on-line с 20.02.06

Арт-блог

06.09.2018, 13:50

Вересень-2018

Знову Вересень приїхав На вечірньому коні І поставив зорі-віхи У небесній вишині. Іскор висипав немало На курний Чумацький шлях, Щоб до ранку не блукала Осінь в зоряних полях. Р.Росіцький

Випадкове фото

Голосування

Що для вас є основним джерелом інформації з історії?

Система Orphus

Start visitors - 21.03.2009
free counters



Календар подій

    123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031

Новини регіону

22.03.2024, 13:15

Книга історій "Плач Херсонщини". Художниця створила ілюстрації використовуючи старослов'янські символи

  Художниця з Херсона Валерія Гуран працювала в Естонії та ...
20.03.2024, 23:16

Сквер на проспекті Незалежності в Херсоні назвали на честь Джона Говарда

  У Херсоні завершилось громадське голосування щодо перейменування ...
20.03.2024, 22:51

Присвятила 50 років свого життя театру. Історія Заслуженої артистки України з Херсона Олександри Тарновської

Заслужена артистка України Олександра Тарновська присвятила 50 років ...

"Красная река"

 

 

АТЕНЕУМ


В Атенеум придя, случайный зритель находит место
И прохладу, солисты неторопливо достают кифары,
Распространяя тонкий аромат, колышется толпа, улыбки,
Первый звук, поднялись крылья, замер в воздухе
Смычок послушный, колонны спрятались, мелодия летит
И после утопает в нефе, ветер, замерла душа.

Кифара, пойманная дщерь, хмур грозный повелитель,
Под купол устремился луч, отсвет идет на плечи,
Грудь, скрытую платком, на занавес легла, как туча,
Музыка, и пряный запах от духов уносится в окно.
Скамейки и колени плотно пригнаны, струн, стен
И снов хранитель, Атенеум возник среди садов.

 


 

АКРА. 1278


The night’s departed; yet my friend,
Our story’s not yet at an end.
Rumi Discourses*

На правый борт легла галера,
Тяжелый скрип нарушил тишину.
Прощальным взглядом Петр искал
Знакомый берег, стены Фамагусты.
Напрягся туго парус белый,
И сильный Норд толкнул корму.

Из гавани открылся светлый город.
Грузился парусник из Пизы
Мешками плотными из хлопка.
Под ярким солнцем морщась,
Avec un air d’importance**
Шли черные плащи с крестом.

Светило солнце над пустыней,
Когда блаженный Авраам
В минуту жертвоприношенья
Источник чистый увидал.
Здесь и теперь он наполнял
Мехи для караванов из Дамаска.

Готовясь в ночь к святым местам,
Петр с радостью себя представил
Под куполом сияющим, огромным,
Где прежде раздавались гимны,
И рыцари стояли гордою стеной.
Их белые одежды ждали пилигримы.

Полярная звезда горит не просто так...
Скрипторий полон света, и рукой,
Склонившись над листом, один художник
Чертит знак, другой разводит краски, лак;
На лавке у стены устало мастер лег.
На стенах роспись скрыла камень.

Наступит день, лавиной черной
Окружит город плотно враг.
Ворвутся в храмы воины ислама,
Исторгнет крик монах недвижный –
Очистит берег пламенный джихад.
Не станет чуда более, и слезы хлынут.

По небу мчится колесница Феба,
Тяжелых спиц сиянье золотое.
Возница властный держит лиру,
По струнам бьет, и отдает
Свои божественные звуки миру
Его могучий инструмент.


* - Ночь прошла; все же, мой друг,
Наша история еще не закончена.
Руми «Дискурсы»
** - (франц.) С важным видом.

 

 

 

АНАБАЗИС*

Мелькали дни. В то лето на Востоке
Тибет восстал и мирным маршем
Пошел на базы атомных ракет,
Торчавших в небо косо и продажно.
Холодная война тяжелым спазмом
Схватила континенты и моря.

Наш город спал в предчувствии рассвета,
Но в недрах всюду дух ковался –
В метал и камень воплощаясь,
Рос мощным валом у причалов.
И улиц зелень, парков тишина
Хранили пламень мирного огня.

Стен старых кладка заложила
Маршруты, герм ориентиры.
Под утро вышли в путь друзья,
Один рюкзак на два плеча,
И фляга плоская полна
Колодцем охлажденной влагой.

Реки притоки, ширь полей…
Над степью солнце высоко катило.
Шел август и в бахче укрылся
Одетый в хаки маленький арбуз.
В посадке растянувшись, мы делили
Равно рыбу, воду и усталость.

И снова шли. Коровы тучные
Паслись у края леса, две змеи
Оставив тонкий слабый след,
Скользнули в рыжие пески.
Ударил воздух взмах крыла
И вмиг взлетела птичья стая.

Плыли по небу облака, и запах
Острый с моря вольности сулил.
Остались позади все тяготы пути
И от восторга наши веки задрожали.
На узком стрэнде пестрая толпа
Ловила скучным взглядом паруса.

Наш мир привычно и беспечно
Вертелся на оси и смена полушарий
Тогда казалось нам нехитрым делом –
Пойти на Запад, выйти на Восток.
Подъем связался с ощущеньем
Далеких стран, походом сквозь хребет.


* – Ана́баcис (греч. Ἀνάβασις, «восхождение») — военный поход из низменной местности в более возвышенную, например, с берега
моря внутрь страны.

 

 

АПРЕЛЬ

Ждала природа вновь тепла,
И птицы, прыгая беспечно,
Щипали радостно траву.
Они не знали боль разлук;
Махали желтыми крылами,
И улетали шумно вдруг.

Скамейка в парке опустела,
Исчезла пара синих глаз, –
Смеялись, плакали и ждали.
От ветра или от печали
Из них катились тихо слезы,
А чувства тронула весна.

Укрывшись дома от дождя,
От суеты на перекрестках,
Она сняла тяжелый плащ.
В квартире пусто и тепло.
Возился кенарь в клетке,
Знакомый клен кивал в окне.

 


 

ГИДРОПАРК

Тот остров лесом не покрыт густым
И сочными плодами не обилен…
Пологий берег там волной полуденной
Омыт, везде камыш качается тугой.
В густом кустарнике засел
От важности надутый перепел.

По клеткам бегают макаки,
Орут и лезут по стволу.
Не дремлет сторож, корм несет
Послушным птицам на обед.
И вёсел равномерный плеск
Колышет прибережный вереск.

С травы сойдет кристальная роса,
В зените солнце точно станет.
Мелькнет прохожий лысою тропой,
Оставив ветер за спиной,
И знак раскроет поворот –
На цепь посажен мудрый кот.

Так вольно дышит всякий зверь
В пределах города большого.
Пронзает ширь проспектов, площадей
Песчаный пляж и россыпи камней.
Речные чайки весело галдят,
От ярких бликов режет взгляд.

 

 

 

ГИЛЕЯ

“Цветок средь зелени кустов…”
Бернарт де Вентадорн


I

Залита роща солнцем летним
С утра, лучами осветились сосны.
Мелькнул подол, на просеке видны
Две туфельки, прошитые узором тонким.

Цветок, увитый локоном поникшим,
Еще хранит дыхание весны.
Букет коснулся девичьей спины,
Нечаянно кольнув касаньем легким.

Качнулся стан красавицы младой,
И шаль воздушная с плеча ее покровом
Упала на траву, политую росой.

Густые кроны зависли куполом
Роскошным, от флейты звуки тихим
Ветерком неслись средь зелени кустов.

 

II

Я помню вы своей рукой
Букет любовно собирали
Для девушки, в печали
Сидевшей тихо с флейтой.

Одна, с косою темной,
И слезы медленно текли
Из глаз. Вы их смахнули
Нежно розой красной.

Она дыханьем жарким
Вас покрыла, затем покорно
Отдалась порывам вешним.

Я же наблюдала тайно
За вами. Рукою хрупкой
Цветок ломала белый.
 

 

 

ИНТЕРВЕНЦИЯ

Так не требуйте же от меня партийности.
Андре Жид «Дневник»

Пылающий горн,
пылающий Париж!
В тугих мешках селитра,
грозен пролетарий;
Готовит порох, режет пыж.
И в каждом цехе, каждом жесте
От дыма черного бойца,
Звучит призывно музыка эфира,
И голос лидера Монжа*.

Конвент встревожен,
близок фронт;
Довольно грозных слов!
И песен, песен просят массы,
Чтоб бить точней и гнать врагов!

Восстали древние галеры,
Сушите истории весла!
Прочь в сторону, или стань
На сторону нового класса!

Из дальних залов Тюильри,
Как ветер, мчались кони;
Заржали, дыбом стали;
Железо с силой закусив,
Давили лилии и розы.
Дрожали стекла и лакеи.

Последний луч скользнул
По крышам старого дворца.
Мрак стелется вокруг,
И режет дымом глаз.

Купались после в Сене
Укротители коней.
От мощных грив вода
Краснела густо…

Не вечность длится ночь,
Прикроют двери слуги;
На праздник выйдет люд
И знамя вынесет на свет.
Играет музыка, гремит салют,
День Термидора близок**.

Дожди над городом пройдут,
Раскроется цветок от влаги.
На обелиске в полдень
Прочтут рисунок тайный.


* – Монж (Monge) Гаспар (10.5.1746 — 28.7.1818), французский математик и общественный деятель, член Парижской АН (1780). В 1793 заведовал пороховыми и пушечными заводами республики.
** – По Республиканскому Календарю 27/28.7.1794.

 

 

НОВЫЙ МОСТ

Ширь пролетов, стук колес,
К окнам люди прилепились.
Баржа тянет старый лес –
Километры сосен, змейка…
Крики в рупор, птицы – в высь,
Опустела вдруг скамейка.

Резкий свист, дрожит платформа,
Тормозят метро вагоны.
В массе туфель, кепок, хлама
Мчится старый господин.
Щит рекламный, таксофоны,
В бронзе Питер-исполин.
 

 

ОЛЬВИЯ. ЦИТАДЕЛЬ

Марк Аврелий придал вращение оси,
И двинулись на север колесницы Рима,
Преодолели реки, виден край земли.
В степи на рубеже встречались стойбища
Венедов и Сармат, их подвиги
И нравы сплелись в моей судьбе.

От ветра и огня трещали фасции,
Исписанных страниц ложились капища.

О, Лаций! Милые пределы, вас не забыть!
Журчанье Тибра, Капуя в листве,
Дорожка к дому и прохлада на заре.
Я знаю, это сон; здесь строятся мосты.
Зерно везут, на башне два орла.
Чужие звезды стали ближе мне.

От ветра и огня трещали фасции,
Исписанных страниц ложились капища.

 

 

СОФИЙСКИЙ СОБОР


Со всей земли трудились руки,
На холм везли повозки камень, лес.
Постигли русичи премудрые науки –
Воздвигли храм, внутри мозаик ряд.
Перед крестом, спускавшимся с небес,
Стоял варяг, сжимая крепко стяг.

У маяка Фару сражались воины,
Ладьи бросало, парус рвало шквалами.
Тараны грозные уже занесены,
Пробить готовые триремы гордые.
Стена огня неслась пожарами,
Летели с криком камни твердые.

Видны далеко башни цитадели,
Богатством славен город Константина.
В монастырях обеты соблюдали
Старцы, творя молчанием святым.
Веками строилась куртина,
Оплот, омытый Рогом Золотым.

Два мира бились в Русском море,
Борта разбиты греческих трирем.
Поход закончен, флот идет на Север,
Спешит пройти уступами Днепра.
На кручах ждет их княжеский прием,
Беседа с добрым другом у костра.

Поля оделись в снежные покровы,
В лесу медведь рычит уставший;
Кольчуга новая, охотник ловко
Пронзает зверя острием копья.
Рог бычий звук раскатистый
Издал, на сбор дружину торопя.
 

 

 

ТАНГА. 1914

And therefore never send to know for whom the toll bells; It tolls for thee.
John Donne*


Солдаты перед боем крепко спят,
И первый луч еще во сне таится.
В предчувствии всех тягот и печалей
Над картой командир склонился.
Могучий диск спешит наверх
И, тронув лес, уносится без страха.

Рассвет приходит постепенно
И горны звонкие поют ’Подъем’.
Вдруг древний берег окружен
Отрядом чужедальних кораблей.
На мыс выносит красной тучей
Английский бравый батальон.

Десант повсюду жалят осы…
В кварталах роты тонкой змейкой
Ведут огонь по вражеским войскам,
И город связан европейский
С туземным прочною стеной.
Резерв на схватку срочно брошен.

Жестокий бой идет за каждый дом.
Свистит и воздух рвет фугас,
Горячий ствол ладони обжигает.
Повсюду слышен стон и крик;
От крови красный санитар
Носилки с телом поднимает.

Река загадочных светил…
Солдат устал за день стрелять.
Отмечен горем каждый метр –
Десант понес немало жертв.
И горны звонкие поют ‘Отбой’,
На землю стелется покой.

 

* – (англ.) И поэтому никогда не спрашивай,
по ком звонит колокол; он звонит по тебе.
Джон Донн

 


 

У ОЗЕРА

Проходя же по берегу моря
Галилейского, Он увидел двух
братьев, Симона, называемого
Петром, и Андрея, брата его,
закидывающих сеть в море,
ибо они были рыболовы.
Матфея, 4-19


К полудню Он селение увидел,
Дул ветерок и гладь озерная,
Волнуясь и блестя, серебренный овал
Подставила под свод небесный.
С холма неслась девчонка озорная,
Навстречу вышел парень стройный.

На стол подали фрукты, хлеб,
Пахнувший дымом, серединой лета.
Холодное вино хозяйка льет
По чашам – Андрею, мужу и себе.
Беседа их веселостью согрета,
И каждый рад такой судьбе.

И так наутро вместе вышли
На Белоозеро рыбачить, и мальчик
Первым принес улов, на мели
С лодки спрыгнув с плеском.
Пристали к берегу, и ялик
Качался долго, скованный песком.
 

 

 

NORTH ERATO*

Dort liegt - und die Kunde ist
wahr - das Ende der Welt.
Tacitus; Germania 45.1

The Islands lie out of fear.
Strange people from North
Move like un-visible light.
They do not catch your stars,
But take your girls on ships &
Carry them beyond the Belt.

Heavy masts keep the sails.
Strongholds go alongside
Coasts & the warriors bring
Pearls, trade & their colors.
A prow’s directed upward,
The polar star shines cool.

The brave crews of the tribe,
Their leader is made of winds,
Atlantic storm & arctic ice.
He doesn’t need to wear a mask
Of loyalty towards the King.
Old pines support the heavens.

 

* – Северная Любовь
1 – Там лежит ‘ и свидетельство достоверно ’
Край света.
Тацит; Германия 45.


 

БЕЛОБЕРЕЖЬЕ


Пригород

Спуск пологий, тихий дворик.
На скамейке шаль, томик.
Кисть руки бросает тень
На листы, цветет сирень.

Семафор взлетел, гудок,
Гальки хруст, спешит ходок
Пересечь узкоколейку.
Китель новый, портмоне.
Эшелон проходит змейкой.

Белый зонтик, редкий всплеск.
Дама с удочкой в руке
Загорает на реке.

Будней ход неумолим:
Самовар, паштет, налим.
Скрип калитки, шум листвы.
 


Поездка к морю

С неба падает звезда.
В окружении планет
Из-за облака видна
Остросерпая луна.

Мерный стук, фонарь горит.
Впереди барон сидит
С пистолетом в армяке;
Длинный хлыст, спина в дугу
И четверка на скаку.

Черный бархат, мягкий свет,
Жест знакомый, плечи.
Дамы две спешат к воде.

Ждет их отдых от забот
И вечерний table d’hôte.
Женский смех, кареты скрип.

 

БЕРЕЗАНЬ

Телеграммой лети, строфа!
В.В. Маяковский «Хорошо»


“Телеграфирую. Революция. Шмидт.”
Такое впервые в эфире. Слушайте!
Адмиралтейство в панике. Адъютант
Бежит с вопросом. Телеграфистка
Юная стучит: “Флаг поднят точка”.
На линии Царь. Грозный ответ: “Душите!”

Башни надутые. Флот Черноморский
Бомбит из пушек права гражданские.
“Вы арестованы, лейтенант Шмидт.”
Трибунал мартовский. Гордо идет
Броненосец ‘Князь Потемкин-Таврический’.
Великий полдень на острове Шмидт.

 

 

ВЕЧНЫЙ ГОРОД

Я повернулся и увидел в свете дня
Наверх, минуя книжные развалы,
Загадочная женщина прошла,
Маня разрезом глаз и линией бедра.
Качнулись резко старые кварталы,
Еще минута и её фигура скрылась.

Уже в домах горели ярко свечи,
Огни на улицах бурлящих звали.
Печальный взгляд её и плечи,
Отлитые загаром, покрывала шляпа.
Балкон старинный статуи держали,
Ещё минута и исчезла Пенелопа.

 

 

ИЕРУСАЛИМ

Неспешно, выйдя с восходом,
Шел Даниил по плитам старинным,
Покрытым желто-зеленой травой
И перламутром утреннего дождя.
С окраин к центру из улочек
Сходились люди на казнь.

Струсил песок с плаща пророк,
Отдал кувшин с водой прохладной
В дверях стоявшей женщине
И, улыбнувшись, поклонился.
Апрельский день, проведенный
В пустыне, вызвал жажду.

К полудню в плотном потоке
Смешались лица, языки и расы,
И некто в старом рваном платье
Нес деревянный крест огромный.
Кругом стеной стояли люди,
В плаче прятались глаза.

Вдруг город опустел, замкнулся,
От туч тяжелых мрак отвесно
Падал, сквозь стены проникал
И гнал людей, как стадо, прочь.
Внезапный ветер хлопал ставни
Окон, брошенных глазниц.

А он все шел, оранжевым закатом
Осветился Храм, пустынные кварталы.
Далекий колокольный звон
По ком-то тихо растворился.
И от стены, как тени, отходили люди.
В полночь падала звезда.
 

 

ИНТЕРНАТ

На главной улице селенья
Стоит плющом увитый дом.
Открыты настежь окна, двери –
Шумит веселый интернат.
На крыше голуби засели,
Деревьев ветви прячут скат.

Воскресный день уже в разгаре,
В зеленом уголке готовятся столы.
Расставлены фигуры на доске
И первый ход открыл турнир.
Азарт, серьезность, эндшпиль –
Все достается победителю в игре.

Отдать на память сладкий приз,
В ее глазах прочесть ответ.
Под вечер тайно у калитки
Сойтись в укромном уголке
И получить заветный поцелуй,
Испуг и вольностей каприз.

Такую ночь забыть нельзя –
Она звезда в моей судьбе.
Шкаф у стены, овальный стол,
На нем цветы и чистота.
Упала занавесь и тени
Бесшумно двигались в окне.

И снова солнце поднималось
Над птицами на старой крыше.
Наш звонкий детский мир
Теснил соседние усадьбы.
Блестели серебром каналы,
Колосья спелые качались.
 

 

КАПЕЛЛА


Первый день после изгнания из Рая

Снег лежит, в пещере – дом,
Стены, Ева видит первый день.
Диким обегает взглядом
Свод высокий, потолок.
Дрогнул луч, качнулась тень,
За горой зардел восток.

Воздух Альп, на ветвях – снег,
На карнизе начинает день Адам.
Дикий зверь замедлил бег
Перед схваткой, осторожный…
Куст лиловый, птичий гам,
Дует ветер южный.

 

Всемирный потоп

На закате хаос, берег странный,
Тьма, крокодилы бродят.
С дерев крики непрерывные
Слышны, толпы простирают
Руки, стонут, спят…
Волки жутко воют.

Берега обетованные, лес шумящий,
Старец в белом на корме.
Весел стук и крик бодрящий
Раздается вестью, пенится вода.
Крепкий брус, фонарь во тьме,
Манит дальняя звезда.


 

КОРАБЕЛ


Тяжелый ветер с запада несет долгожданное обновление в природе,
весна наступает не сразу, и первыми ее встречают, конечно, моряки,
им выпадает нелегкая доля столкнуться один на один со стихией,
не случайно говорят о них: труженики моря, – значит, такая судьба.


Так с думой о нелегком труде моряков строят настоящие корабли,
на верфях кипит работа и кажется, что огромное чудовище, растущее
на стапеле завода, заберет последние силы, не оставит времени
для близких и родных, ждущих корабелов в уютном зеленом городке.
 

За плечами трудовой путь от рабочего до генерального директора,
большая стройка стала не только делом жизни, но и местом, где
надежды на будущее родного края не дают покоя, да и фамилия такая,
что нельзя не думать о тысячах людей, от усилий которых зависит успех.


Сегодняшний день по-особому торжественный, идет спуск, его ждали
долгие месяцы, клепая и сшивая, волновались, прошли все испытания,
налаживая работу сложного механизма – завода, об этом хорошо знает
только он, инженер, давший свою солдатскую кровь этому гиганту.


Шторм захлестывает палубу с ревом, прокатывается тяжелой мощью,
нет времени что-то менять или пробовать, волны на уровне рубки,
работают все, с мостика кажется, что моторы-драконы захлебываются
от усталости, корпус прочен, еще взлет – его строили, чтобы покорять моря.

 

ПЕТРОГРАД

На глади Невских вод она скользит,
Ее точеная фигура и отблески лазури
Сливаются в одном отменном брасе.
Утро перед стартом, каналы-змеи
Как трепетные жены открылись влажно,
Лежали весла, и она легла устало.

Легко и не спеша, точна, пересекла
Аллею, площадь, угол срезан на самом
Краешке земли, издалека увидела цветы.
Прошла небрежно пять шагов и улыбнулась,
Приветствие дала как в Риме, шарф,
Жемчуг в волосах поблескивал неярко.

На мостике лучам подставил щеку,
Погоны напряглись от жеста, спина
Устало давит корпус, слышно крики.
В каюте тишина, на карте Полюс выгнут
Синусом, коробка от сигар и якоря,
В улыбке прячется игла, потом усталость.
 


Памяти Левана Николаевича Чичинадзе, врача, пропавшего без вести при освобождении Северной Таврии в ходе Великой Отечественной войны 1941-45гг.

 

ОСВОБОЖДЕНИЕ

И увидел я – по лугу змей скользнул с пыхтеньем черный, он лизал цветы и землю языком в струях огня.
В. Пшавела Бахтриони


Плодородные равнины…
С гор кавказских удаленных,
С эшелонами плененных,
Оказался пшав отважный
В полосе прифронтовой,
В месте, выбранном судьбой.

С высоты – поток огромный,
Вал железный, танки, снег.
Переплыв Днiпро холодный,
Батальон идет на штурм.
Переправа, берег правый,
Перестрелка за плацдарм.

В медсанбате оживленье,
Пол дощатый, груды тел.
Продолжается сраженье –
На носилках капитан.
В полчаса вдруг поседел
Долговязый ветеран.

На губах улыбка, связки,
Раны, бинт в крови;
Полусон до перевязки,
И дежурство до утра.
На границе сна и яви
Наклонилась медсестра.

Город тихий и весенний,
К рубежам идут полки.
У комбата – две руки,
И осколок не последний.
В горы просится душа,
Змей спустился не спеша.

 

ПУТЬ ИЗ АЗИИ
романтический монтаж


Буря окружает караван, становится темно,
песок налетает вихрем и косо сыпется на людей
и животных, белый солнечный диск – опасный
спутник – уходит за горизонт, ложится холодная
ночь, высокие горы, перевалы, километры
пустыни, короткий привал и снова в путь,
гаснут последние звезды, угли от костра,
верблюды медленно идут по склону бархана.

Проходит месяц, проходит второй, пустыня
позади, берег реки, дающий влагу бескрайним
степям Азии, звездное небо, знаки, речь и жесты
приветливы, город распахивается узкими
рукавами улочек, богатый Восток, бурлит
базарная площадь, паранджа скрывает красивые
глаза, на ее длинных ресницах кристаллами
легла соль, свежая вода смывает усталость.

Наложницы скользят, как тени, шумит фонтан,
прохлада дворика, узоры ковра сливаются со
складками одежды, проходит час, полночь,
лунный серп отражается в ее глазах, в памяти
всадник скачет, обгоняя усталых верблюдов,
поворачивает резко лошадь, приближается к ней,
от зноя она не чувствует волнения, все время
приходится спешить, ветер уносит его слова.

С минарета слышны призывные слова,
привычная картина, оживление во дворце,
послы с Севера, богатые подарки, милость
повелителя, на лицах надежда, последние знаки
внимания и кони уносят людей в красных плащах,
остается пыль и будни маленького городка,
затерянного в ущелье, вдали от великих событий,
в ее жизни остается узкая тропинка к фонтану.

Солнце врывается в широкие окна цехов, плавно
скользят тонкие прозрачные нити, между пальцами
быстро ложатся узоры, спираль, к вечеру выйдет
работа редкой красоты, стоит бабье лето, ветер
трогает паутинку на кустах, а в далекой стране
идут косые дожди, мелькают каналы, велосипедисты,
звучит музыка ночного города, в ее голубых глазах
светится любовь, за поворотом они прячутся в кафе.

 

 

СМЕНА


Бетонщик, маляр, крановщик
Спешат с утра на проходную.
Привычка, стимул, гордый дух.
В цеху раскрой по чертежу,
На сварку брошена бригада;
Последний стык, скоба слетает.

Гудок. И люд идет гурьбой.
Под душем старый бригадир
Смывает копоть и усталость.
Тепло расходится по телу…
Штормит слегка на переправе,
Уйти бы в отпуск в феврале.

Темно. Хрустит опавшая листва.
Застынут снова лужи с ночи,
И в сумраке утра пойдет рабочий,
Как прежде к старому станку,
А кто-то вверх на стапель –
Под флаг завода на ветру.
 


 

ТОВАРИЩ

Пройдя жерло Суэцкого канала,
Неф вышел в зелень красных вод.
Попутный легкий бриз понес его
На юг, к тропическим широтам.
У Джибути пристал, бортом качнув,
Упали с клюзов дружно якоря.

Трапы вылезли наружу, метко
Брошены концы, солонину понесли
Добровольцы-молодцы; ходит боцман
По настилу, вяло стаксель дрогнул.
Свист, команда ‘Все наверх’,
Марсель в купол превратился.

Плывут резные облака, просветы
Голубизной манят; уселся крепко
На бушприте юнга, в трюме – биллеты,
Покрытые холстиной старой.
Провиденс мелькнул с лучом последним,
Навстречу вышел верный Crux*.
* - (англ.) Созвездие Южного Креста

 

 

ХОРТИЦА

Казак промчался, пыль стояла…
Номады вдалеке погнали лошадей.
Безлюдна степь, волнуется ковыль густой
Стеной, орлы парят привольно.
Дымок. В деревне поменяв коня,
На юг, в Полу-Стамбул, спешит герой.

Зубцы тверды на башнях цитадели,
Повозки тянутся, шумит с утра базар.
Знакомый пригород, старинный друг
Татарин степенно здесь живет.
Танцует вихрем дочь, прохладой веет,
Спустилась ночь на тихое Кефе.

Молчали старые ступени, фигура
Стройная в плаще открыла дверь.
В окне с решеткою ажурной
Мелькнула тень, знакомый силуэт.
Чужие надписи на створках
Покрывала влага, стихли звуки.

Большой базар, мечеть звала
Хвалить Аллаха в жаркий полдень.
Сошелся здесь восток с величием
Ислама, звезда и серп горит.
На лицах радость и покой,
Звучат отрывки из Корана.

С горы он бросил взгляд прощальный
На город, жителей вдали.
Домой спешит герой, с тоскою
Девичьи глаза смотрели на него.
Тревожно дышит всюду степь,
Везут невольниц в дальние края.


 

СТОЛБЫ


Африка.

Каменная толща континента
покоится на древних платформах.
Их постоянное движение миллионы
лет формирует облик Земли,
и каждые 110 тысячелетий меняются
полюса, вызывая из недр лавину.

Она колыбель человеческой истории,
наши джунгли и пустынные берега.
Проходят столетия, и открытые
в пещерах рисунки прародины
напоминают археологам о прошлом,
о времени единого потока жизни.


Поиск.

Узнаю очертания мыса Бохадор.
Воспоминание о том, что было
время и моряки знали точно:
кто огибает его, тот никогда
не вернется назад… Память
хранит след иного значения.

Для стоящего на рейде судна
открывается узкая дорожка,
проложенная невидимым светом
одинокого буя, знакомая первым…
Начало и конец сливаются
на Атлантическом побережье.


Конго.

Мальчик подходит к берегу.
В руке он держит старое копье,
невдалеке хижина, в ней сидит
молодая женщина. Она плачет.
Как далеко еще до загадочного
царства Иоанна, сказочной Индии.

А где-то далеко на севере молодое
Московское царство Иоанна III
только недавно обрело в браке
с Византийской принцессой связи.
Кто же поставит знак или напомнит
девушке, что обратной дороги нет.
 

Diogo Cão*.

Две каравеллы отправились в путь.
Современные инструменты дают
опытным морякам надежду найти
путь вокруг континента, а невзгоды
закаляют дух первопроходцев.
Пустынный берег на закате солнца.

Маленькая группа людей поднимает
каменный столб с латинским крестом.
Мыс отмечен, и мир горний стал
ближе еще на несколько метров.
Рыжая земля тает на горизонте,
сильный ветер надувает парус.


Камень.

Мужчина стоит на берегу и держит
плоский, изрезанный водой камень.
Он узнает очертания великой
реки, где осталось его старое копье.
В дельте Днепра течение не такое
мощное, как в Атлантике, а волны…

Проходящее мимо судно идет
под флагом свободной страны.
По фарватеру, как сквозь столбы,
ведет его огонь светящегося буя.
Ночью корабль выглядит загадочно,
туман прячет контуры корабля.

* ― Diogo Cão Диего Кан (ок. 1440-1486), португальский мореплаватель. Установил 4 падрана
(каменных столба) в память открытия Европейцами побережья Западной Африки и владычества Португалии на этих территориях.
 

 

СОЗВЕЗДИЕ

У вала крепостного над фонтаном
Планета желтая в зените закрепилась.
Широкой горней аркой на просторе
Возникла радуга спустя минуту.
Внизу на плитках меж камней
Светящим клином замер рак.

Раскрылся день фрагментом книги,
Страницы белизна таинственно свежа.
Легко ложатся строчки на свои места –
Напутствует Луна серебреным лучом.
Вдаль улетела шумно птичья стая,
Под сень Элгаринаг* присел поэт.

* – Элгаринаг — аналог Дерева Жизни. Оно выделяло сок, который в зависимости от необходимости мог
быть влагой жизни, или влагой забвения.
 

 

Публікація першоджерела мовою оригіналу

Напишіть свій коментар

Введіть число, яке Ви бачите праворуч
Якщо Ви не бачите зображення з числом - змініть настроювання браузера так, щоб відображались картинки та перезагрузіть сторінку.