on-line с 20.02.06

Арт-блог

06.09.2018, 13:50

Вересень-2018

Знову Вересень приїхав На вечірньому коні І поставив зорі-віхи У небесній вишині. Іскор висипав немало На курний Чумацький шлях, Щоб до ранку не блукала Осінь в зоряних полях. Р.Росіцький

Випадкове фото

Голосування

Що для вас є основним джерелом інформації з історії?

Система Orphus

Start visitors - 21.03.2009
free counters



Календар подій

    123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031

Новини регіону

22.03.2024, 13:15

Книга історій "Плач Херсонщини". Художниця створила ілюстрації використовуючи старослов'янські символи

  Художниця з Херсона Валерія Гуран працювала в Естонії та ...
20.03.2024, 23:16

Сквер на проспекті Незалежності в Херсоні назвали на честь Джона Говарда

  У Херсоні завершилось громадське голосування щодо перейменування ...
20.03.2024, 22:51

Присвятила 50 років свого життя театру. Історія Заслуженої артистки України з Херсона Олександри Тарновської

Заслужена артистка України Олександра Тарновська присвятила 50 років ...
> Персоналії > Театр > Мельник Олександр > Александр Мельник : люблю работать , когда тебя ломают.


Александр Мельник: люблю работать, когда тебя ломают

Когда он появляется на сцене, зал замирает. Когда он покидает сцену, зал взрывается аплодисментами. От него ожидают фейерверка юмора и искрометных реплик. Александр Мельник - один из любимейших актеров Херсонского драматического театра. Его дар комического актера на виду, но ему под силу и драматические роли, их в репертуаре Саши было пока три - Перелесник в «Лісовій пісні», Меркуцио в «Гамлете» и Мефистофель в «Маленьких трагедиях»

- Александр, как вы попали на театральную сцену? Ваши родители актеры?
- Нет, родители абсолютно не связаны с искусством. Отец работает на шахте, мама - на мебельной фабрике. Но в детстве я любил делать концерты, мы готовились, развешивали афиши, потом собирались все жители дома и смотрели наши представления. В школе тоже участвовал во всех творческих мероприятиях. Но отец хотел, чтобы я изучал экономические науки, занимался бизнесом, чтобы в семье были деньги. Когда я поступал в Днепропетровский театральный колледж, мы с мамой буквально убежали от отца. Удивительно, но он обрадовался, узнав, что я поступил. А сейчас даже признается: «Нам все завидуют, потому что у нас сын актер».

- В театральный вы поступили без проблем?
- Поступал я на драматический факультет, но там мне откровенно сказали: «Талант у вас есть, но нам нужны высокие красивые парни, а вы мелкий и не очень симпатичный». Я уже решил забирать документы, но меня уговорил один парень, Олег Кошевой, сейчас он работает в николаевском театре: «Да ладно тебе, поступай на кукольный факультет. По сути, ты получишь два образования: на факультете тоже есть драматическое мастерство. Только изучают его не 4, а 2 года». Думаю: «А может, судьбой мне так и предписано». Закончил кукольный факультет. После окончания колледжа в 1998 году приехал в Херсон, начал работать в кукольном театре. А через месяц перевелся в наш драмтеатр.

- А потом - учились всему заново?
- Действительно, в театре мы полностью переучивались. Пока ты студент, все очень просто: преподаватель в рот положил, разжевал - играй. А здесь ночами не спишь, ищешь в ролях разные планы. Моя первая большая роль - Фигаро. Было очень страшно выходить на сцену. Все вокруг - заслуженные и народные, а ты - молодой и неопытный. Мне говорили: «Все, чему тебя учили в «театралке», забудь, мы тебя будем учить заново». И учили, помогали как партнеры. Низкий поклон всем нашим мэтрам. И не только от меня - от всех молодых артистов театра. Я очень благодарен Елене Галл-Савальской. Мне очень помог Василий Андреевич Черношкур.

Мы приходили на репетицию за полтора часа, работали над диалогом Фигаро и графа. Василий Андреевич мне объяснял подтекст, подноготную роли, советовал, как лучше сыграть. Я до сих пор рядом с ним чувствую себя студентом. Порой мне было даже стыдно: рядом Толок, Черношкур, Манойло, Галл-Савальская, Добровольская, Дронова... Я стою деревянный, ничего не получается. А режиссер объявляет: «А сейчас, простите, заслуженные и народные, вы будете играть для Мельника, чтобы он, наконец, понял, куда ему девать руки и ноги». И целый прогон команда играла для меня. Да, нас можно сравнить с футбольной командой: если один не даст пас, другой не забьет гол.
Но у нас классный коллектив, и работать вместе получается здорово.

- Первая большая роль, первый успех... Звездной болезнью переболеть успели?
- Звездной болезни подвержены все. После Фигаро я действительно почувствовал себя звездой: девочки-поклонницы, куча автографов. Но потом обязательно падаешь, больно ударяешься - и медленно поднимаешься. Через это проходят все. Ты никогда не знаешь, когда стал настоящим актером. Это как в спорте - надо каждый день доказывать себе и зрителю, что ты можешь сделать. Если одну-две недели не выходишь на сцену - теряешь опыт, теряешь навык, и надо начинать заново. Поэтому в нашей профессии всегда надо быть в боевой готовности.

- Кто для вас самый строгий критик в работе?
- Родители. Они приезжали и смотрели спектакли, в которых я играю. Я даже на сцене слышал, как мама плакала на «Ромео и Джульетте». Отец говорит, что работать на заводе или на шахте легче: отработал от звонка до звонка - и свободен. А здесь ненормированный рабочий день, большая нагрузка и физическая, и умственная. Но самый справедливый зритель - дети. Взрослые могут досидеть до конца и похлопать, даже неискренне. А ребенок не будет сидеть, если ему не нравится. Особенно, когда работаешь глаза в глаза, в детском театральном кафе. Зато если подходит зритель, 3-5-летний малыш, и говорит: «Кот в сапогах был хороший, хороший», - это самая большая награда, бальзам на сердце. Зрителя не обманешь.

- Как вы сами определяете, что спектакль получился?
Когда ты получаешь энергетику из зала - спектакль отработан не зря. Это та точка, которая должна быть поставлена в финале спектакля. Хорошо, когда ты получаешь эту энергетику назад.

- Какие ваши роли стали любимыми?
- Нелюбимых и маленьких ролей нет. Сначала роль может не нравиться. Как, например, в казацкой программе. Мы от нее руками и ногами отбивались: «Зачем нужна эта шароварщина? Кто ее смотреть будет?» А потом потихонечку втянулись - и классно же получилось! Спектакль «Як козаки жартували» мы сделали дней за 10, его оценили на одном из фестивалей «Мельпомена Таврии». Потом мы поехали с ним в Белоруссию. Сидим с Василием Андреевичем, пьем кофе, подходят к нам Богдан Бенюк с Анатолием Хостикоевым и спрашивают: «Что за казацкая программа у вас в Херсоне? Целую неделю после фестиваля весь театр Ивана Франка ходил и за животики держался. Говорили, у вас такая программа, что нам и не снилось». Так что наш коллектив ничуть не уступает столичным театрам.

Потом в Киеве этот спектакль прошел «на ура», зрители нас просто не отпускали. В казацкой программе я просто отрываюсь. За спектакль худею на 2 килограмма - как-то специально взвешивался. Так что роль Омелька - одна из любимых. Очень люблю Фигаро - так как это одна из первых больших ролей, то, видимо, любимейшей и останется. Естественно, Федот и Шельменко. Каждая роль любимая - нелюбимых нет.

Даже Ротшильд в «Фиалке Монмартра» - не потому, что я спектакль не люблю - просто очень долго ждать до выхода, перегораешь. Я же люблю или работать - или вообще ничего не делать. Но за три секунды собираешься, берешь себя в руки и идешь на сцену.

Кстати, о Царе из «Федота стрельца». Эту роль зрители любят особенно... Людям нравится не то, как я сыграл - людям нравится Филатов, а я уже как актер сделал все возможное, чтобы зрителю еще больше понравился его текст. «Федота» начали делать сразу после отпуска, в августе, и все постоянно менялось. Я не должен был там играть. Когда мы выпустили «Маленькие трагедии», меня буквально вбросили в этот спектакль: «Актер не может: играй». И мы решили остановиться на том, что в облике царя показать политических деятелей, которых люди знают и помнят - Ленин, Путин, Ельцин и даже Ющенко:

Утром мажу бутерброд - Сразу мысль: а как народ? И люди понимают, о чем речь. Единственное, обидно, что первоисточник сокращен - можно было бы еще больше покупаться в построении образа царя. Хочу еще отдать дань Аллочке Кружилке, которая помогала нам в создании образов, мизансцен - это тоже тяжело давалось.

- А бывают ли роли, которые даются без душевного напряжения?
- Не бывает такого, чтобы роль давалась просто. Это - как ребенок, которого вынашивает женщина. Не хочется повторяться - ищешь другие жесты, интонацию. Текст учишь ночью, утром на работе репетируешь, кроме этого - танцы, песни. Но когда спектакль накатан – ты уже ловишь кайф. Если актер получает удовольствие, если хочет зрителю понравиться заново - спектакль имеет успех.

- Зритель уже привык, что Мельнику под силу трагические роли?
- Наверное, в этом отношении мы уже переломали зрителя. Даже Шельменко не просто хохмит - у него есть серьезный монолог. Режиссер Анатолий Канцедайло требовал именно резких переходов от серьезного к комедийному - а я не мог найти золотой середины. Здесь важно было показать, что Шельменко не просто комик, который может «вырулить», как змея, из любой ситуации, мы хотели, чтобы зрители поняли, что это обычный человек, у которого тоже что-то болит, который тоже когда-то влюблялся, но попал в армию и стал служить. Наверное, зритель уже видит, что я не только комедийный актер, но могу сыграть что-то посерьезнее.

- Несколько лет назад вы говорили, что мечтаете сыграть Труффальдино и Мефистофеля. Половина мечты осуществилась - роль Мефистофеля в «Маленьких трагедиях».
- С одной, стороны, да. Но ты берешь на себя очень большой грех, играя такую роль. До и после премьеры недели две мне снились кошмары - нечисть, ад и рай, постоянно что-то болело - до, во время и после спектакля еще минут 20. Я не умею молиться, но крестишься, вспоминаешь две-три строчки молитвы - и выходишь на сцену. Судить зрителю, получилось или нет. Многим казалось, что спектакль идет три часа - а его продолжительность всего 55 минут. Мои знакомые, которые были на премьере, сказали, что это очень сильно - потому что сыграла молодежь. Другие говорили, что после премьеры перечитали всего Пушкина, а кто-то еще и Библию.

Третьи начали переосмысливать свою жизнь, поняв, что деньги - не главное. Если все это было, значит, спектакль сыгран неплохо и - не зря. Да и наши мэтры одобрили - сказали, что наконец-то увидели, как молодежь раскрылась. Хороша интерпретация режиссера Олега Степановича Натяжного: у нас не было декораций, за которые можно было бы спрятаться, и мы действительно вытягивали все нутром. Оставив пушкинский текст, пытались перенестись в наше время, но, видимо, что-то где-то недотянули. Например, малиновые пиджаки - это уже не актуально, и мы как-то зависли в пространстве. Мне кажется, нужно было оставаться в абстракции, без определения времени и, может, сыграть серую массу в одинаковой серой одежде - кто-то пытается выбиться, а его затягивают назад...

- С такими мыслями в режиссеры не тянет?
- По большому счету, в «Маленьких трагедиях» я был ассистентом режиссера, что-то предлагал, а Олег Степанович соглашался или нет. Я предложил выход Мефистофеля из ямы - из ада, и туда же уходил. В конце Мефистофель говорит: «Я часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо», и хлопает крышкой - как будто бьет кулаком по крышке гроба... И была тишина, шел снег - у каждого свое решение: то ли это снег, то ли манна небесная. Знаете, в Симферополе мы играли этот спектакль для студентов - и мы их, оказывается, победили. Я раньше думал, что наши школьники невоспитанные, но там еще хуже.

И если у нас шум стоит минут 5-6, то в Крыму минут 15 шумели. У нас благодаря театру, Александру Андреевичу Книге, Ирине Вячеславовне Бордюг - они хоть как-то привлекают школьников в театр, мы хоть как-то их воспитываем. И когда студенты начали понимать, о чем речь, особенно ближе к финалу, «Пир во время чумы», где идет речь об алкоголе, наркомании - мы пытались это показать и надеемся, что хоть кто-то понял, ведь даже самые шумные сидели с широко открытыми глазами. Наверное, мы сумели донести мысль, что каждого из вас ждет это, если вы не одумаетесь. И после того, как мы с Сергеем Кияшко уходили в глубину сцены - там была полная тишина, и минуты три, когда мы выходили на поклон, дети не могли прийти в себя. Этот спектакль смотрели и актеры крымского театра, они были в шоке, потому что молодежь сумела победить эту непослушную толпу студентов. Это - профессионализм.

- Не тянет ли сыграть современника?
- Тянет, но на современные пьесы нужны режиссеры с ненормативным взглядом.

- С каким режиссером хотелось бы поработать?
- Со Станиславом Моисеевым из Киевского Молодого театра. Он может актера вывернуть и завернуть в бантик. Хотелось бы переломать себя, я люблю работать, когда тебя ломают.

Лариса Жарких
Газета "Херсон маркет", 13 июля 2006

 

Публікація першоджерела мовою оригіналу

Напишіть свій коментар

Введіть число, яке Ви бачите праворуч
Якщо Ви не бачите зображення з числом - змініть настроювання браузера так, щоб відображались картинки та перезагрузіть сторінку.