Трясину забалковских улиц победили в советское время
Что бы ни говорили ныне ученые об изменениях климата и как бы ни утверждали, старожилы, что зимы в Херсоне раньше не в пример морознее и снежнее были, а всё же и 100, и даже 200 лет назад южным зимам, как и теперь, в большей степени свойственны были дожди, слякоть и грязь. Подтверждение тому можно отыскать в записках еще более древних старожилов и в старых херсонских газетах
Зимнее ненастье и окончательно раскисавшие в это время степные грунтовые дороги (других тогда просто не было) делали невозможным пассажирское и грузовое сообщение меж населенными пунктами. Вот что писали газеты: «Четвертого дня круглые сутки шел дождь, превративший всё шестидесятивёрстное пространство между Херсоном и Николаевом в сплошное море грязи, сквозь которую пока с трудом пробиваются запряженные восьмериком трам-кареты (трам-кареты по Валентину Катаеву: «громоздкое и нелепое сооружение вроде городского дилижанса с громаднейшими задними колесами и крошечными передними», - Прим. авт.), одни только поддерживающие за последнее время сообщение». Единственным спасением в такую пору были речные перевозки, да и то лишь до времени, пока на реках не окрепнет лед, схваченный первыми морозами. Правда, с устоявшимися морозами грунтовки постепенно приходили в относительный порядок, и до первой оттепели непредсказуемой херсонской зимы появлялась возможность мелкого извоза на не слишком большие расстояния.
Эх, да что там говорить о каких-то степных дорогах, когда в самом губернском Херсоне еще в начале XX века слякотной зимой утонуть можно было прямо посреди улицы. И даже то, что городскому самоуправлению удавалось иногда наскрести из вечно пустой городской казны пару тысяч рублей да испросить толику казенных средств на содержание подъездных путей и замощение разбитой части какой-либо улицы местным камнем, ситуацию явно не спасало. Так как обычно этих средств хватало лишь на поддержание в должном состоянии главной городской улицы Почтовой (ныне проспект Ушакова), нескольких отрезков пути, ведущих к пристаням и складам, да парочки «элитных» улиц в центре города. Если же такое, весьма не благовидное положение долгое тремя сохранялось в центральной части города, то что же тогда можно было говорить об его окраинах: Мельницах, Военке, прибрежной Щемиловке, Сухарке или Забалке. Эти районы были настоящим бедствием для живших здесь и головной болью для городского самоуправления.
Впрочем, с дорогами всё понятно. Но взять, к примеру, освещение окраинных улиц. Как ни старался подрядчик Броун содержать в исправности уличные керосиновые фонари, редко когда за ночь не было разбито или не похищено 2-3 ламповых стекла, не сцежен с ламповых резервуаров керосин. Стоит отметить, что света керосинового фонаря и так едва хватало лишь для обозначения направления улицы и слабого освещения клочка мостовой под самим осветительным прибором. А тут еще и местные хулиганы, расшатывая, вырывали и фонарные столбы, погружая улицу в кромешный мрак ночи. В темноте же на окраинах города творились совсем не благовидные дела. Что и говорить, даже самые отчаянные блюстители порядка, призванные защищать обывателей от преступных посягательств, в одиночку в сумерки не пытались появиться на темных и грязных окраинных улицах. Ну разве что толпой, с оружием в руках во время облавы...
Хотя, впрочем, и днем здесь можно было огрести «по полной». Зачастую в рубрике «Происшествия» в какой-либо местной газете можно было прочесть информацию об очередном инциденте, произошедшем меж представителями власти и пьяным местным «пролетариатом»: «Третьего дня на Северном форштадте (тогда окраинный район между Панкратьевским мостом и Губернской, а ныне областной больницей. - Прим. авт.) произошла драка меж постовым городовым и пьяной толпой, в результате которой городовой оказался сильно избитым». «Нормальные» обыватели Завалки не единожды обращались с ходатайствами о благоустройстве забалковских улиц. Однако занятые «государственными» делами гласные городской думы никогда не находили времени для решения проблем бедного населения городских окраин.
Очередное ультимативное заявление забалковцев совпало с кровавыми январскими событиями 1905 года в Санкт-Петербурге, которые переросли в великую смуту, получившую название Первая русская революция. Они перекинулись на юг и прокатились волной почти по всем помещичьим владениям и экономиям степной Херсонщину. Интересно, что именно в то неспокойное время, когда всем уже было не до того, городские власти приступили к решению насущных забалковских проблем, по-видимому, всерьез опасаясь иметь у себя в тылу неудовлетворенные своим положением народные массы. В течение нескольких весенне-летних месяцев на протяжении одного квартала были замощены местным камнем главные уличные спуски к балке. Улицы Рекрутскую (ныне Луговая) и Грязную (ныне Михайловича) соединил проложенный через балку каменный мостик. Впрочем, как впоследствии оказалось, мостиком сим можно было пользоваться лишь в сухое время года. В слякоть же вся грязь стекала с раскисших крутых склонов улиц и скапливалась здесь же на мосту, делая его совершенно непроходимым и даже опасным. Кроме того, городская управа расщедрилась - и на Забалке, в основном в районе Александровской площади (район нынешней Тракторной улицы), было установлено дополнительно 50 керосиновых фонарей.
На этом этапе работы по благоустройству северной окраины города были свернуты, так как у городского самоуправления нашлись вполне веские причины доделать остальное «завтра», то есть в будущем 1906 году. Впрочем, несмотря на то что в новом году в городскую казну поступило порядка 80 тысяч рублей, полученные городом от государства за отчуждение участков городской земли для постройки вокзала и железнодорожной линии Херсон - Николаев, к работам на Забалке в тот год так и не приступили. Появившиеся в казне средства все без остатка были потрачены на достройку общественных городских зданий и ремонт замощенных уже дорогим привозным гранитом улиц в центре города, в первой и второй его полицейских частях. Незаконные попытки городского управления переложить на плечи домовладельцев третьей забалковской части устройство хотя бы тротуаров против их домостроений наткнулись на яростное сопротивление.
Забалковские домовладельцы были не настолько богаты, чтобы вкладывать личные средства в то, что надлежало делать за счет средств города. Тем более что городовое положение, принятое еще в 1892 году, ясно изъясняло, что на домовладельцев возлагается лишь содержание уже устроенных городским управлением мостовых и тротуаров, но никак не первоначальное их устройство. Как бы там ни было, но 1906 год пролетел в переписке забалковских обывателей с городским управлением. Причем аргументы, приводимые местными жителями, были весьма резонны. По их утверждению, в период зимней распутицы жизнь на многих улицах Забалки практически замирала, так как из боязни увязнуть в грязи многие жители без крайней нужды не выходили из домов. Кроме того, в распутицу родители боялись отпускать своих детей в учебные заведения, в которых те учились.
«Грязь здесь стоит месяцами и до того глубока, что набирается в проезжающие экипажи. Поэтому движение по улицам легковых извозчиков прекращается, и пригласить врача к тяжелобольному - невыполнимая мечта», - писали газеты. Забалковцы вспомнили даже то, что однажды на их улицах в подмерзшей грязи увяз весь пожарный обоз, спешивший на пожар. Только невероятными усилиями, призвав на помощь местных аборигенов, удалось освободить из плена лошадей и пожарные машины. Впрочем, можно было уже не спешить, ибо пожарный обоз прибыл к месту назначения, когда всё уже было кончено...
Особые проблемы испытывали забалковцы и с доставкой отопительного материала для обогрева жилищ. Но еще большие проблемы возникали с водоснабжением. Ибо на всю забалковскую окраину существовало всего две водопроводные будки. Одна из них на Базарной (у церкви), другая аж на Александровской площади. «Во время распутицы нам приходится тащиться по колени в грязи через всю площадь и зачастую приходится возвращаться без воды по той же площади или от средины Торговой улицы до второй будки и обратно за отсутствием в них воды. А водовозам в грязь приходится платить по 40 копеек за бочку в 26 ведер», - жаловались забалковцы. Всё это происходило от того, что магистральные трубопроводы Пастуховского водопровода снабжали водой абонентов в основном лишь в центральной части города, не дотягиваясь до его окраин. И ведь не требовали скромные забалковцы никаких сверхкомфортных благ для себя, а лишь просили у города самой минимальной помощи: замощения местного базара у церкви, нескольких главных забалковских улиц, да устройство еще одной водоразборной будки.
К забалковцам присовокупили свои голоса и сухарнинцы, жители двух Старо- и Новокладбищенских улиц (ныне улица Куйбышева), Мещанской (улица Гражданская), Кошевой (улица Сумская), Сухарной (улица Белорусская) и других улиц, которые оказались также не в лучшем положении. Лишь почти перед самой войной 1914 года городское самоуправление изыскало невеликие средства для продолжения работ по благоустройству херсонских окраин. Вот только опять надолго не хватило ни денег, ни желания что-то изменить в жизни малоимущего населения. Впрочем, внешне имелась другая веская причина: началась империалистическая война...
Александр Захаров
«Гривна-СВ».- №51 (683).- 19.12.2014.- стр.13
