on-line с 20.02.06

Арт-блог

06.09.2018, 13:50

Вересень-2018

Знову Вересень приїхав На вечірньому коні І поставив зорі-віхи У небесній вишині. Іскор висипав немало На курний Чумацький шлях, Щоб до ранку не блукала Осінь в зоряних полях. Р.Росіцький

Випадкове фото

Голосування

Що для вас є основним джерелом інформації з історії?

Система Orphus

Start visitors - 21.03.2009
free counters



Календар подій

    123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031

Новини регіону

22.03.2024, 13:15

Книга історій "Плач Херсонщини". Художниця створила ілюстрації використовуючи старослов'янські символи

  Художниця з Херсона Валерія Гуран працювала в Естонії та ...
20.03.2024, 23:16

Сквер на проспекті Незалежності в Херсоні назвали на честь Джона Говарда

  У Херсоні завершилось громадське голосування щодо перейменування ...
20.03.2024, 22:51

Присвятила 50 років свого життя театру. Історія Заслуженої артистки України з Херсона Олександри Тарновської

Заслужена артистка України Олександра Тарновська присвятила 50 років ...
> Теми > КУЛЬТУРОЛОГІЯ > Історія культури і краєзнавство > Таврія XIX століття > Нотатки та спогади російської мандрівниці по Росії у 1845 році

 

Заметки и воспоминания русской путешественницы по России в 1845 году

Июля 9
Чудна и печальна судьба Херсона! — Как внезапно предстал он среди степей богатым и веселым городом, так было непрочно его величие! — Вероятно было бы иначе, если бы он выстроен был не здесь, в тридцати верстах от устья Днепра, а на самом широком его устье, при Глубокой пристани, где первоначально основаны были гавань и верфь, по предложению опытного адмирала Сенявина. — Но, как тому много примеров, князь Потемкин, желая быть единственным творцом города, назначаемого складом всех товаров, привозимых из-за границы, и отпускаемых из России по Черному морю, построил его здесь, далее от моря, на месте, откуда можно отправлять только на камелях невооруженные корабли, и где воздух очень нездоров от стоячей, по низким местам, воды из разливов Днепpa.

По справедливости знаменитый, но слишком тщеславный князь Потемкин надеялся все победить силою ума своего и воли. Действительно, он всех изумил быстрыми успехами нового города; сама Императрица вполне одобрила сделанный им выбор, увидя, что в самое короткое время на верфи Херсонской построены огромные корабли, и всюду в него стекаются Русские и иностранные промышленники. Князь выпросил у Государыни многие преимущества и пособия Херсону, о котором он особенно заботился, но опустошившая его, при начале его существования, в 1784 году, чума, как будто предвестила, что своенравно выбранное под него место не упрочит ему благоденствие. По мере развития торговли в Одессе, положение которой несравненно превосходное, упадал Херсон, и он решительно опустел, когда в 1827 году нашли нужным перевести из него адмиралтейство в Николаев.

Крепость Херсонская, важная до присоединения Тавриды, после того сделавшись совершенно бесполезною, также уничтожена в 1835 году. Она обнесена земляным валом, и внутри церковь святой великомученицы Екатерины, освященная в 1786 году. Над входом в нее, во время пребывания Императрицы, сделана бронзовая надпись. «Спасителю рода человеческого Екатерина II посвящает.» — Величественная внутренность храма напомнила мне прекрасный в Киеве Латинский костел. В средине большой купол на четырех столбах, и от него во все стороны по три арки. Престол один. Иконостас в два яруса. В нижнем Спаситель и Божья Матерь, Архангел Гавриил, Иоанн Богослав, Андрей Первозванный, Великомученица Екатерина, и святые Князья Владимир Равноапостольный и Александр Невский, прекрасно написаны, как сказывают, слугою князя Потемкина, учившимся в Италии.

Прочие образа должны быть другой кисти. За престолом Бог Саваоф также работы очень хорошей, как и на левом столбе в самой церкви Пресвятая Дева. Все ее черты, неземной красоты, дышат любовью и верою, но младенец Спаситель и тут, в иконостасе только свежее, пригожее дитя. — Пред Царскими дверьми, вместо паникадила, висит серебряный, вызолоченный Ангел, на обе стороны отделанный одинаково; в правой руке у него подсвечник с тремя свечами, а в левой с двумя, как трикирии, которыми осеняют архиереи. Это вообще употребительно в здешнем краю, но только в здешнем соборе видала я, в память Гологофы, большой черный крест с терновым венцом, копьем и лестницею, на деревянной горке с мертвою головою и костями.

Его ставят, в Страстную пятницу, против плащаницы, между двумя большими вазами, в которых курится ладан. Не знаю начала этого обычая, но он соответствует печальному торжеству, и должен питать в сердцах умиление. — Екатерина прислала в собор золотой крест, с жемчугом и драгоценными камнями, сделанный Царем Феодором Алексеевичем в дворцовую Кремлевскую церковь Спаса Нерукотворенного, и Евангелие, данное Петром Первым в ту же церковь, по брате Его Феодоре Алексеевиче и супруге Его Марфе Матвеевне. — Еще показывают Евангелие Запорожца Андрея Кичкена, 1748 года, с отличною подписью уставом. — Странно, что здесь нет никакого вклада князя Потемкина.- Как он, при известной его набожности, и особенно любив здешний город, не вздумал в память потомству, снабдить храм этот богатою утварью! Удивительно, что и родственники его об этом не позаботились, похоронив его здесь. Он лежит в склепе под церковью, и прежде там горела при гробе лампада, но уже давно заделан туда ход, и только указывают место, у правого столба, под, которым уединенно покоится великолепный князь Таврический.

По правую сторону собора, обнесенного круглою оградою, памятник Принцу Александру Виртембергскому, умершему в Галаце. Над ним корона и герб Виртембергский с надписью: «Праху во цвете лет и в добродетелях скончавшегося героя.» — Около и на другой стороне собора несколько каменных, уже обветшалых гробниц, в которых по большой части погребены перевезенные сюда князем Потемкиным генералы и полковники, убитые при взятии Очакова. Это делает ему честь, и в последствие и ему сооружен здесь памятник в городском саду. - Он заслужил это: конечно, он ошибался, поступки его бывали и странны и обидны, но он горячо любил Россию и ревностно старался ее возвысить.

Училище торгового мореплавания очень полезное заведение, в нем учат и рисовать. Дом небольшой, библиотека небогатая: тем лестнее мне было увидеть в ней моего Князя Скопина - Шуйского. - В саду, посаженное Императрицею Екатериною абрикосовое дерево изумляет своей огромностью. Оно все осыпано плодами, которыми радушно подчивал нас инспектор, но еще мало было зрелых, и они вообще очень мелки, потому что дерево не бывало привито. Оно от самой земли тройчатое; быть может Императрица, для вернейшего Успеха, положила рядом три зерна. Прошлою зимою одну ветвь сломило гололедицею и с тех пор все они подвязаны канатами. Около Дерева чугунная решетка с медною доскою, на которой вензель Екатерины и надписи: «Все насаждённое Тобой для нас хранить есть Долг святой», и ниже: «Великая Императрица Всероссийская Екатерина II соизволила вседержавною десницею своею посадить абрикос сей в Херсонском Адмиралтействе 1787 года, Мая 12 дня.».

Трогательно видеть это дерево и надписи, усердно хранимые в унылом Херсоне. В нем и теперь жителей обоего пола около тридцати тысяч, но, не знав этого прежде, не угадаешь такого населения: по улицам не видать народа, одни дома обветшали, другие разваливаются: ни один из самых малолюдных губернских городов не имеет такой грустной наружности. Въезд, со стороны Николаева, мимо кладбища, и тут же множество простых ветряных мельниц, как в селе, не имеющем средств завести водяные.

В 1833 году, Государь Император изволил пожаловать полтораста тысяч в пособие хозяевам, строящим в Херсоне купеческие суда, и в поощрение мореплавания и торговли дарованы многие льготы всем Русским подданым, владеющим судами. Но эти милости возбудили только признательность, а не деятельность. Всего на все купцов здесь восемьдесят девять, на половину Евреев: между ними нет ни одного первой гильдии, и только пятеро второй.

Близ кладбищенской церкви, над могилою Англичанина Говарда, известного его человеколюбием, высокая пирамида из белого камня с его бюстом, вокруг которого надпись из Святого Евангелия: «Болен бех и посетисте мя, в темнице бех и приидосте ко мне» внизу: «Говард скончался 20 января 1790 года на шестьдесят пятом году от рождения». Кругом в три ряда ступени, в некотором расстоянии акации, все вокруг обнесено стеною.

Климат здесь очень жаркий и хлеб не слишком хорошо родится: гораздо выгоднее иметь сады. Возле вышеописанного абрикосового дерева в одно с ним время, только не известно кем посаженное грушевое дерево, также огромно, и также осыпано плодами: судя по ним нельзя сомневаться, как было бы полезно здесь завести большие посадки деревьев по примеру Вознесенска.

В саду училища еще пленил меня альпийский айлаптус, просто называемый олений рог. Его разводят и семенами, и от корня; он растет очень скоро, лист похож па акацию, но гораздо крупнее, цветы белые, висят кистями, потом зеленеют — Сад этот поливают из обширного, особенно хорошо устроенного колодца. Он выкопан в 1839 году глубиною в десять сажень с половиною, и одна лошадь вертит в нем колесо, на котором укреплено слишком шестьдесят бадей. Каждая из них, поднявшись вверх, выливает зачерпнутую ею воду в большое корыто, и она из него течет по желобам куда нужно. Бадьи эти, для прочности, мажут смолою, от которой, в жар, сильный дегтярный дух, но утром и вечером вода чиста, и люди могут употреблять ее.

Нам предложили еще посмотреть принадлежащий морскому ведомству канатный завод. Я подумала, что это будет для нас совсем лишним, и только из вежливости не отказалась от сделанного предложения, за что и была награждена. Одно отделение, где вьют канаты, шириною двенадцать сажень, а длиною двести сорок, без малого пол версты, заслуживает особенное внимание. Я невольно остановилась в дверях, не видя противоположной стены, не понимая, как может держаться кровля на таком пространстве; но здание, хотя деревянное, очень прочно, и никто в нем не помышляет об опасности. Внизу о четырех лошадях машина, от которой в верху огромное колесо вертит один человек, а двенадцать прядут пеньку руками, обвёртывая их толстым сукном, чтобы не попадала кострига.

— В другом отделении, на полу, два отверстия: в одно бросают пряжу в огромный котел с кипящею смолою, в другое она поднимается на машину, которая в миг до суха выжимает ее. - Я закричала от ужаса, увидев, что один работник по локоть опустил руку в смолу; я была уверенна, что она у него отвалится, но он смеясь показал, что она невредима, и прибавил, что хотел позабавить пас, что кипящая смола как парное молоко, но когда она только закипает, или начнет простывать, то уже нельзя с нею шутить. — Признаюсь, не знаю, как объяснить это, хотя в старые годы и училась в Смольном физике. Только мне теперь понятнее, что не одно проворство рук заставляет нас дивиться Боско, Андерсону и другим подобным чародеям, а и знание их разных таинств природы и наук.

Мы обедали у супруги здешнего губернатора Е.Н. Рославец, дочери храброго генерала Панкратьева. Она едет на днях в Таганрог погостить у родной сестры своей, которая замужем за тамошним градоначальником, князем А.К. Ливеном. - Мне было очень приятно, через восемнадцать лет, возобновить здесь знакомство с родным внуком статус — дамы, княгиней Шарлотты Карловны Ливен, воспитавшей Великих Княжен Александру, Елену, Марию, Екатерину и Анну, дщерей Императора Павла Петровича и Императрицы Марии Феодоровны.

Она вполне оправдала оказанную ей высокую доверенность, стараясь развить природные добродетели и дарования своих Царственных питомиц, и, как — будто в награду за это, достигнув глубокой старости, постоянно пользовалась особенной благосклонностью всего Императорского семейства, и все ее приближенные искренно почитали ее. — Когда, после отъезда Великой Княгини Екатерины Павловны со вторым супругом Ее в Стутгард, быв пожалована Фрейлиною Государынь Императриц, я стала жить в Зимнем Дворце, княгиня Ливен бывшая тогда графинею, поручила мне писать за нее Русские и Французские письма, которые она только подписывала. Я по этому обыкновенно проводила у нее утро, а иногда и вечер, видела высшее общество, слышала много замечательного, и при том отвечала на все письма кроме родственных. - Сначала это затрудняло меня по незнанию моему, как расположена княгиня к тем, от кого получала она разного содержания письма. Мало по малу я стала понимать это и такое занятие день ото дня становилось мне приятнее.

— Княгиня всегда принимала меня с материнскою ласкою, когда я возвращалась от моих родителей, с которыми в последние годы жизни их обыкновенно проводила лето. Однажды, не выходив по нездоровью из своей спальни, оставшись одна со мною, она сказала, чтобы я ближе к ней села, и, чего прежде не бывало, крепко прижала меня к своей груди, уверяя, что всегда меня любила. Чрез несколько дней узнала я, что это было последним ее со мною прощаньем. Кончина ее очень меня огорчила; я долго не могла привыкнуть заниматься по утрам дома, наконец от скуки начала писать первый исторический роман мой, Князя Скопина — Шуйского.

По всему этому можно представить, как была мне приятна встреча с князем Ливеном, которого я видела у почтеннейшей его бабки. Мы не могли о ней наговориться; все прошлое ожило в нашей памяти. — Случай этот живо вспомнить время, когда я была молода и здорова, считаю я счастливым предзнаменованием по дороге в Тавриду, куда я еду искать не молодости, которая невозвратно проходит, о чем и жалеть не должно, зная мудрую цель Создателя, но здоровья, с которым и в старости можно вполне наслаждаться жизнью!

Джерело інформації: Журнал «Летопись Причерноморья».- №1.- 1999

Напишіть свій коментар

Введіть число, яке Ви бачите праворуч
Якщо Ви не бачите зображення з числом - змініть настроювання браузера так, щоб відображались картинки та перезагрузіть сторінку.