В Херсон - по Днепру
Пристани Херсона
Первое, что открывалось взору пассажира с палубы колёсного парохода «Граф Тотлебен», шедшего из Одессы и приближавшегося по Днепру к Херсону, – это низкие берега Карантинного острова, заросшие камышом и редкими деревьями. Оплывшая земляная насыпь на месте, где когда-то, в Екатерининские времена, располагалась артиллерийская батарея, которая должна была первой встретить врага на подступах к городу. Убогие домишки небольшого рыбацкого поселения в тысячу человек, где даже начальная школа появилась только в 1908 году благодаря стараниям Фридриха Эдуардовича Фальц- Фейна, подарившего «островитянам» добротное здание для учебного заведения. А ещё, несомненно, бросалась в глаза пассажиру парочка нещадно коптивших трубами и составлявших в этом смысле конкуренцию пароходу лесопилок. И над всем этим – раскинувшийся на возвышенности Херсон, состоявший из леса мачт и парусов у причалов, крыш домов, золочёных церковных куполов и густой, зелёной в сезон растительности на улицах.
С 1905 года с куполами храмов, заметно возвышавшимися над городом, стало конкурировать новое здание городской думы, похоже, самое высокое на тот момент общественное здание в городе. Идея постройки его долгое время витала в воздухе и на все лады муссировалась на заседаниях думы. В 1897-м городской архитектор Антон Сварик сделал проект и все расчёты. Однако отсутствие финансов отодвинуло строительство на неопределённое время. Чуть позднее был объявлен конкурс на создание проекта нового думского здания. Наиболее подходящим признали проект одесского архитектора Адольфа Минкуса, который после некоторых исправлений, внесённых Свариком, приняли за основу. Впрочем, в наивысшей топографической точке Херсона, в районе Ярмарочной площади (ныне площадь Свободы) к тому времени, а точнее в 1902 году, уже построили первое высотное техническое сооружение – водонапорную башню высотой чуть более 21 метра.
Монотонно шлёпая по воде лопастями колёс и рассыпая брызги, «Граф Тотлебен» медленно, но целенаправленно стремился к пристани РОПиТ, примыкавшей к Одесской площади, откуда брала своё начало улица Почтовая (в первой половине XІX века – Пестелевская, впоследствии, с 1890-го, её именовали Говардовской, затем, с победой большевиков, – Красноармейской и наконец ныне – проспект, названный в честь адмирала Ушакова). По правому борту парохода проплывал дикий, необжитый ещё берег Днепра, где ныне в районе пятого затона располагаются ухоженные дачи нескольких дачных товариществ.
Ещё раньше, в ХІХ веке, в период развития лесного экспорта, этот берег был заполнен строевой и мачтовой древесиной, сплавленной сюда плотами с верховьев Днепра, ожидавшей своей очереди на погрузку. История сохранила записки князя Ивана Михайловича Долгорукого, посетившего в 1810 году лесную пристань города. Он отмечает: «На левой стороне реки весь берег усыпан корабельными лесами. Они лежат на открытом месте, отчего и повреждаются. Видно, или ещё леса много, что нет нужды его беречь, или издержки для предохранения леса более важны, нежели сама ценная вещь. В таком случае жаль, что не оставили там множества дубов и сосен на корне, они бы ещё пожили и не опоздали стать на своём месте в корабле».
Впереди, слева по курсу парохода, на мысе, разделявшем воды Днепра и Кошевой, пустынно-песчаном ещё в начале ХХ века, с 1913 года и вот уже более ста лет пассажиров встречает изящное здание херсонского яхт-клуба. Официально яхт-клуб в Херсоне был основан в 1908-м, а чуть позже учредители-меценаты, в частности, пожалуй, самый известный своей благотворительной деятельностью Пётр Соколов, пожертвовали средства на строительство здания, ставшего своеобразной визиткой города.
У херсонского берега, куда ни кинь взгляд, – многочисленные пристани с устроенными на берегу площадками для громоздких грузов, в том числе леса и крупного рогатого скота, складские помещения, принадлежавшие различным пароходным обществам. Там, где, отделяясь от главной днепровской артерии, начиналась река Кошевая, у берега напротив улицы Воронцовской (в советское время – Коммунаров, ныне ей возвращено историческое название) теснились друг к другу пристани Караводина, Милетина, Ратнера, Алешковская, Збурьевской компании и других местных пароходств.
Кроме того, в Херсоне было немало достаточно крупных пароходовладельцев, которые своих пристаней не имели, а по контракту за определённую плату арендовали чужие. Скажем, пароходство «Георгий и Орион», суда которого совершали ежедневные рейсы на линии Херсон – Одесса. Отдельно от пристаней названных пароходств, уже у берега Днепра, стояла Городская (Купеческая) пристань, сойдя с которой приезжие пассажиры попадали на Ришельевскую (бывшая Октябрьской революции, которой вернули её историческое название) улицу. За Городской пристанью, в начале Днепровского переулка (в советское время – Доры Любарской, ныне Сестёр Гозадиновых), – пристань крупного частного пароходства «Коваленко и Ко», объединившегося в 1909–1910-х с пароходством Спозито.
Наконец,у нынешней городской набережной, имевшей тогда более пустынный, неухоженный вид и носившей громкое название Одесская площадь, – пристань РОПиТ. Все эти пристани-мосты, как их здесь называли, представляли собой широкие добротные деревянные площадки, действительно похожие на длинные мосты. Они устанавливались на сваях, вбитых в речное дно, перпендикулярно течению реки и выдавались далеко вперёд, за прибрежные отмели.
Вот и конец путешествию. Пароход «Граф Тотлебен» швартуется у пристани РОПиТ в Херсоне. Хорошо, когда поездке не мешают никакие побочные обстоятельства. А ведь порой случалось и так, как пишет в местной газете один из пассажиров: «Пароход “Тотлебен” до такой степени был загружен коровами в носовой части, что администрация забыла даже о примитивных удобствах пассажиров. Не было решительно никакой возможности пройти в каюту II класса или выйти из неё...».А ещё, хотя и в очень исключительных случаях, скажем, при затяжном шторме с сильным лобовым ветром или просто по недосмотру капитана и его помощников, на пароходе могло не хватить… угля! В этом случае, чтобы дотянуть до Херсона, команда жгла в топках котлов корабельный хлам и попавшую под руку древесину.
На пристани толпились нетерпеливые встречающие, и не только. Предлагали свои услуги многочи-сленные извозчики и гостиничные коммивояжёры, наперебой зазывавшие приезжих остановиться непременно «в самой лучшей, европейской» гостинице. «Лишь только сошли на берег с вещами в руках, – жаловался один из пассажиров в херсонской газете “Югъ”, – как были атакованы целой армией субъектов, на фуражках которых красовались имена разных гостиниц. Каждый из них, желая оттереть своего конкурента, употреблял все усилия, чтобы, по возможности, ткнуть под нос карточку своей гостиницы и вырвать из рук мои вещи.
Рядом – другая ватага комиссионеров накинулась на другого приезжего и вступила между собой в борьбу. Когда я сказал, что гостиница не нужна, они, не стесняясь присутствия моей жены и других женщин, начали оскорблять разными неприличными намёками и оскорбительными остротами. В числе которых перещеголяли своих товарищей комиссионеры гостиниц “Бристоль” и “Лондонская”»…Чуть мягче комиссионеров действовали местные извозчики, которым гостиничные администрации приплачивали за доставку в гостиницу пассажиров-клиентов.
Набережные: Днепровская и Кошевая
В начале истории Херсона прилегавшие к городу берега от Адмиралтейства на Днепре и дальше вдоль реки Кошевой, были низкими, болотистыми и заросшими камышом. То есть совершенно непригодными для причаливания и разгрузки торговых судов. Наиболее подходящим местом для устройства пристани оказался лишь береговой участок в районе современной набережной. Однако с развитием города мест для швартовки и разгрузки судов очень скоро стало не хватать.
Стоит отметить, что к тому времени уже существовал вполне разумный проект устройства вдоль берега городской набережной. Вот только из-за отсутствия финансов работы всё никак не могли начаться. Только в 1807 году дело сдвинулось с мёртвой точки. При помощи арестантов местных тюрем, труд которых оплачивался практически по той же таксе, что и труд вольных землекопов-чернорабочих, низкий берег на участке от Почтовой до Воронцовской подняли и укрепили широкой земляной насыпью, обшив получившуюся набережную деревом. Такими же широкими земляными насыпями, являвшимися продолжением спускавшихся к реке улиц, набережную соединили с городом.
Однако заболоченные низины между насыпями с загнивающей в летнюю жару водой с мириадами болезнетворных микроорганизмов и тучами комаров, прятавшихся среди растущих здесь камышей, ещё не один год отравляли жизнь прибрежным жителям. Только в 1838 году при губернаторе генерал-майоре Пестеле удалось найти средства для засыпки грунтом «болотных чеков» вдоль набережной. Главной рабочей силой оставались всё те же арестанты, а грунт для засыпки брали по соседству на Одесской площади, срывая крутой и тогда ещё не заселённый берег.
И всё же набережная-дамба имела недостаточную высоту и время от времени, в сильное половодье, под напором воды начинала «просачиваться». «Лет тридцать тому назад, – сообщал в 1908 году “Херсонский вестник”, – высокий разлив Днепра у Херсона сильно поразорил город. В прошлом году уровень воды весной был всего на пол-аршина ниже набережной. По всему своему протяжению дамба набережной стала давать трещины и “просасывания”. И если бы вода пошла гулять по улицам города (имеется в виду по прибрежным улицам, расположенным в непосредственной близости к реке), это стоило бы сотен тысяч».
Как в воду глядели газетчики: наводнение 1908 года оказалось как раз из таких – убыточных. «Пройдём от пристани Русского общества по набережной. Возле пристани вода уже вышла до аршинного столбика и здесь спешно строят запруду, так как в противном случае вода хлынет и затопит лесные склады... На пристани “Надежда” идёт спешная переноска клади прямо на мостовую, а близлежащие алешковская и голянская (производное от названия Голая Пристань. – Прим. авт.) пристани уже скрылись под водой. Против Волохинского парка идёт спешная укладка мешков с землёй, о которой сами же рабочие говорят, что это защита только “от волны”… На Соляной вода заняла почти весь проезд с Кошевого спуска на Забалку. Под первым проездным мостиком уже нет и щёлочки, ещё два вершка – и вода покроет мостик. А арестанты спешно откапывают мостовую и землю двумя колымагами сваливают под дома. По Кривой улице все огороды в воде. Вода залила Кривую, и пешеходу не пробраться…» – констатировал факты всё тот же «Херсонский вестник».
Низменный Карантинный остров с рыбацким поселением уже давно превратился в херсонскую Венецию. Вода загнала жителей вместе со всей их живностью на чердаки, откуда они уныло наблюдали за мощными силами природы. После подобных катаклизмов глиняные мазанки, пропитанные водой, приходилось восстанавливать практически заново… В дни весеннего половодья обыватели буквально вырывали из рук газеты, чтобы собственными глазами убедиться, что опасность миновала, ведь в каждом номере газеты обязательно печатали краткий отчёт: «За ночь на 3 мая вода прибыла на 1 дюйм. До 12 часов 3 мая вода не прибывала, но во многих местах набережная начала давать течь».
В период сильного весеннего половодья по причине затопления мостков и пристаней осуществление грузо-пассажирских перевозок было крайне затруднено. Так что и «большая вода», равно как «малая», обнажавшая отмели знойным летом, были одинаково сложным испытанием для херсонского грузо-пассажирского флота.
Александр Захаров
Джерело інформації: газета "Гривна", 2017 р.
Публікація першоджерела мовою оригіналу
