Ольга Шаламова: честная работа
Лучшая роль второго плана… Это действительно серьезное достижение. В этом году на фестивале «Мельпомена Таврии» произошла маленькая сенсация, когда диплом за лучшую роль второго плана получила актриса Херсонского театра кукол Ольга Шаламова за несколько ролей в спектакле «Дюймовочка». Да-да, на серьезном взрослом фестивале высоко оценили детский кукольный спектакль, а работа актрисы настолько понравилась членам жюри, что даже рассматривался вопрос о присуждении ей диплома просто за лучшую женскую роль. Но поскольку среди ее персонажей не было главной героини, пришлось ограничиться формулировкой «Лучшая женская роль второго плана».
– Ольга, Вы ожидали такого признания?
– Для меня это вообще было огромной неожиданностью. Мы не много и не часто общаемся с драмтеатром вообще и с Александром Книгой в частности. Хотя наш театр работает на фестивале каждый год и даже получал награды за спектакли. Я работаю в театре почти 25 лет, для меня имеют значение кукольные фестивали в Ужгороде, в Донецке, Виннице, Львове, Чернигове – к ним я отношусь трепетно. А к своему фестивалю «Мельпомена Таврии» ты относишься как к фестивалю драматических театров и, в общем-то, как потребитель – ходишь посмотреть чужую работу. И понимаешь (это мое личное мнение), что используется сцена театра кукол, а возможность показать спектакль – это просто дань уважения хозяевам этой сцены, что фестиваль драматических театров никак не может заметить кукольный спектакль… Так я думала до этого года. А потом оказалось – это не так. Сначала несколько человек из драмтеатра спрашивали: «Что вы там вчера такое показали?». А я в тот момент относилась к этому как к своей работе, которую надо делать честно. Самое же приятное было, когда подошел Александр Книга и сказал: «Первый раз на моей памяти жюри было единогласно». Если честно, я неделю после этого ходила и не знала, как к этой награде отнестись. Сидишь с дипломом и думаешь: ой, наверное, это хорошо… А в театре все были очень рады, и то, что отметили именно кукольный спектакль и актрису, это действительно было неожиданностью для всех.
– Вы всегда хотели быть актрисой?
– Я искренне завидую той молодежи, кто до окончания школы, в 17 лет, точно знает, кем он хочет быть. И я не верю, когда человек говорит, что хотел быть актером с 4 лет. В 4 года все хотят быть актерами, это однозначно. Даже если ты в 4 года хочешь быть пожарным – ты будешь ИГРАТЬ в пожарного, ты все равно будешь актером. Когда я окончила школу, очень хотела быть переводчиком.
– А в актрисы-то как попали?
– Из-за мамы. Моя мама – непризнанный гений (об этом знаю я и мои друзья), у нее колоратурное сопрано, она очень хорошо поет. В свое время поступала даже без экзаменов в Кишиневскую консерваторию, но в 17 лет побоялась уехать от мамы и осталась в городе Изюм Харьковской области. Мама занималась все время в художественной самодеятельности во всех ДК, которые были в городе (город у нас небольшой, но ДК немного). Один ее руководитель, Пал Палыч, как-то предложил маме: «Света, давай поедем с Ольгой поступать в Днепропетровское театральное училище». В то время, чтобы не мешать серьезным вузам, у которых вступительные экзамены проходили в августе, экзамены в театральные учебные заведения проводились в июле. Я поехала поступать (сделала это для мамы и, наверное, для Пал Палыча), и почему-то поступила. Хотя знала, что если не поступлю в театральный – пойду поступать на переводчика.
– Поступали сразу на кукольное отделение?
– Да, с моим небольшим ростом я больше не могла попасть никуда. Мамин руководитель сказал, что документы надо сдать везде, но когда я пришла, мне сразу сказали, что на драматическое отделение даже пробовать не надо: каждый год есть своя специфика в наборе, а в тот год набирали лирических героинь. При моих метр пятьдесят восемь я никак на лирическую героиню не тянула. Все девушки в театральное училище даже просто сдавать документы приходят очень красивыми: делают какие-то прически, надевают суперплатья. Я столько красивых людей одновременно, наверное, нигде больше не видела. А я в гольфиках, в мокасинчиках, в короткой юбке, с двумя косичками. Никто не верил, что мне 18 лет, поступали в основном после 8 класса – я после 10-го. Поступление было смешным. Документы принимал третьекурсник Витя Рябоконь:
– Свидетельство.
– О рождении?
– Нет, об образовании, 8 классов.
– Я не взяла.
– Как не взяли? Как вы пришли сдавать документы и не взяли свидетельство?!
– Я взяла аттестат.
Он посмотрел на меня:
– Аттестат? Такого не может быть!
И мы с ним поспорили на бутылку кефира (действительно кефира), что я поступлю. А конкурс был очень большой, если мне не изменяет память – человек 90 на место. Когда Витя во дворе оглашал результат, кто прошел, читал фамилии, потом сказал: «Бутылка кефира». Я на него глаза поднимаю… «Бутылка кефира»... Сейчас он работает в Днепропетровском театре кукол, время от времени я с ним встречаюсь, и мы обязательно вспоминаем про бутылку кефира.
– В Херсон попали по распределению?
– Должна была поехать в Симферополь. За 2 месяца до выпуска из разных театров приезжают режиссеры и предлагают работу, а в то время театр должен был молодого специалиста еще и обеспечивать жильем, хотя бы общежитием. У меня было предложений несколько – Братск, Черновцы, Симферополь и Херсон. Из всех этих предложений меня больше всего интересовал Симферополь, но квартиру он не давал. В Херсон нас приехало 9 человек из разных групп, мы приехали на готовый спектакль, на разваленный театр, здание театра было построено только на следующий год…
– Не жалели о выборе?
– Нет. Я не люблю перемен. Новшества могут касаться только постановки нового спектакля. Новый спектакль – да, новый фестиваль – да, новые командировки – да, поездка за границу – да. Но при этом я должна быть в Херсоне, у себя дома, со своим мужем, со своей дочкой и с мамой по телефону.
– Кстати, дочь продолжает мамино дело?
– Дочка пошла в бабушку – поет, учится в госуниверситете на 4-м курсе, актрисой она не будет, но специальность близка – работа с детьми. Отошла от мамы недалеко, буквально через дорогу.
– Любовь к куклам у Вас с детства?
– Любая девочка в куклы играет всегда. Платья шила, прически делала, куклы были до определенного возраста. В 8-10 классах больше были все-таки велосипеды. И каток зимой у нас в Изюме тоже был – в отличие от Херсона. Там на коньках каталась зимой, на велосипедах летом, лыжи, спортивная гимнастика, батут – это все было. А в училище у нас был очень хороший педагог Светлана Ивановна Крылова, она никогда не учила быть актрисой театра кукол – она просто учила быть человеком, человеком с куклой. Это дело честное, и это было несложно.
– Кукла помогает оставаться ребенком?
– Она помогает приспосабливаться к аудитории, в которой находишься, и в то же время не мешает оставаться взрослым человеком. Иногда я работаю дни рождения – не всегда, с возрастом еще меньше. Больше всего я люблю проводить дни рождения 4-летних детей. Я прихожу к ним домой, мы вместе ложимся на коврике, играемся в куколки. С ними можно ничего не делать – с ними надо только разговаривать. Сейчас у многих детей, как говорят по телевизору, кризис общения – родителям некогда, и час ты отдаешь просто разговору с ребенком. В этом куклы очень помогают – ты совершенно спокойно разговариваешь с ребенком любого возраста. Я люблю детей за то, что они не обманывают, и сама стараюсь их тоже никогда не обманывать.
– Найти общий язык с куклой тяжело?
– В общем, нет. Хотя, может, это с высоты 25 лет… Самое главное, чтобы у куклы был взгляд. Если даже простую игрушку взять в руки, опустить ей голову, а потом поднять – она должна на тебя посмотреть. И если она посмотрела, то дальше ты будешь делать с ней все, что хочешь. А бывает, смотришь на куклу, а у нее зрачки в разные стороны – тогда найти с ней общий язык трудно, тогда ты будешь ходить к художнику, просить нарисовать точечки, а художник не всегда тебя понимает… В прошлом году была сдача спектакля «Лисенок-плут», это сказка для совершенно маленьких детей, я этот спектакль люблю, и детям он нравится. Ничего сложного: Зайчик, Лисенок и Медвежонок, куклы самые простые – перчаточные. Но мы больше привыкли работать тростевыми куклами или паркетными, а когда ты какой-то куклой не работаешь долгое время – тогда действительно сложно. Практически, до сдачи я не могла с куклой совладать. У меня вертелось все, надо мной все смеялись… Но потом мы с Лисенком поговорили и нашли общий язык. Вот так перчаточная кукла, несмотря на то, что она самая простая, для меня оказалась самой сложной.
– Что нужно, чтобы дети поверили взрослому с куклой в руках?
– Работай честно – и дети тебе поверят. Мы недавно разговаривали с ребятами о работе (в командировке по вечерам подольше разговариваешь) и пришли к выводу, что невозможно дать людям удовольствие, если ты его не будешь получать. Удовольствие от того, что ты делаешь. Если я получаю удовольствие, значит, я его и даю. Если я не буду получать удовольствие, то я его не смогу дать. И это будет нечестно по отношению к тем людям, кто пришел, чтобы его взять.
– Есть такая роль, о которой Вы мечтаете?
– Хочется просто работать, работать с интересным материалом, ездить на фестивали. Даже если тебе нечего показать – важно поехать и посмотреть. Иногда от того, что ты увидишь, что-то меняется в твоей душе, в твоих мыслях, и в твоих желаниях. А вообще я очень загорающийся человек. Как-то года 2-3 назад наш режиссер Борис Владимирович говорил о том, что у него есть мечта – поставить «Алые паруса»... Грин очень долго был моим любимым писателем, и периодически я его перечитываю. В «Алых парусах» я бы сыграла все равно, кого… Сыграла бы в «Бегущей по волнам», в «Дороге в никуда», в «Золотой цепи» – все, что угодно. Сказать, что точно хотела бы сделать – не могу. Но хочу еще работать, приносить радость, ездить на фестивали, смотреть другие работы, и была бы рада, если бы мне было что показать на этих фестивалях.
Лариса Жарких
Фото Игоря Бойченко
Херсон-Маркет.-№34.- 20-26 августа, 2009 г. - стр.19
Публікація першоджерела мовою оригіналу
