Новые материалы к реконструкции головного убора скифянок
14.06.1982Л. С. Клочко
Новые материалы к реконструкции головного убора скифянок
Среди многочисленных вопросов скифологии, разрешенных и разрешаемых, большой интерес представляет вопрос о женских головных уборах. У многих народов древности уборы играли важную роль: были выражением ранга и достоинства 1, имели магическое значение 2. Исследование их дает дополнительные данные при датировке, выявлении этнических связей, реконструкции социальной дифференциации 3.
Скифские головные уборы привлекли внимание исследователей еще в начале нынешнего столетия.
Так, П. К. Степановым 4 были рассмотрены мужские и женские одежды скифо-сарматской эпохи, проанализированы письменные источники и изображения скифов. В отдельности им были рассмотрены женские скифские головные уборы. Материалом послужили изображения на предметах торевтики: бляшки из Чертомлыка, Верхнего Рогачика, Куль-Обы, пластина из Кара-годеуашха, александропольские бляхи. Им выделены три типа женских уборов: 1) кокошник;
2) остроконечный; 3) митра. К сожалению, автор основывал свои выводы только на анализе немногочисленных изображений и не сумел привлечь археологический материал для подтверждения выделенных им типов.
Этот недостаток в работе П. К. Степанова был восполнен в 1917 г. М. И. Ростовцевым. Автор собрал сведения о металлических частях головных уборов, найденных в курганах Северного Причерноморья 5. Им объединены детали головных уборов в несколько групп и для каждой отведено определенное место в уборе. Все выделенные М. И. Ростовцевым категории подтверждены археологическими материалами. М. И. Ростовцев и П. К. Степанов впервые предложили реконструкцию головных уборов. По материалам Рыжановского и Деева курганов был представлен женский убор довольно сложной конструкции. Передняя плоскость убора выглядела как остроконечная шапка, согнутая под углом так, что сбоку она напоминала калаф. Нижняя окружность убора равна обхвату головы, а верхняя — 30—40 см 6. Верхний край убора украшен подвесками на стойках, между которыми распределялись складки покрывала. Собственно «полоски со стойками» и послужили основанием такого размещения фрагментов: по мнению авторов,; эти детали, прямые и короткие, могли располагаться только под углом 7. Полученный при реконструкции убор авторы называли «сочетанием фригийской шапки и калафа». Свои выводы они основывали не на четко зафиксированном расположении деталей головных уборов в погребении, а на анализе различных типов уборов, характерных для народов, населявших восточные страны и Грецию, известных по изображениям в торевтике, на монетах, рельфах.
В 1922 г. вышла работа Г. Н. Боровка, в которой приведены реконструкции головных уборов из Чертомлыка на основании тщательного исследования материалов из четырех камер кургана,, а также фрагментов убора, найденного на черепе погребенной царицы in situ 8. Автором выделены два типа уборов: 1) остроконечный или конический, передняя часть которого украшена мелкими бляшками — плоскость, на которой они размещены, идентична Карагодеуашхской пластине; 2) расширенный кверху калаф, украшенный по краю «полосками со стойками», которые, по мнению Г. Н. Боровка, могли нашиваться на круглую поверхность 9. Бесспорным достоинством работы Г. К. Боровка являются гипотезы о происхождении островерхих уборов и ареале их распространения.
Имеющиеся данные о головных уборах включены в работы публикационного характера, в целом посвященные отдельным областям скифского ареала. В них приводятся детали головных уборов без какой-либо попытки критического подхода к уже сделанным реконструкциям 10.
А. М. Лесковым приведены материалы для реконструкции женских головных уборов из курганов Херсонской области (курганы № 2, 22) и восстановлен убор из Красноперекопского кургана № 22 (погребение № 2). Реконструкция недостаточно аргументирована, полученный тип убора не имеет близких аналогий среди изображений, хотя автор и отнес убор к парфянским 11.
Значительный интерес представляет реконструкция головного убора из погребения «царицы» в кургане Толстая Могила в Днепропетровской области. Автор реконструкции Б. Н. Мозолевский точно зафиксировал размещение золотых пластин, украшавших убор и, проанализировав положение каждой детали декора, восстановил высокий головной убор цилиндрической формы, несколько расширяющийся кверху. Подробное описание процесса реконструкции этого убора представляет большую ценность для осуществления новых реконструкций женских головных уборов 12.
Вопрос об архаическом уборе рассматривался В. А. Ильинской 13. Ею проанализированы сюжеты на золотых нашивных пластинах головного убора VI в. до н. э., выявлены определенные сочетания разных типов бляшек, принадлежащих к кругу эмблем, связанных с символикой солнца.
Как видим, изучение головных уборов скифов было начато давно и имело несколько аспектов: воссоздание форм уборов, бытовавших среди различных слоев скифов, исследование семантики декора, функций уборов. Исследованиями многих авторов выявлены существенные черты женских головных уборов VI — III вв. до н. э. Так, археологические исследования и древние памятники изобразительного искусства представили доказательства существования нескольких типов женских уборов: калаф (находка золотого калафа в кургане Большая Близница, изображения варварских божеств в уборах цилиндрической формы нескольких вариантов), остроконечный колпак (о нем свидетельствует треугольная пластина из кургана Карагодеуашх), налобные повязки и покрывала 14. Скифологи единодушны во мнении о том, что цилиндрические и конические уборы изготовлялись из плотного материала — кожи или войлока, золотом украшалась преимущественно передняя часть или 3/4 его, а сзади закрывался покрывалом. Для установления формы новых находок головных уборов важны характеристики различных типов головных уборов, присущие найденным и документированно-точно реконструированные.
Органическая основа убора в скифских погребениях сохраняется очень редко в таком виде, который бы позволил детально восстановить форму убора и определить способы достижения этой формы (то есть установить крой). Чаще всего на месте убора видны только невыразительные следы кожи или тлен войлока. Поэтому наиболее существенной посылкой для определения типа убора, реконструкции его формы являются детали его украшений: бусы, золотые бляшки и ленты. Все многообразие декора головных уборов можно разделить на две категории: украшения, несущие признаки формы убора (условно «формообразующие элементы») и украшения, не имеющие таковых (неформообразующие элементы). К первой группе украшений относятся длинные золотые бляхи, пластины дуговидной формы («стленгиды»), ободки и подвески. Эти элементы украшений являются атрибутами убора цилиндрической формы — так называемого калафа. Неформообразующие детали украшений — бляшки разных типов и размеров. Их связывают чаще с коническими уборами, но, возможно, они характерны и как декор калафов, повязок. Четкая фиксация расположения фрагментов головных уборов в погребениях позволяет во многих случаях реконструировать их форму с минимальным числом гипотетических допусков.
Настоящая статья посвящена публикации новых головных уборов — металлическим украшениям головных уборов, происходящих из раскопанных в последнее время скифских погребений IV в. до н. э. В статье мы рассмотрим женские головные уборы, используя опыт реконструкций названных выше авторов.
Методика конструирования головных уборов предполагает два способа: муляжный (мягкие шляпы, меховые головные уборы), расчетно-графический — форма головного убора достигается расчетом и построением па чертеже по деталям. При разработке конструкций основным измерением моделей головного убора является обхват головы 15. Предположительный размер женских уборов из скифских захоронений — 56—58 см (средний размер, очевидно, для всех эпох). Посылками для воссоздания формы женских уборов послужили выделенные ранее их типы, а также анализ расположения деталей декора в погребении.
В рядовых погребениях женские головные уборы зафиксированы в нескольких случаях, но их реконструкции отсутствуют 16. Поэтому особый интерес представляют фрагменты головного убора из кургана № 13 (могила № 2) возле г. Орджоникидзе Днепропетровской области (Богдановская обогатительная фабрика) 17. На лобных костях черепа женщины лежал деревянный обруч, сделанный из сплошной дощечки шириной 5 см, толщиной 1 см.. Из-под обруча сбоку на череп опускались полоски кожи длиной около 60 мм. На обруче и на черепе найдены золотые пуговки — полусферические бляшки с петелькой на обороте (диаметр — 0,65 мм). Обруч плотно прилегал к черепу и, очевидно, служил жесткой основой убора. Кожаные полоски, возможно фрагменты своеобразных нащечников, спускались из-под каркаса-обруча. Золотые пуговки, сохранившиеся in situ на правом виске умершей, фиксируют длину нащечников — 52 мм. Сразу же за черепом, почти примыкая к нему, лежал колчан со стрелами, что может свидетельствовать о небольшом размере убора 18. Обруч и нащечники связывают убор с изображенным на Алексапдропольской бляхе: на голове у богини низкий убор с длинными нащечниками, закрывающими лицо 19. П. К. Степанов называет такой тип уборов «митрой». Башлыки или митры носились как мужчинами, так и женщинами 20. Н. А. Онайко высказала предположение, что голова алекеандро-польской богини закутана покрывалом, «поверх которого надет головной убор» 21. Но на изображениях греко-скифской торевтики покрывало обычно крепится сзади на затылке или набрасывается поверх головного убора 22.
Интересно сопоставить уборы из кургана № 13 (БОФ) с убором из II Пазырыкского кургана. Здесь найден кожаный жгут, к которому снизу прикреплены лоскуты из меха жеребенка 23. В результате реконструкции получился «род чепца», закрывающий не только голову, но и плечи и часть спины: к кожаному жгуту крепились четыре сшитых между собой полосы кожи. . Покрой, которым достигалась форма «митры» (курган № 13), можно только предполагать: скорее всего, он кроился из двух половинок.
Убор типа митры происходит, по всей вероятности, из Передней Азии: его изображения встречаются на персе-польских рельефах и пластине из Амударьинского клада 24. Предложенная реконструкция головного убора, конечно, недостаточна для выделения типа убора, однако существование их, по-видимому, доказано.
Металлические фрагменты головных уборов найдены в курганах Запорожской области *.
Остатки, возможно нескольких, головных уборов зафиксированы в Гай-мановой Могиле 25. Об этом свидетельствуют следы тлена войлока, подвески, фигурки менад, происходящие из погребения женщины. Форма головного убора реконструирована по материалам погребения № 4. В камере погребения лежали бляшки в пять рядов, образуя в плане прямоугольник. Длина каждого ряда
Приношу благодарность В. И. Бидзиле sa предоставленную возможность использовать материалы ого археологических исследований в Запорожской области.
по 10 см, высота прямоугольника 20 см. Средний ряд составляли круглые ажурные пластинки-розетки диаметром 3 см. В три из них были вставлены серебряные шпильки. Выше и ниже этого ряда украшений размещалось еще по два горизонтальных ряда бляшек, в которых чередуются цветок аканфа и лотосовая пальметка (высота 2,7 см). Расстояние между бляшками 5—6 мм, между рядами 4 мм. С этими фрагментами связывается, очевидно, метопида, найденная в камере возле дромоса, а также фрагменты ободка и подвески. Судя по расположению бляшек, головной убор имел форму калафа с плоским верхом. Нижний диаметр его 18 см (обхват головы 56 см), а верхний 22 см, т. е. убор слегка расширялся кверху (по аналогии с калафом из Большой Близницы). Так как бляшки, найденные in situ, лежали в один слой, то, возможно, убор был украшен только в передней части, для чего понадобилось 50 пластинок.
Шпильки, очевидно, крепили убор к прическе. В ряде изображений скифского времени угадываются пышно поднятые вверх волосы 26. Например, женщины горноалтайских племен искусственно увеличивали свои прически, вплетая войлочные и шерстяные жгуты, добавляя конские волосы 27. Подобное можно предположить и у скифянок. Длинные булавки в данном случае хорошо бы укрепили убор к высокой прическе.
Сюжеты бляшек, украшающих головной убор в отдельности и, очевидно, в сочетании друг с другом, связываются с культами солярным и плодородия 28. Очевидно, не случайно их место на головном уборе — вспомним архаические уборы, где круг украшающих образов также замыкался на идее солнечного божества.
Материалы для реконструкции головного убора имеются также в кургане № 16 у
с. Златополь, где обнаружено захоронение женщины, костюм которой был украшен бусами и золотыми бляшками 29. Обряд погребения скифянки не отличается особой пышностью, но содержит некоторые черты «сакральных» функций женщины: необычная поза погребенной, угольки среди инвентаря, а также золотой декор головного убора.
Золотые бляшки, украшавшие убор, найдены у тыльной части черепа и по бокам от него: с левой стороны — 8 бляшек, у правого виска — 12, за черепом — 6. Бляшки (в количестве 26 штук) имеют прямоугольную форму (размеры 2,6x2,2), на них изображена сцена борьбы животных — лев терзает оленя. Можно было бы отнести бляшки к покрывалу, которое, возможно, находилось на погребенной. Прямоугольные пластинки декорируют покрывало в ряде известных погребений (Чертомлык, Толстая Могила). В данном случае бляшки располагаются, как видно из отчета, только вокруг черепа, возможно, они были нашиты на головной убор. Характер развала убора и прямоугольная форма нашивных бляшек заставляют предполагать, что убор имел цилиндрическую форму, возможно, вид шапочки, расширяющейся кверху по аналогии с известными «скифскими ка-лафами». Для реконструкции формы убора примем размер 56 см. Бляшки вокруг черепа размещались лицевой стороной кверху, очевидно, на уборе они были помещены только впереди. Если предположить, что рассматриваемый убор расширялся кверху, то в нижнем ряду помещалось 12 пластинок, а в верхнем — 14. Высота убора точно не определяется, но бляшек недостаточно для трех рядов украшений. При размещении их в два ряда высота убора не превышает 10 см.
Остатки головного убора обнаружены в погребении № 5 кургана № 5 у с. Зла-тополь З0. Высота кургана 0,3 м, небогатый инвентарь, ординарный обряд погребения позволяют отнести захоронение к разряду погребений «простых» общинников. Но некоторые элементы наряда погребенной (золотой декор головного убора, метопида, подвески, бусы из электры, золотые перстни) выделяют ее из ряда «простых» скифов и дают возможность говорить о более высоком ранге умершей.
Убор погребенной состоял из двух частей: метопиды и войлочной шапочки, украшенной золотыми бляшками двух типов. Золотая метопида представляет собой узкую ленту (размеры 30x2,1 см), главный фриз которой заполнен полу-овами, симметрично расходящимися от центра округлыми фестонами. Она лежала поверх основной массы тлена от войлочного убора. Метопида с подобным по характеру и структуре узором была найдена в погребении № 2 кургана № 7 возле с. Кут (Черкасская область) 31.
Войлочный убор и метопида находились в 40 см от головы погребенной. На его месте сохранилось пятно тлена войлока коричневого цвета размерами 50 X 35 см. По его поверхности беспорядочно рассыпаны круглые бляшки в виде пуговок (в количестве 22 штук, диаметр 0,6 см) и многолепестковых розеток (28 штук, диаметр 1,5 см). Форму убора трудно реконструировать достаточно обоснованно, так как в наборе декора отсутствуют «формообразующие» элементы, кроме того, убор стоял в стороне от черепа погребенной, то есть, почти нет критериев для оценки реконструкции. В установлении типа этого убора отправной точкой является форма пятна тлена. Овальная форма может свидетельствовать о покрое «ток» — то есть об уборе цилиндрической, слегка расширяющейся кверху, формы 32. Малый слой тлена, немногочисленные украшения убора свидетельствуют о том, что убор был небольшим. Для захоронений такого ранга, как погребение скифянки из Златопольского кургана, то есть не отличающихся пышностью погребального обряда, сложностью погребальных сооружений, характерны уборы, высота которых не превышает 12—15 см.
Размещение бляшек на поверхности убора, наверное, подчинено общей традиции в прикладном искусстве скифов — ритмичные ряды, чередующиеся полосы, ярусы однотипных сюжетов, отделенные друг от друга «поясками». Эта традиция прослеживается в декоре головных уборов из Чертомлыка, Толстой Могилы, в орнаментике костюмов скифов в композициях Куль-обского и Воронежского сосудов и т. д. Согласно этой традиции мы поместили оба типа бляшек чередующимися рядами. При небольшой высоте убора бляшки могли размещаться на нем в четыре ряда, опоясывая убор на 3/4 его окружности.
Уникальный набор украшений головного убора происходит из погребения № 2 кургана Казенная Могила у с. Шмальки 33. Погребение женщины в этом кургане было совершено с пышностью, характерной для представителей высокого социального ранга: курган значительной высоты (4,5 м), сложное погребальное сооружение, богатый инвентарь, наличие повозки и др. Погребенная в боковой могиле кургана пожилая женщина была облачена в наряд, украшенный золотом. Голову ее венчали золотая метопида, к которой крепились массивные литые серьги, и убор из плотного материала, обшитый золотыми бляшками различных типов.
Метопида лежала на лобной части черепа погребенной. Главным мотивом изображений на ней являются овы, прочерченные четырьмя линиями. Характер орнамента напоминает метопиду из кургана № 5 у с. Златополь и из кургана № 7 у с. Кут. В овы метониды из кургана Казенная Могила вкомпонованы пальметки, которые, являются в данном случае средством обогащения художественного содержания подобных узоров.
Массивные серьги изготовлены в виде популярных в степной Скифии «калачиков». Но если у первых корпус полый, то у последних он плоский, литой, украшенный по внешнему краю зернью, располагающейся небольшими скоплениями.
Нашивные бляшки, украшавшие основной убор и покрывало, лежали за черепом, под ним и по бокам от него. Расположение пластинок несколько нарушено обвалом. В комплект украшений входят бляшки различной формы, шести сюжетов: 1) прямоугольные бляшки с изображением бегущего зайца (30 х х25 мм); 2) треугольные с закругленными концами бляшки с изображением идущего скифа (высота 35 мм, основание 25 мм); 3) стилизованная морда хищника кошачьей породы (высота 50 мм); 4) прямоугольные пластинки с изображением скифа, натягивающего лук (31x30 мм); 5) округлая бляшка с изображением свернувшегося грифона; 6) мелкие пуговки.
Исследователи точно зафиксировали на чертеже положение каждой бляшки. Мелкие пуговки располагались вокруг черепа и спускались до плеч. Возможно, они украшали покрывало. Порядок в их размещении не прослеживается. Бляшки других типов лежат рядами, стройность которых нарушена, но не утрачена для реконструкции. Они располагаются в следующем порядке: первый ряд (слева направо) — сидящий скиф, грифон, морда хищника кошачьей породы, идущий скиф, три пластинки с изображением зайца, идущий скиф, морда хищника кошачьей породы, идущий скиф. Второй ряд: морда хищника кошачьей породы, сидящий скиф, идущий скиф, бегущий заяц, идущий скиф, морда хищника кошачьей породы, грифон, две бляшки, с изображением идущего скифа, морда хищника кошачьей породы. В третьем ряду: сидящий скиф, морда хищника кошачьей породы, сидящий скиф, три пластинки с изображением бегущего зайца, сидящий скиф. Четвертый ряд (бляшки лежали над черепом, в 20 см от него): свернувшийся грифон, изображение кошачьего хищника, бегущий заяц, сидящий скиф, бегущий заяц, сидящий скиф, бегущий заяц. Еще три бляшки лежат на расстоянии 45 см от черепа: пластинка с изображением сидящего скифа и две — с изображением бегущего зайца. Пять бляшек лежали за черепом, завалившись под теменную часть: одна, изображающая морду хищника кошачьей породы, две — бегущего зайца, две — идущего скифа. Второй ряд бляшек прерывается между шестой и седьмой пластинками: между ними просвет в 12 см, который заполняется бляшками, найденными под черепом.
Таким образом, в состав украшений убора входило 42 бляшки пяти типов.
Третий и четвертый ряды, судя по чертежу, составляют единое целое, а три пластинки, найденные в 45 см от черепа, также примыкают к третьему ряду. Следовательно, количество пластинок увеличивается от первого до третьего рядов. В первом ряду 10 бляшек, во втором — 15, в третьем — 17. Расстояние между рядами 3,5 см, а между бляшками 3—5 мм. Характер развала убора свидетельствует о том, что он имел форму калафа, расширяющегося кверху (украшающие пластинки сосредоточены по обеим сторонам черепа, количество бляшек увеличивается в верхних рядах). Если учесть оговоренные предпосылки, то реконструируемый убор получит вид калафа с плоским верхом. Нижний диаметр его 18 см, верхний — 20, высота — около 20 см.
После восстановления горизонтальных рядов бляшек, украшающих убор, развертка реконструированного убора приобрела следующий вид: в первом ряду (слева направо) бляшки с изображением сидящего скифа, грифона, хищника кошачьей породы, идущего скифа, три пластинки с изображением бегущего зайца; в конце ряда — бляшки с изображениями идущего скифа, хищника кошачьей породы, идущего скифа. Во втором ряду следующий порядок: бляшка с изображением морды хищника кошачьей породы, сидящий скиф, идущий скиф, бегущий заяц, две пластинки
с изображением идущего скифа, морда хищника кошачьей породы, бегущий заяц, морда хищника кошачьей породы, две пластинки с изображением идущего скифа, изображение грифона, идущий скиф, бегущий заяц, образ хищника кошачьей породы. В третьем ряду: изображения сидящего скифа, морда хищника кошачьей породы, сидящего скифа, три пластинки с изображением бегущего зайца, образы сидящего скифа, бегущего зайца, хищника кошачьей породы, грифона, сидящего скифа, три пластинки с изображением бегущего зайца, бляшки, изображающие сидящего скифа, хищника кошачьей породы, и вновь — сидящего скифа.
Как видим, в расположении бляшек наблюдается симметричность по отношению к центру убора. Бляшки, изображающие стилизованную морду хищника кошачьей породы, образуют треугольник вершиной вверх, по обе стороны которого последовательно располагаются пластинки с другими сюжетами.
Комплекс украшений головного убора знатной скифянки, погребенной в кургане Казенная Могила, совершенно уникален. Сюжеты изображений на бляшках, вероятно, подобраны в соответствии со знаковой функцией головного убора. Изображения грифона и хищника кошачьей породы, видимо, служили апотропеями и часто включались в образную схему украшений костюма и мужчин и женщин. Наличие этих сюжетов в декоре женского убора вызвано, возможно, и тем, что в некоторых аспектах эти образы связаны с культом плодородия 34. Интерес представляет введение в систему украшений убора таких сюжетов, как идущий, сидящий и натягивающий лук скифы, бегущий заяц. Если рассматривать эти изображения как сцены одной композиции «охота на зайца», то любопытно сопоставить ее с некоторыми известными в скифском искусстве сюжетами «охоты на зайца» (пластинка из кургана Куль-Оба), бегущего зайца (пластинки из Чертомлыка, Куль-Обы, курганов Николаевской, Херсонской, Днепропетровской областей, изображение на пекторалях из Большой Близницы и Толстой Могилы). Интересную интерпретацию сюжета «охоты на зайца» предложила Е. Е. Кузьмина, приводя для раскрытия содержания нартское сказание «О нарте Хамыце, белом зайце и сыне Хамыца — Батразе» 35. Основные вехи этого сказания — охота героя Хамыца на зайца, который является превратившейся в животное дочерью бога вод Дон-Бетура. Она избирает Хамыца своим женихом. От брака Хамыца и дочери Дон-Бетура родился герой Батраз. Некоторые исследователи видят сходство сюжетов нартского сказания и рассказа Геродота о происхождении скифов 36. По мнению Е. Е. Кузьминой, сцена охоты на зайца представляет «еще одну трактовку этого популярнейшего сюжета, в котором переплетены культы предков, плодородия и воды» 37. В нартовском сказании герой изображен на коне, а в композиции, выстроенной по материалам из кургана Казенная Могила,— «скиф идущий». Это обстоятельство отличает составленную нами «сцену охоты» от известных изображений на пластинке из Куль-Обы и па диске Амударьинского клада. Но, если предположить, что это отличие не отражается на содержании композиции (семантически однородные сцены), то мы можем говорить о связи всех мотивов, являющихся элементами декора головного убора женщины, погребенной в Казенной Могиле, с культом плодородия и о «сакральной» функции убора. Об этой функции, как о главной в данном случае, свидетельствует и его форма — калаф 38.
Интересны головные уборы девочек шести-семи лет, найденных в двух погребениях в Запорожье.
В кургане № 4, в уроч. Носаки 39 на голове умершей девочки обнаружен убор, очевидно, сплошь украшенный мелкими пастовыми шарообразными бусами коричневого цвета. На самой вершине убора закреплено бронзовое колечко диаметром 1,5 см, а под ним — крупная пастовая бусина такого же размера, что и кольцо. Отверстием бусина обращена к кольцу — очевидно, оно кренилось ниткой сквозь отверстие бусины к самому убору. В верхней части убора — наибольшее число бус, судя по очертанию их расположения, головной убор имел на вершине небольшое куполообразное расширение с конической верхушкой. Нижняя часть убора украшена мелкими разноцветными бусами.
Как видим, убор девочки в данном случае довольно своеобразен — остроконечный, с куполообразной верхушкой. Высота его около 20 см. Чуть ниже края головного убора, вдоль черепа с правой стороны, идут два ряда украшений, состоящих из двух золотых трубчатых пронизок и золотых пуговок. Длина рядов украшений 15 ем, просвет между ними 2 см. Они могли украшать ленты, свисавшие с головного убора. С левой стороны черепа также остались фрагменты таких украшений убора.
Похожий головной убор найден в кургане № 16 ус. Злато поль 40. Девочка шести-семи лет погребена в наряде, украшенном бусами. Головной убор расшит несколькими десятками настовых бус. Они размещались вокруг в виде конуса, острым углом кверху. Высота конуса около 20 см. Расположение бус 41 четко фиксирует остроконечную форму убора, почти идентичную носаковскому.
Четкая фиксация в погребениях детских головных уборов является единственным источником для их реконструкции, так как по изображениям они не известны. Как видим, детские уборы имеют форму, свойственную и женским, но состав украшений совершенно отличен от женских комплектов: разноцветные бусы, вероятно, связаны с определенной символикой.
Рассмотренные материалы немногочисленны, но позволяют сделать некоторые выводы. Прослеживаются социальные различия в форме и характере украшений головных уборов (в рядовом
захоронении кургана № 13 БОФ минимальное количество золотых украшений, форма отлична от высоких калафов богатых скифянок). Наблюдается большое разнообразие декора женских головных уборов: богатство сюжетов и форм бляшек, отсутствие единого стандарта в их размещении на головных уборах. По всей вероятности, существовали и возрастные особенности в составе украшающих изделий — бусы, бисер в детских комплектах украшений, золотые бляшки в захоронении взрослых.
1 Липс Ю. Происхождение вещей. Из истории культуры человечества. М., 1954, с. 67.
2 Вейс Г. Внешний быт народов с древнейшего до наших времен. М., 1875—1879, с. 38, 148, 194; рис. 28, 6.
3 Ляпунова Р. Г. О происхождении обрядовых уборов алеутов.— В кн.: Первобытное
. искусство.— Новосибирск, 1976, с. 157.
4 Степанов П. К. История русской одежды. II г., 1915, вып. 1, с. 15—40.
5 Ростовцев М. И., Степанов П. К. Эллино-скифский головной убор.— ИАК, вып. 63, с. 69.
6 Там же, с. 100.
7 Там же, с. 99.
8 Боровка Г. К. Женские головные уборы Чертомлыцкого кургана.— ИРАИМК, 1921,
т. 1, с. 169.
9 Там же, с. 182.
10 Петренко В. Г. Правобережье Среднего Приднепровья в V—III вв. до н. э.— САИ. 1967, Д 1—4, с. 28; Ильинская В. А. Скифы Днепровского Лесостепного Левобережья. К., 1968, с. 136; Онайко И. А. Античный импорт в Приднепровье и Побужье в IV— II вв. до а. Э.— САИ, 1970, Д 1—27, с. 39. Граков Б. II. Скифы. М., 1971, с. 104.
11 Лесков О. М. Скарби курганів Херсонщини. К., 1974, с. 96.
12 Мозолевсъкий Б. II. Товста Могила. К., 1979, с. 198—210.
13 Іллінська В. А. Золоті прикраси скіфського архаїчного убору.— Археологія, 1971, № 4, с. 73.
14 Стефани Л. Керченские древности в императорском Эрмитаже.— Вып. 1. Гробница жрицы Деметры. Спб., 1873, с. 6—8, табл. II; Артамонов М. И. Сокровища скифских курганов. Ленинград — Прага, 1966, табл. 178, 186, 189, 230, 234, 235, 267, 273, 308. Манцевич А. П. О пластине из кургана Карагодеуашх.— АСЭ, 1964, № 6, с. 128— 138.
15 Методика конструирования головных уборов. Ростов-на-Дону, 1974, с. 9.
16 Ильинская В. А. Скифы Днепровского Лесостепного Днепровского Левобережья, с. 136; Петренко В. Г. Правобережье Среднего Приднепровья, с. 28.
17 Тереножкин А. И., Ильинская В. А., Черненко Е. В., Мозолевский Б. II. Скифские курганы Никопольщины.— В кн.: Скифские древности. Киев, 1973, с. 161—164.
18 Там же, рис. 42.
19 Степанов П. К. История русской одежды, с. 30.
20 Там же, с. 17, 20.
21 Онайко Н. А. Антропоморфные изображения в меото-скифской торевтике.— В кн.: Художественная культура и археология античного мира. М., 1976, с. 166, 168.
22 Артамонов М. И. Указ. соч., с. 58, 59, табл. 234, 235, 300.
23 Р уденко С. И. Горноалтайские находки и скифы. М..— Л., 1952, с. 106.
24 Степанов П. К. История русской одежды, с 5, 6, 24.
25 Отчет Запорожской экспедиции за 1969— 1970 гг.— Научный архив Киевского Института археологии АН УССР, 1970/4.
26 Граков В. И. Указ. соч., табл. XIV; Артамонов М. И. Указ. соч., табл. 230, 234, 300.
27 Руденко С. И. Указ. соч., с. 115.
28 Іллінська В. А. Скіфська вузда VI ст. до н. е.— Археологія, 1961, т. 13, с. 56; Кузьмина Е. Е. О семантике изображений на Чертомлыцкой вазе. — СА, 1976, № 3, с. 70.
29 Бидзиля В. И. Отчет Запорожской экспедиции за 1973 год.— Научный архив Института археологии АН УССР, 1974/10, с. 60.
30 Бидзиля В. И. Отчет Запорожской экспедиции за 1973 год.— Научный архив Института археологии АН УССР, 1973/7, с. 119.
31 Березовецъ Д. Т. Розкопки курганного могильника епохи бронзи та скіфського часу в с. Кут.— АП, 1960, т. IX, с. 54.
32 Методика конструирования головных уборов, с. 9.
33 Бидзиля В. И. Отчет Запорожской экспедиции за 1973 год.— Научный архив Института археологии АН УССР, 1973/7.
34 Пугаченкова Г. А. Грифон и античном и средневековом искусстве Средней Азии.— СА, 1959, № 2, с. 80.
35 Кузьмина Е. Е. Семантика изображения на серебряном диске и некоторые вопросы интерпретации Амударьинского клада.— В кн.: Искусство Востока и античности. М., 1977, с. 20—21.
36 Там же, с. 21.
37 Там же.
38 Боровка Г. К. Указ. соч., с. 169,
39 Бидзиля В. И. Отчет Запорожской экспедиции за 1973 год.— Научный архив Института археологии АН УССР, 1973/7.
40 Там же.
41 Алексеева Е. М. Античные бусы Северного Причерноморья.— САИ, 1975, Г1—12, с. 11.
Источник: Сборник научных трудов Древности степной Скифии. - Киев Наукова думка, 1982, с. 248.