on-line с 20.02.06

Арт-блог

13.05.2015, 09:45

May

Random photo

Voting

???

Система Orphus

Start visitors - 21.03.2009
free counters



Calendar

    123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031

News

01.08.2015, 13:17

Crazzzy Days

13.05.2015, 09:52

den-evropyi-v-hersone---2015

> People > Literature > Belasku Bella > Portrait


Портрет

История №4 из цикла «Обыкновенные истории»

- Слушай, Эд, я тут подумал… Ты не хочешь съездить со мной на Дельту?
- Не хочу.
- Ты даже не спрашиваешь зачем, - обиделся Рам, усаживаясь на край стола, за которым сидел маг. – Что ты уткнулся в эту чертову книгу? Неужели она такая интересная?
Эдвин бросил на него быстрый взгляд поверх страниц.
- Осторожнее, не урони эту колбу. Очень ценный ингредиент.
- Что это? – Рам взял колбу в руки. В ней колыхалось что-то розовое и заспиртованное. – Цветок?
- Половые органы доппельхертца, если тебе это о чем-то говорит.
- Фуууу. Не понимаю, зачем держать на столе такую гадость, - безо всякого почтения Рам переставил неприятный предмет на полку. - Ну, так что? – спросил он, глядя на мага.
- Рам, чего ты от меня хочешь?
- Чтобы ты поехал со мной на Дельту.
- Я занят.
- Ты все время занят.
- Кроме того, меня не пустят на Дельту. Если ты помнишь, я там до сих пор считаюсь… хм… вне закона.
- Эд, ну что ты, как маленький: пустят, не пустят. Ты что им докладываться будешь? Еще скажи, что ты там не бываешь.
- Бываю… когда мне это необходимо. Сейчас такой необходимости нет.
- Наверное, если бы Мириам попросила, сразу бы помчался.
Раздраженно фыркнув, маг яростно перевернул страницу, чуть не вырвав ее.
Рам замолчал, думая о том, какой аргумент можно было бы еще привести. В голову ничего не приходило. Аргумент, конечно, был, причем достаточно веский, но Раму не хотелось упоминать о нем раньше времени. Честно признаться, он вообще предпочел бы о нем не говорить.
- Может, предложишь мне выпить?
Эдвин дернул плечом.
- Сам иди и возьми, если хочешь. Я…
- Занят. Я помню.
- И пересядь в кресло, будь так добр. Ты загораживаешь мне свет.
Придирчиво изучив напитки в небольшом баре, Рамель выбрал бетское красное вино и, налив себе полный бокал, уселся с ним в предложенное кресло.
Представляю, как он разозлится, когда узнает, - думал он, рассеянно блуждая взглядом по комнате. – Будет орать не меньше получаса. Как будто я в чем-то виноват… Ладно, пусть сам спокойненько все обдумает, а там – посмотрим. Может, все еще обойдется, - наконец решил он, устраиваясь удобнее и отхлебывая из бокала.
Комната была совершенно неинтересной, смотреть в ней было не на что. Рам всегда поражался, как такая яркая личность как Эдвин может жить в такой скучной обстановке. Вдоль стен - книжные полки с аккуратными рядами книг, такими ровными, что книги больше походили на муляжи, стол со встроенным биокомпьютером, на полу листопадский ковер: все отличного качества, но совершенно лишенное какой-либо индивидуальности. Ни картин, ни фотографий, ни даже хоть какой, самой завалящей безделушки, кроме конечно, чьих-то-там заспиртованных половых органов. Некоторое разнообразие вносил царящий на столе бардак, но Рам был совершенно уверен, что когда определенный этап исследований Эдвина завершится, то все книги отправятся обратно на полки, исписанные листы бумаги и сломанные карандаши – в утилизатор, диски и прочая мелочь в стол, и комната примет вид базовой голограммы стандартного гостиничного номера с рекламного буклета.
Две двери вели: одна в лабораторию, другая в спальню. Лабораторию Рам посетил только один раз, и тут же был выпровожен оттуда с воплями и гневным шипением, так что ничего рассмотреть там так и не успел. В спальню он ни разу не заходил, но мог поспорить на половину своего состояния, что там так же царит идеальный порядок, что на кроватном покрывале нет ни единой складочки, а в платяном шкафу висят на плечиках или аккуратно разложены по ящикам несколько совершенно одинаковых белых рубашек, пара черных костюмов, белье, носки, галстуки - все одинаковое и безликое, как одежда для манекена.

Раму быстро надоело рассматривать комнату и он перевел взгляд на Эдвина, склонившегося над книгой; присутствие гостя мага, казалось, ничуть не смущало.
Хотя, - подумал Рам, - возможно он только делает вид, что читает. Механически переворачивает страницы и ждет, когда же я, наконец, уберусь. Ну уж нет, мы еще посмотрим, кто кого пересидит. Я, дорогой мой, бросил все свои дела и приехал на Звезду исключительно для того, чтобы забрать тебя на Дельту, а Рамель Лабарт еще никогда не совершал бессмысленных поступков.
В памяти всплыли те «дела», которые ему пришлось бросить ради этой поездки. У нее были роскошные кудри медового цвета и синие глаза, и такой сладкий нежный голос, говорящий приятные и ласковые слова. И море, на берегу которого они вдвоем провели последнюю декаду, было таким теплым, а небо – таким безоблачным, что это было не так-то просто: заставить себя собраться и поехать на Звезду.
И, кстати, Эдвину бы совсем не помешал отдых. Сидит тут целыми днями со своими книгами, даже на улицу, наверное, не выходит… Рам попытался представить себе мага в плавках на фоне песчаного пляжа, но не смог.
Словно прочитав его мысли, Эдвин поднял на него взгляд.
- Неужели так интересно на меня смотреть?
- Ты ужасно выглядишь, - улыбаясь, отозвался Рамель. – Тебе обязательно нужно отдохнуть. Хотя бы декаду. На Дельте, кстати говоря, превосходные курорты.
- Я чувствую, ты не отстанешь от меня, пока не выскажешься, - со вздохом сказал маг, закрывая книгу, – Я тебя слушаю. Только постарайся покороче. Без прелюдий и описаний дельтских курортов.
- Ты поедешь со мной?
- Если причина будет достаточно убедительной.
- Разве декада полноценного отдыха не может послужить убедительной причиной? – Рам даже не рассчитывал на такую быструю капитуляцию, но ему хотелось еще немного подразнить мага, а заодно оттянуть неприятный, и, похоже, неизбежный разговор.
- Рам, - холодно сказал Эдвин. – Мое терпение не безгранично.
- Ну хорошо, - Рамель задумался, размышляя с чего бы лучше начать. Наверное, ты не в курсе, что через три периода на Дельте будет проходить выставка работ Искринки.
Эдвин нахмурился.
- Я не слежу за светскими новостями… Подожди… Искринка? Это та безумная художница, которая все время вертится возле Френсиса?
- Между прочим, она – ключ, - заметил Рам.
- Кто тебе такое сказал, - в голосе мага явно чувствовалось презрение.
- Да все говорят.
- Конечно. Чтобы создать рекламу. Искринка – просто модная художница, не более того. Причем, ее популярность, подозреваю, основана исключительно на знакомстве с Френсисом.
- Так Френсис первый и начал говорить, что она ключ. И Князь о ней очень уважительно отзывается, а…
- Ладно, неважно, - раздраженно перебил его Эдвин. - Ты говорил о выставке. Что конкретно ты хочешь от меня?
- Я хочу… Понимаешь, Эд… Там будет одна картина. Я хочу, чтобы ты на нее посмотрел.
- Рам, я совершенно не интересуюсь живописью, и не думаю, что творчество Искринки, кем бы она не была, способно изменить мое отношение к…
- Мне кажется, ЭТА картина тебя заинтересует.
- Наверное, я смогу посмотреть на нее в каталоге, нет? Для этого не надо ехать на Дельту.
- Ее не будет в каталоге. Она уже продана в частную коллекцию с запретом на какую-либо публикацию.
- Хммм… Поехать на Дельту, чтобы посмотреть на картину, так поразившую твое воображение? – Эдвин недоверчиво покачал головой. - Что хоть на ней изображено?
- Эд… На ней изображен ты.
- Я???
- Ну, да. Почти.
Эдвин вскочил. Со стола посыпались книги, увлекая за собой ворох исписанных листов и карандашей.
- Что значит: почти?
- Да что ты так нервничаешь, - сказал Рам, собирая с пола разлетевшиеся бумаги. – Я ее уже купил. Но Искринка упросила меня, чтобы в первый день картина повисела в галерее.
- Что значит: почти, - повторил Эдвин. – Я там расчленен? Или…
- Не говори ерунды. На картине изображен Эдвин Эшер, мучающийся в аду. В качестве модели она взяла тебя.
- Она… знает? – испугался Эдвин.
- Ну, откуда же ей знать, она во время войны еще совсем маленькой была. Тем более, ни одной твоей фотографии тех времен не осталось.
- Эта… картина будет выставляться??? Я – аду? Она что, совсем сдурела?
- Эд, формально это не ты.
- Она считает, что я могу попасть в Дельтский ад?
- Ну, в отстойник. Я не знаю. Не вижу существенной разницы. Кстати, по официальной версии, Даймон отправил тебя именно в отстойник.
- Даймон хоть об этом знает?
- Кажется, он сам это и придумал. Чтобы от него все отвязались.
- Но почему именно я?
- Это случайность. Она же в Чертогах постоянно живет, вот и выбрала самое подходящее лицо.
- Неужели нельзя было выбрать кого-нибудь другого?
- Она сказала, что ты очень красиво выглядишь, когда мучаешься.
- Она что, видела, как я мучаюсь? – ужаснулся Эдвин.
- Эд, ты начинаешь мучаться, побыв даже пять минут среди нетопырей. Во всяком случае, выражение лица у тебя такое.
- То есть, на картине у меня такое выражение лица? Как будто я нахожусь среди нетопырей? Вот это муки ада, я понимаю… И Искринка считает, что это красиво?
- Видимо, да. Она так говорит.
- А почему она не выбрала в качестве модели Каина?
- Каин категорически отказался.
- А я, значит, согласился. Почему она мне ничего не сказала?
- А ты бы согласился?
- Нет, разумеется.
- Видимо, поэтому и не сказала.
- Та-а-ак, - Эдвин машинально сложил книги в стопку и отодвинул подальше от края стола. – И давно ты обо всем этом знаешь?
- Недавно. Эд, я как только узнал об этой картине – сразу ее купил.
- Недавно – это сколько?
- Ну, примерно, две декады.
- А почему ты сразу мне не сказал.
- Честно, говоря, я не хотел тебя расстраивать, - признался Рамель. – Я думал, что, может, все обойдется.
- Что обойдется? Рам, ты не мог забрать картину сразу?
- Нет, не мог. Искринка попросила, чтобы я пока ее не забирал. Она хочет, чтобы картина была на открытии выставки.
- Мало ли чего она хочет! Картина ведь уже твоя.
- Я не мог ей отказать. Это просто невежливо! Все-таки человек рисовал, старался… Эд, один день! И я сразу заберу ее в Лабарт-кастл.
- За один день может произойти все что угодно. Меня слишком многие помнят. Особенно на Дельте.
- Да кому ты нужен! О тебе уже все давно забыли. Эд, извини, конечно, но не такая уж ты и важная птица. Подумаешь, нарисовали его! Я в прошлом году заплатил целое состояние за то, чтобы меня нарисовали.
- Я не думаю, что Даймон забыл, - пробормотал Эдвин.
- Даймон, кстати, в числе почетных гостей выставки, - как бы между прочим заметил Рам. – Я конечно сделал кое-что, чтобы он там не появился, но это может не сработать и он все-таки приедет.
- Ты хоть приблизительно представляешь, чем все это может для меня закончится?
- Вот поэтому я и хочу, чтобы ты был на открытии выставки.
- Как это некстати, - пробормотал маг.
- Так ты едешь?
Ответом был такой ужасающий взгляд, что будь на месте Рама кто-то другой, он бы умер на месте, но хаосский лорд даже не поморщился. Своей цели он добился.

Выставка должна была проходить в загородном доме наследника одного из самых богатых и знатных дельтских баронов – Красса Вишинского – общепризнанного авантюриста, скандалиста и бабника, завсегдатая «Ателье» и «Жемчужины», а так же издателя еженедельника «Тайны Вселенной» и, по совместительству, журналиста, пишущего под псевдонимом Пятый Час. Рамель познакомился с ним, когда они оба учились в экономическом университете на Глаувандре. Затем Красс перевелся на журналистику, и некоторое время они не виделись, а после началась война, во время которой афишировать свое знакомство не хотелось ни дельтскому барону, ни хаосскому лорду. Время от времени Рам встречал упоминания о Крассе, читал его статьи и удивлялся тому, как тот умудряется находить действительно сенсационную, а главное – свежую информацию, при том, что Красс никогда не писал ни о светском обществе, ни о политике.
Когда война закончилась, обнаружилось, что Дельта находится на грани нищеты – ресурсы империи были почти полностью истощены, в боях погибло больше половины магов, а оставшиеся с трудом справлялись с эпидемиями. Столице грозил самый настоящий голод – импортировать еду было слишком дорогим удовольствием, и мало кто мог себе позволить кусок мяса, привезенный с другой планеты. Вот тогда Рамель и решил, что настало время помочь Дельте, и заодно умножить свои изрядно оскудевшие за время войны сбережения. Дело в том, что как раз в то время на Звезде появились первые пищевые синтезаторы, способные синтезировать пригодные для еды белки и углеводы как из органических, так и из неорганических соединений. Это было бы настоящей панацеей, но Звезда не торопилась экспортировать новое изобретение, а гордая Дельта не собиралась унижаться и просить. Вывезти десяток синтезаторов со Звезды Раму было несложно (он к тому времени уже несколько лет занимался торговлей со Звездой, в том числе и нелегальной), сложно было найти реального покупателя на Дельте, который был бы во-первых, достаточно богат, чтобы купить баснословно дорогие устройства, а во-вторых – используя их во благо людей, умел бы держать язык за зубами, не упоминая об участии Рама во всей этой афере. Тогда он и вспомнил про Красса.
С тех пор они время от времени встречались, в основном, по деловым вопросам. Особо приятельских отношений между ними так и не возникло, но знакомство было полезным, как для одного, так и для второго.
Собственно, именно Рам и познакомил Красса с Искринкой и был потом невероятно удивлен, когда узнал, что тот предложил художнице организовать на Дельте выставку ее работ. Несмотря на свою любовь к искусству и щедрость, Красс никогда не меценатствовал, объясняя это какими-то загадочными принципами, но, возможно, объяснял для себя Рам, это жест вызван желанием эпатировать публику, поскольку на Дельте Искринка еще не выставлялась, и вообще, насколько он знал, Церковь достаточно неодобрительно относилась к ее творчеству.
Обо всем этом он размышлял, пока они добирались до Крассовских владений, трясясь в какой-то жуткой повозке, которая, по идее, должна была изображать средневековую карету. От портала до имения было недалеко, но, тем не менее, когда они, наконец, добрались до места, уже начало темнеть, и в саду то здесь то там, рассыпаясь искрами, вспыхивали огни, палитрой красок близкие к Небесному свету.
- Я надеюсь, он не религиозен, - проворчал Эдвин, выбираясь из доставившей их колымаги и придирчиво оглядывая мятую мантию.
- Красс? – Рам засмеялся, - Пожалуй, нет.
- Почему ты мне сразу не сказал, что выставка будет проходить в частных владениях?
- Да какая тебе разница!
- Меня сюда никто не приглашал.
- Ну и что.
- Рам, я не привык врываться в чужие дома без приглашения.
- Эд, ну что ты волнуешься по пустякам. Мне вот интересно, Даймон уже приехал или нет.
- Ты же сказал, что он не приедет.
- Я сказал, что сделал все возможное, чтобы он не приехал. Но в случае Даймона никогда нельзя быть полностью уверенным.
При упоминании Даймона маг помрачнел и замолчал. Проблемы непрошенного визита сразу отошли на второй план.
- Может, он все же не приедет, - предположил Рамель, бросая на друга косой взгляд.
- Или приедет, но не на открытие выставки, а немного позже, когда мы уже заберем картину, - продолжил он, так и не дождавшись ответа. – Эд?..
- Чего тебе?
- Как тебя представить?
- Как хочешь.
- Ладно. Только потом не жалуйся.
Эдвин не ответил.
Пройдя через парк, они вышли на аллею, ведущую к величественному четырехэтажному особняку. Здесь было совсем светло, и, остановившись, Рам обратил внимание Эдвина на висящую на одном из деревьев клетку, в которой сидела крупная белесая птица, немного похожая на вылинявшего ощипанного павлина.
- Ты посмотри только, - пораженно воскликнул он
- Криптонский феникс, - Эдвин не был особо впечатлен. – Ты что, только заметил? Вон еще и еще…
Запрокинув голову птица закрыла глаза и широко разинула клюв, но вместо звуков, ее горло исторгло сгусток того самого мерцающего света, наполнявшего сад.
- Только заметил, - признался Рам. – Ты хоть представляешь себе, сколько стоит одна такая птичка?
- В общих чертах, - маг пожал плечами. – Думаю, что очень дорого… Никогда не задавался целью их приобретать, тем более, что это все равно – бессмысленная трата денег. Нигде, Кроме Криптона, они долго не живут.
- Дорого? – Рам усмехнулся. – Помнится, как-то в период ухаживания за моей сестрой, Князь подарил ей одну такую птичку, и скажу тебе – это был действительно королевский подарок… И мне чрезвычайно интересно, - добавил он, окидывая взглядом аллею, на которой висело по меньшей мере пять клеток с бесценными птицами, - с какой стати Красс пошел на такие траты?
- А мне интересно, не слишком ли поздно мы приехали, - Эдвин с беспокойством вглядывался в темные окна особняка. – Они все спят что ли?
- Сам удивляюсь, - Рам с трудом отвлекся от подсчетов, во сколько могло бы обойтись освещение сада криптонскими фениксами и вернулся к более насущным проблемам. – Мне казалось, Красс раньше полуночи никогда спать не ложится. Даже не знаю, в чем дело.
Он поднялся по ступенькам к высоким застекленным дверям особняка, заглянул внутрь.
- Темно… Очень странно.
- Ты меня вообще туда привез? - занервничал Эдвин.
- Туда, туда, - рассеянно ответил Рам. – Не волнуйся. Они все, наверное, где-то недалеко, потому что, если бы Красс уехал, то он бы, наверное, двери запер… Эд, тебе не кажется, что здесь как-то… очень холодно?
Эдвин хотел было по привычке возразить, но с удивлением, заметил, что Рам прав – возле усадьбы действительно было градусов на десять холоднее, чем за воротами. Поэтому он молча последовал за Рамом в огромный темный холл, окунувшись в гулкое эхо пустого помещения, наполненного сладковатым запахом начинающих вянуть цветов.
- Ого, - отраженный эхом голос Рама звучал как из колодца. – Похоже, он здесь все переделал… Эд, да зажги ты какой-нибудь огонь. Кто из нас маг: я или ты?
Эдвин машинально сотворил несколько плавающих в воздухе светящихся шаров и огляделся. Они находились в громадном пустынном зале с колоннами, стены которого были увешаны картинами. Везде в беспорядке были расставлены корзины с цветами; розы, лилии, гладиолусы - охапки цветов были сложены прямо на полу.
- Знаешь, что здесь было раньше? – Рам задрал голову, разглядывая лепной потолок. – Гардеробная. Красс одно время коллекционировал национальную одежду с разных планет – причем, здесь были не только платья, штаны и туфли, но и парики, накладные бороды, груди, ногти. Он еще хвастался, что с девушками очень удобно было – показываешь ей, скажем наряд майской царевны с одилийского праздника новолуния и как бы между прочим говоришь, что она бы неплохо в нем смотрелась, она, конечно…
- Давай ты мне это потом как-нибудь расскажешь, - раздраженно перебил его Эдвин. – Где картина?
- Сейчас найдем, - Рам ничуть не обиделся. – Только, Эд, давай ты не будешь совершать опрометчивых поступков… Вот, дьявол… - он споткнулся об корзину с розами и еле удержался на ногах, схватившись за колонну. – Интересно, откуда столько цветов?
- Наверняка Красс опустошил все окрестные сады, чтобы его гостья осталась довольна.
- Думаешь? – Рам поднял выпавшую из корзины открытку. – «Искринке от ее преданных почитательниц» - прочитал он. – Монастырь Эльзы Бламутской.
- Полагаю, - усмехнулся Эдвин, разглядывая висящие на стене картины, - фантазии журналиста хватит, чтобы сочинить сотню подобных записок, а? Где, интересно, монашки могли бы видеть подобное творчество.
- Видимо, где-то увидели. Кстати, если ты в курсе, Мириам тоже провела два года в монастыре и рассказывала об этом периоде своей жизни очень пикантные истории.
- Тебе рассказывала? В жизни не поверю.
- Ну не она. Но кое-что я действительно узнал от ее служанки.
- Да врешь ты все.
- Эд…
- И вообще, лучше ищи картину.
- Эд… Я кажется уже ее нашел… А, черт! Даймон действительно не должен это видеть…

Несколько минут Эдвин молча рассматривал собственный портрет.
- Кошмар какой, - наконец, сказал он. – Да это вообще никто не должен видеть.
Картина была написана в темных коричневато-зеленых тонах. Весь передний план занимала стоящая на коленях фигура человека. В целом его поза выглядела достаточно расслабленной и спокойной, но на запрокинутом вверх лице застыло выражение такого бесконечного, даже не страдания, а, скорее, отчаяния, что было ясно: эта расслабленность не от спокойствия, а от абсолютной безысходности, когда уже нет сил ни на что – ни на сопротивление, ни на крик, ни на слезы, когда невозможно даже лечь ничком на землю – и умереть, потому что смерти в этом месте не существует, а есть только пустота и боль, которым нет ни конца, ни края.
Кроме того, художница пыталась подчеркнуть какую-то болезненную уязвимость и беззащитность худощавого угловатого тела. Это проскальзывало во всем: в чуть выгнутых назад плечах и выступающих ключицах, в фарфоровой белизне кожи, резко контрастирующей с черными волосами и темными провалами глаз, в мягкой линии страдальчески изогнутых губ. И да, несмотря на то, что сходство изображенного с Эдвином было очевидным, он был красив как архангел. Это,- подумал Рам, - наверное, и есть талант ключа, да и вообще – любого хорошего художника: найти и выделить прекрасное там, где никто другой его не заметит.
- Я не понимаю, что тебе не нравится, – сказал он вслух
- Мне ничего не нравится, - прошипел Эдвин. – Почему я голый? Ты мне не сказал, что я голый.
- Эд, я эту картину видел только один раз, да и то мельком. Извини, мне в тот момент было без разницы – голый ты или нет. И потом, - Рам всмотрелся в картину, - ты здесь не голый, не ври. И, между прочим, я бы сказал, что Искринка тебе очень сильно польстила.
Эдвин повернулся к нему.
- Я не желаю видеть свое имя под этой… мазней, - презрительно кривя рот, сказал он, - мне кажется должны быть какие-то законы, запрещающие рисовать человека против его воли.
- Ну конечно. Как хочешь. Завтра мы заберем ее – и никто ее больше не увидит.
- Сегодня!
- Эд, я не могу… - начал Рам и осекся. - Подожди-ка, - сказал он совсем другим тоном, – сюда кто-то идет.
Маг посмотрел по направлению его взгляда: за окном действительно виднелся плавно движущийся по направлению к дому огонек фонаря.
– Убери-ка пока свет, я попробую разглядеть кто это.
- Мне казалось, что мы здесь желанные гости, - язвительно отозвался Эдвин, уничтожая магические шары.
Рам прильнул к окну, вглядываясь в шагающую по саду фигуру, и чем ближе она подходила, тем сильнее у него портилось настроение, когда же фонарь выхватил из темноты листопадский сахид и торчащую за спиной рукоять двуручника, сомнений в том кто это был, у него уже не оставалось.
- Эд, там справа от тебя должна быть дверь.
- Рам, так мы здесь легально или нет? Я никуда не пойду, пока ты мне не объяснишь, почему мы должны прятаться от хозяина дома.
- Это не Красс… Это… Впрочем, возможно, мне только показалось. И, Эд, мы не от кого не прячемся, просто я не хочу, чтобы кто-либо видел тебя рядом с картиной. Давай, скорее… Черт, если это он…
- Кто «он»? – Эдвин остановился, уже взявшись за ручку двери.
- Давай-давай, - Рам втолкнул его в дверной проем. – Сейчас поднимемся на второй этаж и посмотрим сверху кто это. Я мог и ошибиться.
По внутреннему периметру второго этажа шла галерея со встроенными в нее укромными балкончиками, с которых открывалось превосходное обозрение зала с картинами, причем снизу того, кто стоит на балконе, было заметить достаточно трудно, да и сами балконы, если о них не знать, можно было принять за настенные украшения.
Когда Рамель и Эдвин, чертыхаясь в темноте, наконец, добрались до второго этажа и вышли на один из балконов, в зале уже горел яркий свет, и при первом же взгляде на вошедшего, который стоял прямо под ними, перед картиной, которую несколько минут назад рассматривали они сами, Рам понял, что слабая надежда на случайное сходство или совпадение оказалась напрасной.
Это был Войцех Арман – бывший девятый рыцарь при дворе лорда Бладдера – ближайшего приспешника Черного Дракона, в настоящее время лишенного всех своих титулов и земель и находящегося в бессрочном изгнании.
Уже после войны, когда Черный Дракон с остатками своего воинства убрался куда-то на край галактики, Арман по каким-то своим причинам не присоединился к ним, а вместо этого публично покаялся во всех своих прегрешениях и попросился на службу к Даймону, справедливо рассчитывая на то, что исключительно покровительство листопадского некроманта сможет защитить его от преследований со стороны Дельты. Это был достаточно дерзкий ход, потому что Даймона не интересовали ни услуги хаосского рыцаря-убийцы, ни его раскаяния, которым он, разумеется, не поверил; однако, в качестве цены за защиту, бывший рыцарь указал Даймону местонахождение Эшера, с которым у некроманта на тот момент были свои личные счеты. В результате Эдвин провел несколько незабываемых недель в Обсидиановой Башне, а Арман обзавелся могущественным покровителем и даже, по слухам, был прощен и реабилитирован как Дельтой, так и Службой Гармонии.
Но не Эдвином.
Поэтому Рам ничуть не удивился, увидев, как изменилось лицо мага при виде рыцаря, и, зная, что может произойти, предусмотрительно схватил его за руки, оттаскивая от края балкона
- Немедленно отпусти меня, - зашипел Эдвин, но Рам только крепче сжал его запястья, заводя их за спину.
- Отпущу, если ты мне пообещаешь…
- Не буду я тебе ничего обещать!
- Ты с ума сошел! Только трупов нам здесь и не хватало.
- Пусти меня, - бессильно сказал Эдвин.
- Не пущу, - сказал Рам, держа в объятиях вырывающегося мага. – Ты его убьешь.
- Убью.
Рам подумал, что, в общем, не такая уж и плохая идея – Эдвин убивает Армана, потом они забирают картину и сматываются. Крайне заманчивая перспектива, но, к сожалению, он должен был признать, что это убийство вряд ли сойдет им с рук. Даже если Даймон и не станет разыскивать убийц своего слуги, то Искринка непременно захочет найти тех, кто сорвал ее выставку, а если разговоры про ключа небезосновательны, то она их найдет и тогда… После недолгих колебаний, здравый смысл одержал верх.
- Даже не думай! Если он здесь, значит и Даймон где-то рядом. Эд, не веди себя как ребенок. Ну… прекрати. Разберемся мы с твоим Арманом когда-нибудь… когда Даймона не будет поблизости. Эд, успокойся, а? Ты ведешь себя еще хуже, чем нетопыри.
- Хорошо, - неожиданно спокойно сказал Эдвин. – Отпусти меня.
- Ты не…
- Нет.
Рам разжал руки, с подозрением глядя на мага, но тот похоже и вправду успокоился и впал в прострацию, которая обычно следовала у него за подобными вспышками. Вероятно, даже можно будет оставить его одного, не опасаясь, что он вляпается во что-нибудь. Рам в очередной раз посетовал на отсутствие Мириам – вот уж кто без труда справлялся с самыми тяжелыми состояниями мага
- Эд, я, наверное, пойду поговорю с ним, ты только не вмешивайся, ладно? Если Даймон здесь, то мы просто заберем прямо сейчас картину и уедем, а потом я с Искринкой сам все улажу.
- Почему бы нам действительно не сделать этого ПРЯМО СЕЙЧАС?
- Потому что я обещал. Подожди пока здесь, я пойду, выясню у Армана обстановку и поищу Красса. Или, нет… Давай… Давай лучше я отведу тебя в свою комнату, ты…
- Я подожду здесь.
- Нет, Эдвин. Еще неизвестно, где Красс и как долго я буду его искать. Я, конечно, постараюсь сделать все побыстрее, мы с ним, в конце концов, можем разминуться, а тебя здесь, кроме Искринки, никто не знает… Ну и, кроме Армана, конечно, но его мы в расчет принимать не будем…
- Я должен был предполагать, на что иду, отправляясь с тобой на Дельту, - пробормотал маг. – Ничуть не удивлюсь, если «твоя» комната окажется спальней одной из твоих бывших подружек, и, конечно, она заявится в самый неподходящий момент.
- Если Даймон здесь, мы заберем картину и смоемся, - повторил Рам. – Я тебе клянусь. Давай, соображай скорее, а то Арман сейчас уйдет.
- И что самое интересное, ты даже не опровергнул мои слова.
- А?.. – Рам недоуменно захлопал рыжими ресницами, потом нервно хохотнул. – Да нет же, это моя комната, от нее даже ключи есть только у меня. Я всегда, когда бываю на Дельте, останавливаюсь здесь, у Красса.
- Ладно, - сдался маг. – Раз ты считаешь это необходимым…

Спустя несколько минут Рам перепрыгивая через ступеньки, мчался вниз, надеясь на то, что Арман все еще продолжает наслаждаться искринкиной живописью. Торопливо разъяснив Эдвину где ванная, туалетные принадлежности и прочее, он даже предоставил магу на выбор два печатных издания для того, чтобы скоротать время: каталог продукции Дельты за минувший год и журнал мод, действительно принадлежавший когда-то одной из рамовских подружек, после чего запер комнату и спрятал ключ поглубже в карман. Нет, он ничуть не сомневался в том, что если маг захочет выйти, то никакие замки его не остановят. Но с запертой дверью он все же чувствовал себя намного спокойнее.
Перед первым этажом он сбавил темп, поправил съехавший в сторону шейный платок и пригладил растрепавшиеся волосы. Внизу горел свет, и это указывало на то, что бывший хаосский рыцарь все еще в галерее. Нарочито медленным шагом Рам спустился вниз, делая вид, что даже не подозревает о присутствии кого-то еще в зале, остановился перед зеркалом, насвистывая популярную мелодию, более тщательно разгладил платок, потом снял его вообще и сунул в карман. В зеркале ему было хорошо видно, как Арман настороженно обернулся и сделал несколько шагов в его сторону, не снимая одной руки с рукояти меча, и сложив пальцы второй в магический знак. Потом, похоже, узнал и расслабился, остановился поодаль и скрестил руки на груди – похоже основы хаосского этикета, не позволяющие заговаривать первым с более знатным сеньором, еще не выветрились полностью на службе у Даймона. Хотя, вроде, у Даймона, да и вообще на Листопаде с этим еще строже.
Ладно, пора уже его и заметить.
Рамель развернулся на каблуках, одновременно придавая лицу высокомерное выражение.
- Войцех? Что ты здесь делаешь?
В ответ - чуть заметный кивок головой. Да, почтительности поубавилось. Согласно этикету это должен был быть полупоклон, сопровождаемый достаточно витиеватой фразой с перечислением всех титулов лорда и пожеланием ему долгих лет жизни и геройской смерти в бою.
- Здравствуй, Рамель, - сказал Арман. Его голос звучал глухо из-за закрывающего нижнюю часть лица сахида. Рам знал, что лицо рыцаря было изуродовано длинным шрамом от подбородка до уха – более того, он даже знал, кем этот шрам был оставлен и при каких обстоятельствах. По каким-то причинам Арман не стремился избавиться от него и Рам подозревал, что тот рассчитывает когда-нибудь отомстить за нанесенное увечье, но он был совершенно уверен, что попытка мести, скорее всего, обернется рыцарю в лучшем случае еще одним шрамом или парой отрубленных пальцев.
- Так что ты здесь делаешь? – повторил он свой вопрос. – Мне казалось, что ты с некоторых пор обосновался на Листопаде. В свите блистательного Даймона, - вспомнил Рам один из любимых эпитетов Эдвина.
- Это не для кого не секрет, - равнодушно ответил Арман. – И ты прав – я действительно редко покидаю Листопад. По крайней мере, в одиночестве.
Рам похолодел.
- Неужели Даймон тоже здесь? – спросил он, стараясь не выдать внутреннего напряжения.
- Нет, - неохотно ответил Арман после непродолжительного молчания. – Я здесь не с Даймоном.
Было очевидно, что рыцарь не горит желанием поддерживать разговор на эту тему, и Рам не рискнул уточнять детали. Все-таки, несмотря на невероятное упрямство, полнейшее отсутствие совести и прочие качества, которые для хаосского рыцаря были скорее достоинствами, чем недостатками, Армана трудно было назвать дураком, так что повышенный интерес к Даймону будет немедленно отмечен, а ни к чему хорошему это не приведет.
Главное, некроманта здесь нет – и то хорошо.
- Я не видел тебя среди гостей, - неожиданно прервал его размышления Арман.
- Потому что я только что приехал, - рассеянно отозвался Рамель, подходя к портрету Эшера и разглядывая его более внимательно. Сходство и правда просто невероятное. Вот дьявол, такая гениальная картина, но вместе с тем Эдвин прав: ее действительно никто не должен видеть. Никто. Даже Линда. Ай-яй-яй… куда же я ее дену?
- Очень похож, - негромко сказал Арман, словно в ответ на его мысли.
- Похож? – удивился Рамель. – На кого?
- На Эшера.
Рам наклонился, делая вид, что внимательно читает надпись под картиной. – Эдвин Эшер… Да, действительно. Кое-что слышал об этой картине, в частности то, что ее уже кто-то купил. Не Даймон ли? – он со смешком повернулся к рыцарю.
- Я не думаю, что Даймон стал бы ее покупать.
- Похож, говоришь?
- Да, очень, - Арман не отрывал взгляда от картины. – Я не понимаю, как эта художница смогла добиться такого сходства.
- Наверное, срисовала с какой-нибудь фотографии. Вряд ли она могла знать его в лицо, уж слишком она молода…
- Да, у него был очень небольшой круг знакомых, и даже из них он мало с кем поддерживал хорошие отношения и уж точно никому не доверял… Я рад, что Даймон расправился с ним.
- Кажется, не без твоей помощи.
- Не без моей, - спокойно согласился Арман. – Но ты же из хаоса и должен понимать, что каждый, прежде всего, заботится о своей безопасности, или, в крайнем случае, о безопасности своих близких. Эшер не входил в число тех, кого я когда-либо называл своими близкими. Кроме того, Даймон бы все равно его нашел рано или поздно. Ты бы на моем месте…
- Достаточно, - оборвал его Рам. – Не надо оправдывать себя, ставя на свое место кого-то другого. И вообще - почему ты считаешь, что я никогда не оказывался в подобных ситуациях? Что касается, тебя и Эшера, то мне, в общем, без разницы, что там между вами произошло, на мой взгляд, вы все после смерти Микаэля попросту перегрызлись как скорпионы, включая Черного Дракона и звездчанских богов. Но не надо полагать, что другие на твоем месте поступили бы так же.
Арман неопределенно пожал плечами и промолчал.
Рам опять отвернулся от рыцаря, слегка досадуя на свою вспышку.
Я убью его, - думал он. – Собственными руками. За то, что Эдвину до сих пор снятся кошмары об обсидиановой башне, за то, что у него начинают трястись руки при одном упоминании о Даймоне. Убью, мерзавца.
- Где все? – резко спросил он, - Ты, кажется, что-то говорил о гостях?
- Возле озера, - рыцарь был явно рад смене темы и говорил чуть ли не заискивающе, даже не подозревая, какие мысли в данный момент обуревают его собеседника. - Ради выставки, Красс купил какую-то штуку на Звезде, с помощью которой можно регулировать погоду, и что-то там у него вышло из строя. Теперь они всем скопом разгребают последствия.
Ах, так вот почему так холодно… Под «какой-то штукой» явно подразумевался климатизатор, которые Звезда начала экспортировать совсем недавно по совершенно астрономическим ценам. Управление погодой уже давно ни для кого не было секретом, хотя по-прежнему оставалось достаточно дорогим удовольствием. Но только на Звезде изготавливались переносные погодные регуляторы, которые устанавливали заданную погоду в радиусе от 100 метров до километра.
Холодно попрощавшись с Арманом, Рамель отправился к озеру, гадая по дороге, что же могло выйти из строя в климатизаторе, да еще и с такими последствиями, которые нужно разгребать всем скопом. Для звездчанской техники подобный сбой был не просто уникальным, но совершенно невероятным.

Возле озера действительно творилось непонятно что. Собственно, самого озера там не было, на его месте зиял гигантский котлован, из которого устремлялось в небо пара дюжин странных полупрозрачных конструкций высотой не менее 100 метров каждая. Сам Красс метался по берегу, раздавая указания копошащимся в котловане людям. Здесь было еще холоднее.
Увидев Рама, Красс тут же направился к нему, на ходу доставая из кармана дорогой портсигар, выуживая из него сигарету и закуривая.
Приятели обменялись приветствиями и отошли в сторону.
- Честно говоря, я ждал тебя завтра, - сказал Красс, жадно затягиваясь. – Так что, если хочешь, иди и размещайся сам. Видишь, что здесь происходит?
- А что здесь происходит? – с любопытством спросил Рам.
Красс открыл было рот, чтобы ответить, но тут что-то привлекло его внимание, и он истошно заорал, да так, что у Рама заложило уши.
- Эй ты, с усами, да-да, ты… Как тебя зовут? Шепин? Шепин, прекращай заниматься херней. Не трогай эту дуру… слышишь? Иди, помогай остальным… Извини, - Красс повернулся к Рамелю. – Так… О чем я?
- Ты хотел рассказать, что здесь происходит. Я встретил Армана, он сказал, что у тебя вышел из строя климатизатор, но я даже представить себе не могу какое отношение все это, - он указал рукой в сторону исчезнувшего озера, - может иметь к окружающей температуре.
- Самое непосредственное, - мрачно сказал Красс. – Сейчас я тебе все расскажу. Он затянулся в последний раз и швырнул окурок в кусты. - У моего папаши пару недель назад был юбилей, если ты в курсе, старику стукнуло пятьдесят, и в честь этого семья решила шикануть и пригласить всех, с кем папаша когда либо был хоть чуть-чуть знаком. В итоге, в наше поместье понаехало куча народу, было просто не протолкнуться. Конечно, куча подарков, танцы на столах, стриптиз в бассейне, ну все, как обычно, можешь себе представить… - Красс внезапно замолчал и бросился к берегу, отчаянно размахивая руками.
- Вы идиоты, - орал он, - отойдите оттуда! Сейчас эта башня рухнет прямо на ваши тупые головы.
Рам увидел, что одна из башен, вокруг которой возилось особенно много людей начала медленно проседать, снизу раздался истошный рев, и на мгновение Рам похолодел, представив себе, что будет, если она сейчас рухнет.
Тревога, однако, была напрасной. Просев на несколько метров, башня снова замерла и, через пару минут, вернулся Красс, отчаянно ругаясь на безруких и безмозглых рабочих.
- В общем, - продолжил он свой рассказ, - если не вдаваться в подробности, то в числе прочего папаше подарили уникальные листопадские водоросли, цветущие такими бледно-сиреневыми, приятно пахнущими цветочками. По словам папаши, эти чудо водоросли очищают, насыщают, омолаживают и разве что не превращают воду в вино. На Листопаде они растут в каких-то там труднодоступных водоемах и те водоемы, благодаря им, считаются чуть ли не священными. Короче, экзотика.
- Ага, - поддержал разговор Рамель.
- Папаша отдал эти водоросли мне, поскольку в нашем поместье держать их негде, а я только недавно хвастался ему, какой отгрохал у себя пруд. И вот сегодня, пока мы развлекались с климатизатором, оказалось, что при определенных температурах они превращаются в эти сосульки, – он указал на столбы. – И собирают всю воду вокруг. Видимо, это какая-то естественная защита, чтобы водоем не пересох, - Красс достал из портсигара очередную сигарету и закурил. – Вот такая петрушка, Карамелька, - завершил он свой рассказ.
Рам улыбнулся, услышав свое университетское прозвище.
- Все ясно.
- Рад, что хоть кому-то все ясно, - проворчал Красс.
- Я, кстати, не один приехал, - вспомнил Рамель.
- А с кем? С женщиной? С Барбарой?
- Это важно?
- Да мне плевать, ты только скажи: нужна еще комната или вы будете вместе спать.
- Нет, спать мы будем отдельно, так что комната нужна. Надеюсь, чрезмерного наплыва гостей не ожидается?
- Не знаю, - Красс пожал плечами. – Понятия не имею. Вообще не представляю себе, сколько будет гостей и кто именно должен приехать. Приглашения составлял не я. Но вторую комнату ты, конечно, получишь… Знаешь, Рам, - он понизил голос, - признаюсь тебе: выставка еще не открылась, а я уже начинаю ждать, когда она наконец закроется.
- Я вообще не понимаю, с какой это стати ты решил заняться благотворительностью.
- Ну… это сейчас модно. Кроме того, Искринка на Дельте еще не выставлялась, церковь не очень одобряет некоторые ее работы. Марлен, к примеру, так и не смогла получить разрешение на ее выставку.
- А тебе как удалось?
- Уметь надо, Карамелька… Вот, пришлось почти полностью переделать усадьбу: добавить еще десяток спален и зал для выставки; сад… он был в полном запустении – я нанял двенадцать садовников и закупил несколько тысяч цветов для посадки, а в окрестные леса для любителей охоты распорядился выпустить сотню зайцев и куропаток. Пруд, опять же…
- Решил составить конкуренцию роскошествам «Ателье»? Смотри, Марлен этого не потерпит.
Красс только усмехнулся в ответ, но было заметно, что слова Рамеля ему изрядно польстили.
- Нет, ну серьезно – зачем весь этот шик. Гости приезжают сюда полюбоваться картинами, а не устраивать вакханалии под луной. Зачем, к примеру, эти птицы – что за дурацкая идея – они же все равно не смогут переродиться в местном климате.
- Мне сказали, что она любит фениксов.
- Искринка? Ну и что. Подарил бы ей одного – и достаточно. Зачем завешивать весь сад.
- Искринка? Причем здесь Искринка?
- А о ком ты только что говорил? О Марлен что ли?
- Я говорил о… Оооо, - взгляд Красса застыл. Рам обернулся.
По кромке берега к ним направлялись две дамы. Одну из них – изящную и пепельноволосую, в длинном серебристом платье - Рам узнал сразу: это была Искринка. Вторую… вторую он тоже узнал почти сразу, хотя видел до этого всего лишь два раза, да и то издали, поэтому был даже рад возможности рассмотреть поближе самую загадочную из звездчанских богинь.
Марена. Машенька. Богиня иллюзий. Госпожа Марева.
Рам слышал мнение, что все ее видят по-разному. Некоторые описывают величественную, недоступную царевну с холодным взглядом, некоторые – грозную валькирию, яростную и стремительную как ураган, некоторые - совсем юную девушку, нежную, мечтательную и робкую. У нее были длинные льняные волосы, заплетенные в две косы, сливочно-белая кожа и даже сейчас, в сумерках Рам видел, какие у нее яркие глаза и какой завораживающий взгляд.
Он снова повернулся к Крассу.
- Красс, ты что влюбился? В Машеньку? Совсем с ума сошел?
- Не называй ее этим дурацким именем.
- Да ее все так называют.
- Все равно. Называй ее Мареной. Будь попочтительнее, пожалуйста.
- Красс! Проснись! Это же… Френсис.
- Что за ерунду ты говоришь!
- Ты что, не знал, что Машенька и Френсис это один и тот же человек?
- Не называй ее так!
- Не знал?
- Ну… я конечно слышал что-то об этом… Да что за глупости! Как это они могут быть одним человеком? Френсис – император, а она – богиня. Ее ведь никто императрицей не считает? И Френсиса никто богом не называет, храмов в его честь не строят и никто ему не поклоняется. Я всегда считал подобные слухи проявлением своеобразного звездчанского юмора.
- Это не юмор, Красс. Все так и есть.
- Да ну тебя!
- Спроси у кого угодно. Слушай, так ты все это сделал ради нее? И птиц… И выставку?.. Вот лицемер, а!
Рам посмотрел на объект крассовского вожделения. Марена стояла в нескольких десятках метров от них и, глядя на котлован, что-то рассказывала Искринке. Художница с восхищением внимала ее словам.
- Думаешь, у тебя есть какие-то шансы?
- А? – рассеянно переспросил Красс, пожирая взглядом Марену.
Вот, влюбленный дурак, - подумал он, даже не зная, радоваться за приятеля или сочувствовать ему. – Ну уж мне-то здесь точно больше нечего делать.
Уже собираясь уходить, он вспомнил, зачем он вообще отправился на поиски Красса.
- Кстати, Даймон здесь?
- Даймон? – Красс с неохотой оторвался от созерцания девушек и удивленно посмотрел на Рама. – Причем здесь Даймон?
- Так он здесь или нет?
- Он… Рам, он будет завтра или послезавтра, если вообще появится. Нет, его нет.
- Прекрасно. Ну что же, тогда я тебя оставлю, - выяснив все, что ему было нужно, Рам решил, что ему незачем больше оставаться на берегу и отправился обратно в имение.

- Богиня, - восхищенно говорил ему Красс пару часов спустя. – Волшебница… Одним движением… Рррраз – и все. Пруд на месте. Словно бы и не было ничего. Ррраз – и все…
Разобравшись с проблемами пруда и экзотических водорослей, гости собрались в картинной галерее, где для них были приготовлены напитки и – для проголодавшихся – легкий ужин. Собственно, гостей пока было не так-то уж и много: кроме Рама с Эдвином, Красса, Марены и самой Искринки, еще пятеро. Рам узнал Терема, Майю и двух дельтских баронов, крассовских приятелей, которые, похоже, чувствовали себя крайне неуютно и, чтобы скрыть неловкость, вовсю налегали на спиртное и закуски. Кроме них еще была незнакомая, совсем молоденькая темноволосая девушка, которая, судя по листопадским одеждам, была родственницей или знакомой Терема. Армана, к счастью, не было – видимо, рыцарь решил не провоцировать судьбу, появляясь без Даймона среди дельтской аристократии.
Рам вполуха слушал разглагольствования Красса, которому явно хотелось выговориться кому-то о своих возвышенных чувствах и одновременно поглядывал на Эдвина, как раз в этот момент подошедшего к Марене и Искринке. По мере сил маг постарался придать себе вид, отличный от картины и теперь, без своей обычной мантии, в рамовской белой рубашке, со связанными в хвост волосами, выглядел достаточно непривычно.
- Вы уже видели картины? – слегка смущенно спросила его художница.
- Нет, - беззастенчиво соврал Эдвин. – Думаю, посмотрю на них завтра.
- Ну конечно видел, - Марена усмехнулась, – Я думаю, Искринка, твой «Эшер» оценен в полной мере.
- Правда? Я думала…
- А вы думали о том, - перебил художницу Эдвин, - что нельзя выставлять портреты без согласия того, кто на них изображен?
- На портрете изображен Эдвин Эшер. Я думаю, для меня было бы затруднительно получить его согласие.
- Неужели?
Искринка зарумянилась.
- А вы с чем-то не согласны? – наконец, спросила она.
- Я много с чем не согласен,- ледяным голосом ответил Эдвин. – С тем, что вы рисовали портрет тайком, даже не потрудившись поставить меня в известность. Кстати, наверное, именно поэтому сходство вышло таким… сомнительным.
- Сходство с кем? С вами или с Эшером?
- С обоими.
- Ну извините. Я и не стремилась добиться сходства с вами. А по поводу Эшера – я его даже не видела вживую ни разу, только несколько очень некачественных фотографий. Такое впечатление, что кто-то изрядно потрудился, уничтожив все связанные с ним документы. И вообще, - добавила она, с вызовом глядя на мага, - я не понимаю, почему вы злитесь: потому что есть сходство, или потому что его нет?
- Он злится, потому что ты не пригласила его на выставку персонально, - объяснила Марена. – А что касается сходства, то, разумеется, его нет, – она встала и приблизилась к Эдвину, положив руки ему на плечи.
- Но я посылала приглашение, - Искринка неумело постаралась перевести разговор на другую тему. – И вам, Эдвин, и нетопырям…
- Ни малейшего сходства, - повторила Марена. – В твоем портрете, Искринка, больше фантазии и домыслов, чем сходства с оригиналом. И сейчас ты в этом убедишься, - пообещала она, расстегивая рубашку Эдвина и стягивая ее с его плеч.
Эдвин застыл, отрешенно глядя на упавшую на пол рубашку. Марена слегка надавила магу на плечи, и он послушно опустился на колени.
- Как видишь, он совсем не такой, каким ты его нарисовала.
Присев рядом на корточки, Марена расстегнула ремень на брюках мага, и выражение лица у Эдвина стало точно как на картине.
- Прекратите! – Рамель и Искринка воскликнули одновременно. Рам, прервав на полуслове излияния Красса, подбежал к ним.
- Но ему же нравится, - усмехнулась Марена. – Не так ли, Эдвин, - ласково спросила она мага, поглаживая его голое плечо.
Схватив Эдвина за локоть, Рам поднял его на ноги и потащил на улицу.
- Эд, ну что происходит, а? Почему ты позволяешь ей так с собой обращаться? – Снаружи, казалось, стало еще прохладнее, чем раньше. Рам снял с себя пиджак и, несмотря на вялые протесты, накинул его на плечи мага.
Вслед за ними на крыльцо выбежала Искринка, держа в руках забытую рубашку.
- Мне так жаль, что все так получилось, - смущенно пробормотала она, протягивая ее Эдвину, но тот не шелохнулся, даже не посмотрел в ее сторону.
- Чего вам жаль? – холодно процедил он.
- Мне… Я не знаю… Не знала… - художница растерянно замолчала. Рам поспешил вмешаться.
- Возвращайтесь в зал, - сказал он, беря рубашку у нее из рук. – Давайте, давайте, - он несильно, но настойчиво подтолкнул девушку к дверям. – Я сам разберусь.
Закрыв за ней двери, он снова повернулся к Эдвину, который, похоже, медленно приходил в себя.
- Ну, в чем дело? – повторил Рам, встряхивая его за плечи. – Почему в присутствии этих двух богинь ты превращаешься в совершеннейшую тряпку. Трех, - поправился он. – Я еще забыл про ту рыжую стерву. Тебе нравится, да? Нравится, когда они тебя унижают?
- Да. Отвяжись от меня.
- Может, тогда и мне стоит обращаться с тобой подобным образом?
Рам несильно размахнулся, намереваясь шлепнуть мага по щеке, но тонкие сильные пальцы легко перехватили его руку.
- Если ты когда-нибудь еще позволишь себе что-либо в таком роде… - зашипел Эдвин.
Рам вырвал руку и отошел.
- Видела бы тебя Мириам…
Как всегда при упоминании Мириам маг мгновенно ощетинился.
- Не я был инициатором этой поездки. И не я молчал две декады, зная о портрете.
- Эд! Проще надо ко всему относиться. Если бы я так на все реагировал – давно бы уже сдох, наверное.
- Хорошо. Будем относиться проще, - Эдвин вымотался из пиджака, отобрал у Рама свою рубашку и начал с деловитым видом ее надевать. Как будто ничего не произошло. – Мне нужно было бы сделать так сразу, а не слушать твое нытье про абстрактные обязательства и обещания.
Рам хотел было возразить, но встретившись взглядом с темными глазами мага, решил, что в данном случае благоразумнее будет промолчать.
- Значит, так, - продолжил Эдвин. - Картину мы забираем сегодня. Как только все разойдутся по комнатам и уснут. Потом можешь объясняться с Искринкой как хочешь… но объясняться ты будешь потом, когда картина уже будет в Чертогах. Ключ Искринка или нет, но на Чертогах стоит экран Френсиса, и я сильно сомневаюсь, что она сможет сквозь него что-то увидеть.
- Пожалуй, в таком случае, я не буду ни о чем ей говорить, - Рам пожал плечами. – Раз уж ты так уверен, что она не сможет ее найти. Только мне, наверное, придется потребовать у нее назад свои деньги, иначе, все будет выглядеть слишком подозрительно, ты не находишь?
- Это меня не касается, - отрезал Эдвин и, не сказав больше ни слова, телепортировал в свою комнату.

- Ты уверен, что никто из магов не ставил на картины защиту? - наверное, в десятый раз спросил Рамель.
- Уверен.
- И Френсис не ставил?
- Не ставил.
- А сама Искринка?
- Искринка не маг.
Еле дождавшись, пока все лягут спать, Эдвин и Рам прокрались по лестнице на первый этаж к вожделенной картине.
- Может, включишь какой-нибудь свет?
- Не стоит. Я помню, где она.
- Ты ее прямо с рамой хочешь забрать?
- Нет.
- Кто здесь? – неожиданно произнес кто-то совсем рядом.
Парочка замерла, прижавшись к одной из колонн.
- Ты, кажется, утверждал, что все разошлись по своим комнатам? – еле слышно прошептал Эдвин.
- Так и было…
Чиркнула спичка, и спустя мгновение пламя от фонаря осветило лицо Армана.
- Кто здесь, - повторил рыцарь, ставя фонарь на пол и настороженно оглядываясь по сторонам.
- Вернемся в комнату? – шепотом предложил Рам.
- Еще чего! – фыркнул Эдвин и, стряхнув со своего плеча руку Рама, вышел из-за колонны. - Это я, Арман, - громко сказал он.
Ярко вспыхнув, фонарь разгорелся сильнее. Рыцарь обернулся и побледнел, отступая назад.
- Наверное, даже не думал, что нам доведется встретиться, - сказал Эдвин, приближаясь к нему. Рыцарь попятился, даже не пытаясь прибегнуть к оружию: шансов против Эдвина у него, разумеется, не было никаких, и оба это прекрасно понимали.
- Подожди, - глухо сказал он. – Я тебе все объясню…
Эдвин лишь неопределенно хмыкнул, но ничего не ответил.
Арман отступил еще на несколько шагов, почти касаясь спиной картины, и вдруг Рам увидел, что картина ожила. Конечно, он слышал много историй про оживающие картины ключей, но видел такое впервые. Нарисованная фигура шевельнулась, потом легко поднялась с колен, разминая кисти и пристально глядя на происходящее за гранью холста.
Шаг, еще один – и рыцарь, видимо почувствовав за спиной пустоту, от неожиданности потерял равновесие. Какой-то миг он еще пытался удержаться на ногах, цепляясь за раму, но Рамель видел, что падение было необратимым и спустя несколько долгих растянутых, словно при замедленной съемке, мгновений, Арман провалился в картину.
Почти сразу холст снова обрел свою изначальную плотность, но изображенное на нем бесследно исчезло в сизых клубах дыма.
- Невероятно, - поразился Рам, подходя к преображенной картине. – В жизни бы не поверил, если бы не увидел собственными глазами. Она теперь всегда такая будет?
- Откуда я знаю, - буркнул Эдвин. – Но теперь по любому придется ее забирать.
- Ты думаешь, Арман сейчас в отстойнике?
- Понятия не имею, - Эдвин аккуратно снял холст с рамы и свернул его в рулон. – Об этом лучше спросить у Искринки.
- О чем вы хотите у меня спросить?
Между колоннами, щурясь от яркого света, стояла Искринка с распущенными волосами, в длинной, до пят ночной рубашке.
- О том, что именно было изображено на этой картине, - невозмутимо ответил Эдвин, указывая на пустую раму.
- Было? – переспросила художница, подойдя ближе. – Почему было? Что вы с ней сделали? – она перевела удивленный взгляд с Эдвина на Рама.
- Хм… - сказал Рам.
- Мы ее украли, - пришел ему на помощь Эдвин. – Точнее, собираемся украсть.
- Вы только сегодня, несколько часов назад, говорили о моральном аспекте действий тайком и без предупреждения, - заметила Искринка.
- Из нашей беседы я понял, что для вас подобный образ действий является приемлемым, поэтому решил играть по вашим правилам.
- И совершенно напрасно. Я много думала о… о вас сегодняшним вечером, и в конце концов решила снять картину с выставки.
- Что же вы обо мне думали, что пришли к таким выводам?
- Я… хм… - Искринка несколько секунд задумчиво разглядывала мага. - Вы же и есть Эдвин Эшер, правда?
- Нет, неправда. Эти фантазии навеяны Френсисом?
Художница небрежно взмахнула рукой.
- Я в принципе с самого начала была в этом уверена. Ну… почти уверена. Дело в том, что одно время, когда я еще училась в художественной академии… я очень восхищалась вами. Вы казались мне героем… Да у меня весь первый курс ваша фотография над кроватью висела, так что в отличие от большинства, я прекрасно знаю, как выглядел Эдвин Эшер.
- Надеюсь, я больше не кажусь вам героем, - кисло пробормотал Эдвин.
- Нет, но молоденьким девочкам… - Искринка села в одно из не убранных с вечера кресел, вытащила из вазы с фруктами персик и сочно его надкусила.
- Очень интересно, - сказал Эдвин. – Что же героического находят в Эшере молоденькие девочки?
- Не притворяйтесь, я достаточно много о вас знаю. И умею читать между строк. Это же вы помогли Князю выехать из Хаоса. А нападение на Икс? Только благодаря вам планета уцелела… А нейтралитет Криптона?
Что касается Князя, - подумал Рам, - то Эдвин здесь вообще не причем, его даже в Хаосе тогда не было. Побег был организован на деньги самого Рама, и в операции было задействовано очень много людей. Неудачное нападение на Икс? Раму казалось, что и в этом Эдвин не был замешан. Или все-таки был? Рам посмотрел на Эдвина, но темные глаза мага были непроницаемы.
- Кроме того, - хихикнула Искринка, положив косточку от персика на блюдце - молоденькие девочки любят злодеев, тем более, злодеев с такой трагической судьбой. Они ведь не знают, что вы живете на Звезде у Френсиса.
Искринка немного помолчала, а затем продолжила, тщательно подбирая слова.
- В какой-то момент я поняла, что все гораздо сложнее, чем казалось мне в 18 лет. Что для того, чтобы быть героем недостаточно совершать хорошие поступки. Получив доступ к закрытой секции библиотеки, я перечитала военные хроники, в том числе о том побоище, которое вы устроили у некромантов, о резне на Чаре, о сожженных Торренвальде и Изумрудной долине… и сказать, что я была разочарована, значило бы ничего не сказать. Вы оказались совсем не таким, каким я вас себе представляла. Да, именно горечь разочарования и побудила меня начать рисовать эту картину, - она кивнула головой в сторону свернутого холста. - Портрет убийцы и предателя, который расплачивается за все то, что натворил. Вы предали мою веру в вас, убили идеалы моей юности…
- Как мило, - Эдвин скривился.
- А потом… вчера я поняла, что все еще сложнее… - Искринка опять на какое-то время замолчала. - Спасибо, что выслушали меня, - улыбнулась она, - мне, правда, совершенно не с кем было обо всем этом поговорить. А картину можете забрать, только… дайте я посмотрю на нее в последний раз.
Они развернули холст, но Эдвина там по-прежнему не было. Вместо него весь передний план занимал Арман с искаженным от боли лицом.
- Портрет убийцы и предателя, - удовлетворенно пробормотал Эдвин отходя на несколько шагов и любуясь изображением. - Я думаю, теперь можно будет вернуть картину на выставку.

Со дня открытия выставки прошло примерно две недели по общегалактическому времени или же полторы декады по времени звездчанскому.
Как-то утром за завтраком в Лабарт-кастле, просматривая утренние газеты, Рам, наконец, наткнулся на статью, появления которой с нетерпением ждал все это время.
- Ну вот, - не удержался от восклицания он, – Я уже думал, они никогда это не опубликуют.
Линда и Эдвин, которого все же удалось уговорить погостить несколько дней в Лабарт-кастле, прервали свой спор по поводу предстоящей поезки к Лазарусам и воззрились на него.
- Что-то интересное? – поинтересовалась Линда. – В «Голосе Дельты»? Неужели они открыли некромантам и хаоситам въезд в столицу?
- Мммм... Эдвин, это о твоем портрете. О том, который нарисовала Искринка, если ты помнишь.
- Я помню. Что, кстати, с ним сталось? Ты забрал его у Искринки?
- Конечно, забрал. На следующий день. Как мы и договаривались.
- Я не видел его здесь. Ты повесил его у себя в спальне?
- Ну, вот еще! Я продал его ордену Верности.
- Разумеется, за цену, вдвое превышающую ту, что ты заплатил Искринке.
- Втрое, - Рам снисходительно улыбнулся. – Нина, конечно, возмущалась по поводу несхожести с оригиналом, но, в общем, это уже неважно. Так как больше твоих изображений нет, исторический облик Эшера будет привязан к этой картине.
- Эй, о чем вы? - удивленно спросила Линда. - Я не...
- Рам, как ты вообще посмел продать мой портрет, - перебил ее маг.
- Эдвин, у меня нет ни малейшего желания вешать в Лабарт-Кастле изображение Армана. Ты только посмотри, какая у него зверская рожа. – Рам протянул ему газету, сложенную на статье.
- Хм… Да, пожалуй, - Эдвин взглядом пробежал по газетным строчкам. «Наконец-то облик темного гения Черного Дракона…» Это обо мне? Это я – темный гений Черного Дракона?
Рам неопределенно пожал плечами.
- "Мы никогда не забудем защитников Торренвальда и Хтона, - продолжил Эдвин. – Память о них навеки запечатлена в наших..." Что за дурость! Я не имею никакого отношения к Хтону! Я там даже не был ни разу.
- А здесь и не утверждается, что ты там был.
- Но это подразумевается.
- Ну и что. Какая тебе разница.
- "Быстрый взлет безродного хаосского придворного и столь же быстрое падение..." Кто написал всю эту чушь! Каким образом хаосский придворный может быть безродным...
- Слушай, ну откуда им знать подробности твоей биографии? Мы же сами все уничтожили, чего теперь возмущаться. Тебе бы больше понравилось, если тут правду написали?
- Мне вообще не нравится, что обо мне пишут в дельтских газетах.
- Эд, по большому счету это уже не о тебе.
Не найдя что сказать в ответ, Эдвин сердито скомкал газету и швырнув ее в мусорную корзину, выбежал из столовой.
Рамель только улыбнулся, разворачивая "Вести Голубого Дракона" и подливая себе еще кофе. Над сочинением биографии и состыковкой ее с реальными фактами он промучился целый вечер, но это было еще не самое сложное – гораздо труднее было уговорить Красса написать такую дебильную статью и добиться ее опубликования в «Голосе Дельты».
Но никому, кроме них с Крассом, знать об этом необязательно.

Публікація першоджерела мовою оригіналу

 

Leave a reply

Enter the number you see to the right.
If you don't see the image with the number, change the browser settings and reload the page