on-line с 20.02.06

Арт-блог

06.09.2018, 13:50

Вересень-2018

Знову Вересень приїхав На вечірньому коні І поставив зорі-віхи У небесній вишині. Іскор висипав немало На курний Чумацький шлях, Щоб до ранку не блукала Осінь в зоряних полях. Р.Росіцький

Випадкове фото

Голосування

Що для вас є основним джерелом інформації з історії?

Система Orphus

Start visitors - 21.03.2009
free counters



Календар подій

    123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031

Новини регіону

22.03.2024, 13:15

Книга історій "Плач Херсонщини". Художниця створила ілюстрації використовуючи старослов'янські символи

  Художниця з Херсона Валерія Гуран працювала в Естонії та ...
20.03.2024, 23:16

Сквер на проспекті Незалежності в Херсоні назвали на честь Джона Говарда

  У Херсоні завершилось громадське голосування щодо перейменування ...
20.03.2024, 22:51

Присвятила 50 років свого життя театру. Історія Заслуженої артистки України з Херсона Олександри Тарновської

Заслужена артистка України Олександра Тарновська присвятила 50 років ...
> Персоналії > Музика > Москаленко Віталій Опанасович > Грішник > А. З чого почалася моя батьківщина...

"Грешник"

Виталий Москаленко

Украина. г. Херсон. 2008 г. Второе издание.©

АВТОРСКОЕ ПРЕДИСЛОВИЕ
 


Написал я это мемуарное исследование, наверное, потому: «И когда заклубится закат по углам залетая, пусть опять и опять проплывут предо мной наяву белый буйвол, и синий орел, и форель золотая. А иначе зачем на земле этой вечной живу». (Б. Окуджава). Рекомендую гиперссылки открывать, аудиофайлы слушать. Это расширяет ретроспективный горизонт материала. Отдельно «лежат» папки: «Мои публикации» (избранное 2000 - 2007 гг.), «Мои снимки» (JPG), «Мои песни» (MP3). Верстал электронную версию на стареньком компьютере (Windows – 98, ОЗУ 32 Мгб), используя программу ACDSee. Поэтому все просто. Отклики на первое издание здесь.

 «Почнем же, братие, повесть сию…».
 


«Ребята, дайте слово молвить! Помянули Сашку - и будет. Вовка, ты тычешь вилкой мимо та-релки! Жорка, не размахивай руками, и так много места занимаешь. Витька, ты что, осоловел? Я рас-скажу, как я жил, как грешил с прекрасными женщинами?». В ответ: «Ну ладно, валяй!».
 

С ЧЕГО НАЧАЛАСЬ МОЯ РОДИНА

Мой рассказ - не документальная повесть, не протокольное изложение событий. Я попытаюсь пове-дать о своём modus vivendi (образ жизни). Отчего я жил так, а не иначе? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно рассказать о себе. Те еще были дни…

Я очень похож на свою мать. И внешне, и характером. Моя сестра - на отца. Народный опыт гласит: «Каков род - таков и приплод». Моя мать Екатерина Ильинична Хартова родилась в деревне Булахи Копырищевского уезда Смоленской губернии 23 июля 1920 года. Смутным проблеском в семейной памяти рода Хартовых отзывается 1812 год. На Смоленщине тогда были войска Наполеона. Откуда в моей речи это грассирующее «р»? Хартовы - эта фамилия не входит в перечень распространенных на Руси… Харт - сердце? «Oh, my sweet heart»,- быть может, так называл мою прапрабабушку незадачливый завоеватель на сеновале. Отчего я пишу правой рукой, а тяжесть беру левой?
Как - то я был в Москве с мамой у нашей далёкой и одновременно близкой родственницы Тамары Михайловны (близкой - потому что родни после войны осталось - на пальцах перечесть). К ней приехала погостить со Смоленщины, убелённая сединами родственница – кому и кем приходится я запамятовал. Мне она - десятая вода на киселе. Дело в том, что она хорошо помнила моего деда Илью Евменовича Хар-това. Когда бабулька увидела меня, то всплеснула руками:
- Катя (к моей матери), так это же вылитый твой отец. И глаза, и поворот головы…а живой то он какой - ну ровно Илья.


Ах, Илья Евменович, не судилось внуку Виталику, покататься на твоей ноге, как на лошадке. Не привелось мне услышать из уст моей бабушки Анастасии Филипповны сказочку. Умерла она молодой, в 1927 году. Летом, когда хлеб жали, попила холодной воды и получила воспаление легких. Эскулапы тех дней вылечить ее не смогли. Анастасия, по воспоминаниям родственников - чистое, светлое лицо, стройная, хозяйственная, из «крепкой» крестьянской семьи (большая изба, корова, ульи). Мой же дед рос в нужде. Его отец (мой прадед) Евмен Иванович Хартов воевал на первой мировой войне, где отравился газами. Когда вернулся домой, то долго не жил. Его супруга (моя прабабушка) Феодосия Петровна была хорошей хозяйкой и очень работящей. Растила одна двоих своих детишек и приемную дочь покойной сестры. Какой уж тут мог быть достаток… Её очень любила моя мама. И вырос у Феодосии Петровны сынок Ильюша грамотеем: умел писать и читать. Был мастером на все руки - тачал сапоги, плотничал. Характер - веселый и общительный. Не дурак выпить и за юбкой приударить. Играл на гармошке и балалайке, неплохо пел «сердешные» песни. Одну такую мама вспомнила:


Как умру я, умру -
похоронят меня.
И никто не узнает
где могилка моя.
И никто не узнает.
И никто не придёт.
Только ранней весной
Соловей пропоёт.


Над страной разгоралась красная заря новой жизни. Началась коллективизация. И пошла лебедушка Анастасия за удалого Илью. Из молодых любовных токов возникла моя мать Екатерина. И передалась ей (а дальше мне) та нутряная сила, которую сейчас называют энергетикой.
В начале 1950-х мама вместе со мной ездила на свою исконную Родину - Смоленщину.
 

 

«По смоленской дороге леса, леса, леса» и столб пыли за грузовиком. У кого гостили, где - не взял в голову по малолетству. То ли это был хутор - три избы, то ли то, что осталось от деревни. Августовская жара. В избе полно кусачих мух. Спали на чердаке, на сеновале. Помню: смотрели место, где убило двою-родного брата матери, осыпавшиеся траншеи, полузасыпанные блиндажи в три наката. Когда подходили немцы, наши военные собрали местных подростков 15 - 16 лет и отправили с двумя ржавыми винтовками в оборону. Продержались ребята минут десять - их накрыли минометным огнем. Погибли все. Мать так и не нашла могил своих родителей. От кладбища ничего не осталось – разутюжили танки. 


И никто не узнает
Где могилка моя


После смерти жены Илья Евменович сошелся с женщиной с двумя детьми - дочку (мою маму) отдали жить к «бедной» бабушке. В 1931 году, а может в 32 - м мой дед вроде бы наложил на себя руки. А может, убили - кто знает? С кем он конфликтовал, дружил - молчит былое. А время то было бурное. В деревне по наказу «верхов» организовали коллективное хозяйство. Мартин Филиппович (брат моей бабушки) был противником устройства новой жизни в деревне. От красного воинства он прятался в лесу, но его поймали и посадили. Советскую власть дядя Мартин так и не принял до конца своей жизни. Мама в 1970-х высылала ему бэушную теплую одежду. Не знаю, куда улетела душа дедушки Ильи, а вот гены точно достались мне. Именно поэтому я рассказываю относительно подробно об этой ветви моей родословной.

Было бы не справедливо не вспомнить родню моего отца Москаленко Афанасия Анисимовича. Во время столыпинской реформы (?) эта крестьянская семья покинула Харьковщину и отправилась за лучшей долей в Киргизию. Там и родился мой отец. По словам отца, мои бабушка и дед были украиноязычные. А еще были у него два брата и сестра, которые украинским языком практически не владели. Из родственников по отцовской линии я видел только дядю Федора Анисимовича - приезжал погостить в начале 1960 -х. Он тоже «выбился в люди» – начальник районного управления пожарной охраны (на снимке бабушка в центре, прожила 102 года). Мой дедушка Анисим - простой селянин, любил основательно поесть. Поэтому был «гладкый». Эта черта передалась моему отцу, сестре.

Афанасий Анисимович Москаленко чтил советскую власть, был, как тогда говорили, честным коммунистом, и в общем правильным человеком. В отличие от моей мамы он читал «то, что нужно по работе и учебе» (закончил заочно Одесский пединститут с оценками «отлично» и «хорошо»). Говорили, что деловые бумаги, доклады отец писал толково «слово к слову». Так же и выступал. А мать моя штудировала Льва Толстого, Бунина, Чехова и других классиков, выписывая «умные» мысли в толстую «общую» тетрадь. Иногда критиковала коммунистов - в споры отец не вступал, только посмеивался, мол, что с тебя взять, женщина.

После смерти матери я обнаружил на шкафу связку тетрадей, перевязанную бечевкой. Под неё подоткнута бумажка, где написано «Моя жизнь». Оказывается, мама вела дневник с 1988 года. Были у нее дневниковые записи и во времена «моей туманной юности». Увы, не сохранились. Жалею, что эта привычка не досталась мне. Именно в таких записях отражается память сердца, которая, как сказал поэт, сильнее рассудка памяти печальной. В памяти остается голый остов события, поступка. Забывается их тогдашняя оценка, уходит живой аромат впечатлений. В упомянутой связке были и мои письма. Некоторые из них я намерен цитировать. Итак, у мамы была склонность доверять свои мысли бумаге. Порой в ее речи встречались еще те перлы. Например: «Что-то в глаз попало. Наверное, простейший». «Не могу открыть эту злоподобную дверь». В школе я обычно «катал» сочинение сразу набело - и уходил гулять (одноклассники сочиняли его два урока). Учителям это не нравилось. Так есть наследственность или нет? Это я относительно к моему ремеслу журналиста. Вернемся в 1930-е годы. После смерти отца Катюшу отправили жить к дяде Мише, в Москву. Дядя Миша работал в Кремле. Кем - мать не знает, то ли не говорили ей, или не помнит. Жили по улице Мясницкой, невдалеке от Кремля. Моей матери, тогда юной девице приходилось бывать на кремлевских вечерах. Играл джазовый оркестр Цфасмана. Однажды она получила приз за лучшее вальсирование - пудреницу.

«Свидетельство №71009. Выдано Хартовой Екатерине Ильиничне … в том, что она 1 июля мес. 1939 г. поступила и в июле мес.1941 г. окончила полный курс 2 годичной лаборантской школы при больнице им. д-ра Боткина». И были у нее, несомненно, девичьи мечты… «Ах, война, что ж ты сделала подлая». Мать призвали в действующую армию. Ей повезло – отправили служить на Дальний Восток. Попала в войсковый госпиталь, который был дислоцирован в Амурской области. С утра до ночи сидела за микроскопом – потеряла зрение (правый глаз стал плохо видеть). Сколько литров крови она отдала раненным - никто не считал. Мама рассказывала, как «смертные» солдатики умоляли: «Сестричка дай кровушки – умираю». А что дать, если сегодня уже сдала 400 граммов - от слабости голова кружится. Такое донорство отразилось на здоровье - у мамы появился порок сердца. Маму наградили медалями «За победу над Германией» и «За победу над Японией».

Внемлите с терпением, о други, сему повествованию! Иначе, не узрев истину, вы набросаете старому греховоднику черных камешков. И будут поджаривать меня в аду черти на сковородке. О женщинах непременно расскажу. Как же без них.

Мой батяня окончил учительский техникум и перед войной работал директором семилетней школы, преподавал географию. По тем временам был образован и, следовательно, политически подкован. В детстве он повредил правую ногу. Когда он ее натруживал, то прихрамывал. Поэтому, я думаю, и не попал на передовую. Незадолго до войны отец женился, родился сын. Жили молодые в отдельном доме, держали две коровы. Когда отца призвали в армию, то он оставил дома такие личные вещи (согласно списка): два пальто и два костюма, полубаян и велосипед, сапоги хромовые, тулуп и две пары валянок. Служил лейтенант Афанасий Москаленко инструктором политотдела 27 отдельной запасной стрелковой бригады 2-й красноармейской армии ДВФР. Участвовал в боях с японцами в Маньчжурии. Из дому шли обидные письма от бывших учениц, односельчан (я их читал, пожелтевшие от времени). Писали, что жена открыто сожительствует с неким Гавриленко, которого «Вы выгнали со школы за хулиганство». Этот «фрукт» вернулся из армии и «носит Ваше новое коричневое пальто». Такие то дела. Проникновенные стихи К. Симонова «Жди меня» не всегда отвечали действительности. (На снимке лейтенант А.А.Москаленко в 1941г).

Свою новую супругу, отец встретил в клубе войскового госпиталя. У лейтенанта Кати Хартовой это был первый в жизни любовный роман (и последний). Мужчина и женщина вдвоем Библию читать не будут, а тем более «Краткий курс ВКП (б)». «Святители плюнули и дунули» и 25 мая 1946 года появился на свет в роддоме №1 города Херсона младенец, которого назвали Виталием. Мама вспоминала, что день этот был после ночного дождя - солнечный и чистый. «Я родился при полном ликовании утренних созвездий» (Шекспир). Прежде, чем заявить о своем рождении громким криком (мать говорила, что был я шумным и вертлявым младенцем), проделал я в материнском чреве долгий путь.


Япония капитулировала - война закончилась. Молодоженам нужно было начинать строить совместную мирную жизнь. Отец сделал из фанерных щитов, на которых были изображены в стиле примитивной живописи воины СА, два больших чемодана, приделал ручки из солдатских ремней. Эти чемоданы долго хранились в кладовке - вот я их и запомнил. Решили ехать в Москву - туда, где была прописана мама. (Дядя Миша погиб, записавшись в народное ополчение, как только немцы подошли к городу). Ехали поездом через всю страну целый месяц. Пайковые деньги кончались. В Москве оказалось, что дом, где жила мать - разбомблен. Холодно и голодно. Что делать? Кто - то посоветовал демобилизованным: «Поезжайте на юг - там легче прожить. Только не в Одессу…». Надумали Афоня с Катей отправиться в захолустный Херсон. Что они знали об этом городе - ничего. Поехали… 

 Поезд остановился ночью у полуразбитого здания железнодорожного вокзала (на снимке). До утра сидели на чемоданах под небом. Ночью идти было опасно – грабили. Между вокзалом и городом – метров триста чистого поля, кладбище. Отец пошел в обком партии. Просился работать в школу, по специальности. Только в трудовой книжке Москаленко А.А. появилась запись: «7 декабря 1945 г принят в Херсонский обком КП (б) У на работу в качестве инструктора». Сняли молодые жилье – «гнидник» с клопами. Железную кровать «продезинфицировали» паяльной лампой. Базар – недалеко. Цены – невозможные. Вещей, чтобы продать или обменять на продукты – нет. Когда родился я - получили комнату в коммуналке на втором этаже двухэтажного дома в центре города (ул. Суворова, 31). Мать не работала – «сидела» со мной. В младенческом возрасте я болел. Наверное, это способствовало формированию крепкой иммунной системы. Мама вспоминала, что всегда была голодной. Жить вдвоем, точнее, втроем на отцовский паек было очень трудно.1947 год – голодный. Природа брала свое - материнского молока у мамы было с излишком - сдавала. Так что я был сыт. А ночью, при лампочке, сонная, сидела надо мной - давила ползущих по простынке клопов. А простынок было всего три. Мать устроилась на должность лаборанта детского тубдиспансера. В детских яслях я не приживался, днем не спал, требовал: «ма - а - ма». Однажды мама ушла в магазин, а я непостижимым образом взобрался на подоконник – окна высокие, довоенные. Возвращается, а её чадо стоит, колотит кулачёнками по оконному стеклу. У мамы, как она вспоминала, «сердце оборвалось». 

В 1949 году отец занимал должность второго секретаря Каховского райкома партии. Мама работала в райбольнице. Меня отправили в детсад - ясли. Вечерами я катался на лошадке (кочерге) и пел популярную песню: «Соовьи, соовьи не тевожьте солдат. Пусть они хотя бы немно-о-го поспят». Какие сказки мне рассказывала мать забыл напрочь. Детей пугали дезертирами и бандитами. В те мглистые годы человека могли убить, ради того, чтобы завладеть часами, справными сапогами или пальто. Воровали продукты из кладовок, погребов. Батя был при должности, тем не менее, носил перелицованный костюм. Мама сама шила себе платья. Хорошую ткань (трофейную) можно было купить только из - под полы.


 В 1950 году отца перевели работать вторым секретарем Горностаевского райкома партии. Горностаевка - большое село. Жили мы в доме: две жилых комнаты и одна на полдома с печью. Завели «батькы» корову, свинью, кур, сами пекли хлеб. Купили ручной сепаратор (я крутил ручку) - готовили сметану, сливки. Сливочное масло били вручную в деревянной маслобойке. Когда кололи кабана, то работы - на несколько дней. Продукты питания были натуральные, добротные. Пищу готовили на примусе или керогазе. Когда заваривали чай, то его запах стоял по всей квартире. Зимой обогревались грубой. Как мать управлялась с домашним хозяйством, работая лаборантом в райсанепидстанции - ума не приложу. К тому же мама еще находила время, чтобы заниматься художественной вышивкой крестиком. Это хобби было очень популярно среди женщин. Вышивками хвастались, ими украшали жилье. Все мамины работы сохранились. Некоторые подарил в литературный музей им. Лавренева (Херсон). К нам, приходила тетка Степанида помочь «годувать и поить скотыну» - не безвозмездно, разумеется. Огород был большой, половина обрабатывалась, вторая - густые бурьяны. В их зарослях размещался штаб «войск». Ребятня играла в «войнушку». Картинка: лето, мать ушла на работу. Я спешу в халабуду (так называли шалаш) на огороде. Солнце пригревает.

Вокруг стена бурьянов: лобода, щирица, будяки. Притихнешь - и слышишь движение малой жизни. Вот семенит строй красных в крапинку жучков. Остановились - присматриваются. Вспорхнула белая бабочка - капустянка. Перепрыгнул с треском на другое место кузнечик. Загудела сердито зеленая муха. В небе трепещет коршун (кобчик) - высматривает во дворах цыплят. Как только пикирует вниз – в миг курица - мать закричит, расправит крылья, и цыплята бегут под материнскую защиту. Петух издает боевой клич, косит глазом в небо. С улицы слышна «калаталка» водовоза - питьевую воду развозили на лошадях. Больше двух ведер на день не давали. В колодцах вода «горькая». Проезжал улицами старьевщик (дядько) на повозке запряженной лошадью: «Прыймаю тряпкы, бомагу». А когда появлялся под селом цыганский табор, то сельчане малюкив не выпускали. Говорили, что ромы воруют детей. У меня была детская мечта - порыбачить. Сделал удочку. Главное - достать крючок, а леской служила суровая нитка, грузилом – дробинка, поплавок из гусиного пера. Пошли с мамой на заливные луга (Каховской ГЭС еще не было). Я пытался удить в какой то луже - не клюет. Ах, какое огорчение.

Как-то мы, трое пацанов, залезли в сад. Не успели набить пазухи яблоками, как появляется грозный дядька - хозяин. «А вы что тут делаете?!». Нас как ветром сдуло. На следующий день идет наша компашка по улице, а на встречу нам вчерашний дядька. Мы перепугались: что делать? Я предложил хлопцам: «Давайте скривимся, он нас не узнает». Мы сделали страшные рожи, и смело пошли навстречу. Мужик нас, конечно, не узнал, но что он подумал, глядя на перекошенные ребячьи рожи.

Важным развлечением в то время были тачки. Тачка - это укреплённое колесо на крестовине из двух досточек. Колесико мы, пацаны, находили себе в каком - нибудь гараже или на дворе машинно-тракторной станции (МТС). Сколачиваешь гвоздями тачку и катишь перед собой, представляя себя шофером. Воображение работало во всю силу: можешь ехать на любой машине - от полуторки до студебеккера. Др-ррр… Разбил палец на ноге – нужно присыпать пылью. Кошмар! «Наездился» я так, что никогда не интересовался автомобилем - даже не научился водить. Нужды у меня в своем авто никогда не было. А еще играли в сыщика-разбойника, «выбивалки», городки. Это были коллективные, командные игры улицы. В кино ходили не чаще одного раза в неделю, на дневной сеанс. Увиденное, услышанное в кино - воспроизводись в жизни. Посмотрел фильм о рыцаре – выстругал деревянный меч. И давай рубить роскошные синие «головы» будякам (чертополох). Ребята постарше капканами ловили сусликов. Шкурки принимали заготовители по 7 копеек за штуку. Тушки поджаривали на костре и ели. Филателия была популярным занятием среди школьников. Увлечение детства сохранилось. Будучи взрослым, коллекционировал марки с репродукциями картин великих художников. Два кляссера пылятся в книжном шкафу.

Зимы в 60-е годы прошлого века были полны снега и крепкого мороза. Молодежь устраивала бои снежками. Одна команда воздвигала снежную крепость, другая - штурмовала. Заливной луг превращался в каток. Играли в хоккей с обеда до темноты. Когда я отвязывал коньки от ботинок - подошвы ног горели, не мог идти. Дорогие коньки «дутики» на ботинках (хоккейные) – ну кто бы мне их купил. Хорошо, что привезли из Москвы «ласточки», а то пришлось бы гонять на не престижных «снегурках». Клюшки делали сами, коньки «точили» напильником. Когда мороз достигал минус 25, объявлялись «морозные» каникулы.
В пионерском лагере я был всего один раз - не по мне был распорядок дня, ограничение времени купания, казенные «мероприятия». В дальнейшем, сколько не предлагали родители ехать в пионерский лагерь я наотрез отказывался. Летние школьные каникулы были полны приключений и развлечений. Я делал луки, арбалеты. Как-то стрела срикошетила и угодила сестренке под глаз. Сказали маме, что наткнулась на ветку, а то бы меня «убили». В садах абрикосы, яблоки, сливы. Залезешь на дерево - лопай до отвала. Полно бабочек, стрекоз, кузнечиков. Поймаешь «божью коровку», посадишь на ладонь:
 

Солнышко, солнышко,
Улетай на волю.
Там твои детки кушают котлетки
А тебе не дают, а собакам раздают.
 

Услышав такое пожелание, солнышко расправляло из-под красного с черными крапинками панциря легкие крылышки, и взлетало. Считалось, что это к счастью, «повезет». Мне и впрямь повезло провести юные годы на воле, на природе. И бегали мы под дождем, по лужам, и мамы мыли детишкам головы мягкой дождевой водой. Помой сейчас – облысеешь. “What have they done to the rain “ – песня Марии Рейнольдс 1960 -х. Детство и юность вспоминаю радостно. Плохое, горькое, постыдное - забылось.

Продолжение следует в УЧЕНЬЕ - СВЕТ

 

2. 09.09.2016 01:27
Юрий Витрищак
Проделана большая работа. Впечатляют глубокие исследования собственной судьбы с яркими воспоминаниями, что дано не каждому. С интересом познакомлюсь с другими материалами.
1. 26.02.2010 18:49
Юрий Шевченко

Рад видеть тебя, дорогой Витал! "Божьей коровкой просто до слез расстрогал!.. Свяжись со мной, коли будет время и желание...

Юр.Шевченко (Музей антропологии и этнографии им. Петра Великого - Кунсткамера - РАН)

Напишіть свій коментар

Введіть число, яке Ви бачите праворуч
Якщо Ви не бачите зображення з числом - змініть настроювання браузера так, щоб відображались картинки та перезагрузіть сторінку.