от века,
Мы своих не считаем потерь.
Старый город – большая калека –
Никому ты не нужен теперь.
Тишина отзывается гулко
На прощальные наши шаги.
Старый дом в глубине переулка
Новостройки теснят, как враги.
Эту старость спокойно приемлю.
Никуда не уйдёшь от судьбы.
Старый дом упирается в землю
Костылём водосточной трубы.
* * *
Бессонница, захлебываясь чаем,
Стоит на перекрёстке двух веков.
Мы – колокол небесный раскачаем,
Прибьём к воротам семьдесят подков –
Счастливых лет, подаренных Всевышним.
Счастливых, потому что вопреки.
Кружатся лепестки цветущей вишни,
И где–то браконьерят рыбаки.
И молодость, которую однажды
Приговорили вековать со мной –
Один глоток неутолённой жажды
Под вечно не стареющей луной.
* * *
Бессонницу не понесу врачам.
Бессонница не властна надо мной.
Мне нравится дежурить по ночам,
Питаясь обнажённой тишиной.
Бессонница нужна не для игры.
Бессонницу Всевышний даровал.
Я слышу отдалённые Миры,
В которых спит мой звёздный перевал.
Бессонницу я не отдам врагу.
Бессонница останется при мне.
И, может быть, тебя я сберегу,
Мой лунный камень
на глухой стене.
* * *
Цыганская кибитка
застряла на краю.
Цыгане кочевые
погибли не в бою.
За то, что хлеба просят,
что песня хороша,
За то, что не приносят
фашистам барыша.
Жестокость многолика.
Какой уж тут навар.
От мала до велика
свалились в Бабий Яр.
Архангел Гаврииле!
Труби в свою трубу.
Цыгане разделили
еврейскую судьбу.
АВГУСТ 1941–го
Хана Херсону. Долго ли ему
Торчать на берегу под красным флагом?
Не нужен он ни сердцу, ни уму,
Хотя ещё проходит по бумагам.
Безвластие страшней НКВД.
(Еврейское: «Кому всё это надо?»)
Куда оно «людыну завэдэ»,
Которая поспешно грабит склады?
Флотилия дунайских катеров
И горстка моряков и пехотинцев.
Силён германец. Прётся – будь здоров!
На всех не хватит пушечных гостинцев.
Шаландами сегодня не спастись.
Под бомбами днепровские протоки.
Куда податься? Дома отсидись.
В 14–ом не были жестоки...
Семью спасти не может командир.
Бессильный треск армейского нагана.
Сгоняют из шатров и из квартир,
Чтоб породнить еврея и цыгана.
* * *
Если дождь перед дальней дорогой –
Ты промокших в пути не жалей.
Проводи их молитвой нестрогой,
Как летящих на юг журавлей.
Отряхают промокшие перья,
Достигают желанной земли…
Остаюсь одиноким теперь я.
Журавли. Журавли. Журавли…
ЗЕМЛЕ ОБЕТОВАННОЙ
Не текла молоком и мёдом,
Не цвела молодой лозой.
Заслужили тебя Исходом,
Обрели тебя. От азой!*
Завещал нам тебя Всевышний,
Даровал от своих щедрот.
Ни водой, ни травинкой лишней
Не побаловал Свой Народ.
В каменистой седой пустыне
Даже море твоё мертво.
С вышины безмятежно–синей
Улыбается божество.
Мы вгрызались в тебя веками,
Уносили тебя в горсти.
Оживить мы сумели – камень.
Богоизбранных нас, прости.
Что не стала еврейским раем,
Что не можем тебя спасти,
Что упрямо не вымираем,
Богоизбранных нас – прости.
ЛЕВЫЙ МАРШ
Переход державы к Рынку
Не наполнил нашу крынку.
Вот такие пироги…
Знать, пошли не с той ноги!
________
*От азой – вот так (вот такие пироги) (Идиш)
БЫЛ ГОРОД ТИХИМ И ЗЕЛЁНЫМ
В переселении великом
Я не забыл родимый дом.
Склонились ивы над арыком,
Совсем как вербы над Днепром.
И в Бухаре бывают зимы,
И радостен приход весны.
Уехать сразу не могли мы.
Вернулись мы в конце войны.
Был город тихим и зелёным,
Но здесь не встретила меня,
Расстрелянная под Херсоном,
Моя еврейская родня.
Другие люди рядом с нами.
А надо мной повисла тень.
В моей душе бушует пламя,
И я встречаюсь каждый день
С друзьями или с подлецами? –
Ведь не известно, кто есть кто.
И рядом бродят полицаи,
Но без повязок и в пальто.
И чтоб сердца не рвать на части,
Чтоб образ братства не погас –
Мои застенчивые власти
Всё это спрятали от нас.
И нет в душе моей прощенья,
Хотя и наказанья нет.
... И даже место погребенья
Узнал я через много лет.
ИСТОРИЯ ОДНОЙ ЭПИГРАММЫ
«…Полумудрец, полуневежда,
Полуподлец, но есть надежда…»
«Саранча летела, летела..»
Александр Пушкин
Салон Воронцовой,
жены
Любимой и любящей, вроде.
А нервы–то обнажены.
Ну, чем не объект для пародий?
У сказки – печальный конец:
Графиня умна и красива,
А Пушкин – влюблённый юнец,
Которого любит Россия.
У графа защитников нет,
Хоть правил Тавридой неплохо.
Но Пушкин – опальный поэт,
Которого любит – Эпоха.
Поэт обозвал сгоряча.
Над графом в России смеются.
Вернулась на юг саранча.
Ни Пушкин, ни граф – не вернутся...
ПРЕДВЫБОРНОЕ
Сегодня каждый зверь твердит,
Что в человеке видит брата.
Имея волчий аппетит,
Умей сойти за демократа.
АМЕРИКА
ДЕНЬ БЛАГОДАРЕНИЯ
Отмыла негра добела
И белому права дала,
Америка.
И всех, приехавших в тебя,
В объятья приняла, любя,
Америка.
Но есть в тебе такой народ,
С которым всё наоборот,
Америка.
Не он в тебя, а ты к нему.
И ты сказала: «Отниму!», –
Америка.
Конечно, ты была права,
Что отняла его права,
Америка.
Ведь он дикарь был дикарём,
Не много проку было в нём,
Америка.
Ему, болвану, всё равно,
Он годен только для кино,
Америка.
Но и в кино на эту роль
Поставить белого изволь,
Америка.
Судьба свершила приговор –
Ты процветаешь с давних пор,
Америка.
И мы судьбу благодарим,
Когда индейку мы едим,
Америка, Америка, Америка!
Публікація першоджерела мовою оригіналу
Редакция_IR5
Иосиф Лилевман