Темы для блюстителей нравственности
Известная английская пословица А first time for everything, переведенная на русский язык, гласит: «Всё когда-то бывает в первый раз». Как с этим поспоришь – проверенная веками народная мудрость актуальна во все времена! В любом случае она касается всех отраслей человеческого бытия, в том числе моды и искусства, иногда в своем первоначальном проявлении вызывающих стойкий шок и неприятие у абсолютного большинства членов общества, воспитанного на строгих традициях прошлого. Особенно это заметно в периоды случающихся иногда в этих отраслях всплесков слишком уж непривычных, по-настоящему революционных нововведений и течений. Это позднее, когда все со временем пообвыкнутся с новинкой и успокоятся, жизнь возвращается в привычное русло до очередного потрясения…
В начале ХХ века подобных шоковых моментов в жизни было хоть отбавляй! Вот, скажем, «первая русская революция» 1905 года с ее дикими «аграрными» беспорядками, серьезно ударившими по экономике Херсонской губернии. Или…
Впрочем, политика в любых своих проявлениях ныне всех так достала, что уже не хочется говорить о ней даже в историческом аспекте, поэтому сегодня лучше поговорим о подобных шокирующих моментах в литературе и искусстве.
«Пощечина общественному вкусу»
Листая подшивки старых газет, невольно задаешь себе вполне резонный вопрос: кто из любителей высокой стихотворной и литературной классики прежних веков не испытал шок от появившихся в начале ХХ века «творений» футуристов? Скажем, от стихов тогда еще местной, херсонской знаменитости Алексея Крученых, подвергавшихся нещадной критике и насмешкам в прессе, с его:
«Дыр-бул-щил
Убешщур
скум
вы-со-бу
р-л-эз»,
вошедших в сборник стихов футуристов «Пощечина общественному вкусу».
«Неужели наши психиатриче-ские больницы действительно так переполнены, что футуристов приходится оставлять на свободе? – спрашивал автор критической статьи, посвященной “всем крученым и ненормальным”. – Известный херсонцам художник А. Крученых, ныне поэт-футурист, играющий среди футуристов “видную скрипку” в последнем “их” сборнике “Взорвал” доказывает, что и ему “желтый дом” не менее необходим, чем Уточкину и Фоссу» (Уточкин – спортсмен, велосипедист, футболист, один из первых авиаторов страны, закончил жизнь в больнице для душевнобольных. Фосс – скандально известный атлет-борец, более прославившийся своим непомерным аппетитом и безмерной неряшливостью, был препровожден в дом для умалишенных. – Прим. А. З.).
А какой критике подверглась компания херсонских футуристов, выставлявших свои картины на организованной Давидом Бурлюком выставке в 1909 году! Тут уж, пожалуй, только ленивый не бросил в них камень!
«Босоножка» на мировой сцене
Не менее шоковым для культуры стало появление на мировой сцене знаменитой впоследствии американки-«босоножки» Айседоры Дункан с ее совершенно необычной, совсем непривычной манерой танца, включавшего в себя ряд элементов античности. В немалой степени шокировал зрителей и ее необычный сценический образ – босоногая фигура, едва прикрытая легкими воздушными тканями.
Вот, правда, на родине, в прогрессивной и свободной для реализации всяческих новаторских идей Америке талант ее по достоинству не оценили. Зато в старушке Европе, там, где, казалось бы, классические моральные строгости не позволят этого, ее приняли с распростертыми объятиями. И хотя порой вокруг танцовщицы разгорались жаркие споры и раздавались громкие голоса критиковавших и даже открыто осуждавших модернизм в ее манере исполнения, новый стиль свободного танца никого не оставил равнодушным. Стиль танца Дункан приобрел множество поклонников. Мало того, очень скоро в Старом Свете у Айседоры Дункан появилась масса последователей, а сама она стала законодательницей новой европейской моды, причем не только танцевальной.
Новаторская мода «от Дункан»
На пике ее европейской славы в начале ХХ века херсонская газета «Югъ» сообщала своим читателям: «Изобретательная и неумолимая мода, потребовавшая от парижских дам цветных волос, заявила теперь претензию на… “босоножие” и пожелала, чтобы при бальном туалете были упразднены чулки. Несколько парижских артисток, не боящихся брать на себя смелость инициативы и не отступающих перед новатор-ством, появились на одном из балов без чулок, украсив свои ножки одними сандалиями. Некоторые светские дамы еще нерешительно и робко, но всё-таки уже начали подражать этому примеру. Кроме отсутствия башмаков, мода требует еще и полного отсутствия рукавов. Лиф бального платья должен быть скреплен на плечах только тоненькой золотой цепочкой. Что скажут об этих модах строгие блюстители нравственности?»
Конечно же, свои доморощенные блюстители нравственности были крайне возмущены до глубины души. В сандалиях на босу ногу и без рукавов? Неслыханный вызов всему культурному обществу! Практически такая же «пощечина общественному вкусу», как со стороны шизофреников-футуристов. Ведь до сего времени воспитанная дама даже в период нашей южной сорокаградусной жары на людях могла появляться лишь в полной экипировке. Строгое платье соответствующей длины, с прилично допустимыми рукавами никак не короче локтевого сустава, в туфлях с закрытым носком, чулках и с обязательной шляпкой на голове. И всё же наряду с поборниками нравственности нашлось совсем не мало тех, кто принял новое течение в моде и искусстве как должное. В особенности после того, как в 1908 году Айседора Дункан отправилась на гастроли в Россию.
Психопаты-футуристы, велосипедисты и... «босоногисты»
Несколько выступлений Дункан в соседней Одессе прошли с полным аншлагом. Ожидали ее приезд и в Херсоне. Во всяком случае, в старых херсонских газетах нашлось несколько строк о том, что она обращалась с запросом об аренде театрального зала. Спустя пять лет, в 1913 году, Дункан вновь посетила с гастролями Российскую империю, где ее уже хорошо знали. Теперь ее выступлениям рукоплескали в Москве и Санкт-Петербурге.
Впрочем, критики, разговоров и сарказма вокруг ее имени хватало и тогда: «Увлечение “босоножием” вошло в новую фазу: появились мужчины-“босоножки”, – писали имперские газеты. – Один во-прос только не выяснен, как будут одеваться “босоногие” мужчины? Известно, что прекрасная половина босоногого цеха выработала себе особую одежду. Не то хитон, не то мешок. Примут ли мужчины за образец уже существующие формы или придумают что-нибудь свое? И появятся у нас новые психопаты-“босоногисты” (явный намек на футуристов и велосипедистов. – Прим. А. З.). Старый анекдот о трёх братьях, из которых два было умных, а третий велосипедист, придется изменить, заменив велосипедиста “босоногом” (иногда встречались варианты замены “футуристом”. – Прим. А. З.)».
А вот по поводу брата-велосипедиста, пожалуй, ныне требуются некоторые пояснения. Дело в том, что с начала появления на улицах городов империи велосипедистов прошло всего лишь немногим более двух десятков лет. Так что для многих велосипед тогда оставался еще крайне удивительной механической диковинкой, доступной далеко не всем. С появлением велосипеда мир разделился на два неравных лагеря: «пешеходов» и «велосипедистов». Судя по публикациям в старых херсонских газетах, велосипедисты вели себя, мягко говоря, не совсем корректно и были частой причиной различных аварий, в которых страдали большей частью неповинные пешеходы. Вот потому-то пешеходы и относились к велосипедистам, мягко говоря, предвзято, ставя их на один уровень с психически ненормальными…
Студия Айседоры Дункан и гастроли по Советской России
Возвращаясь к всемирно известной «босоножке», стоит отметить, что еще в 1905 году в Грюнвальде под Берлином Айседора Дункан открыла свою школу танца, в которой в числе первых ее учениц оказалась Ирма Доретта Генриетта Эрих-Гримм. Очень скоро талантливая девочка из бедной многодетной семьи стала не только любимицей танцовщицы, но и главной ее ассистенткой-помощницей.
В 1913 году, на гастролях в России Дункан настигло известие о гибели двух ее малолетних детей (3 и 6 лет), оставленных в Париже на попечение бонны. Для устранения поломки во время загородной поездки водитель вышел из машины, не поставив ее на тормоза. Покатившись под уклон, автомобиль опрокинулся в находившуюся рядом с дорогой реку. Дети и бонна погибли. Впоследствии в херсонской газете «Родной край» появилась заметка «Отголоски гибели детей Айседоры Дункан», в которой автор рассказывал предысторию случившейся трагедии. И хотя виновником ее однозначно был назван водитель, Дункан отказалась от иска, как только узнала, что тот обременен большой семьей с маленькими детьми.
Чтобы справиться с нахлынувшей депрессией, Айседора Дункан с головой ушла в работу. Она ездила по стране с гастролями в самое неспокойное время по-слереволюционной смуты и войны, а в 1921 году открыла в Москве свою танцевальную школу-студию. В любой самой сложной жизненной ситуации рядом с танцовщицей находилась ее любимая ученица Ирма Доррета Гримм, разделявшая все тяготы и невзгоды жизни. Впрочем, теперь уже не Гримм, а Дункан, так как после гибели детей Айседора удочерила Ирму и дала ей свою фамилию.
Продолжение темы – в следующем номере.
Александр Захаров
Джерело інформації: газета "Гривна", 2017 р.
Публікація першоджерела мовою оригіналу
